В бинокль он заметил стадо муфлонов, мирно пасущихся на северном склоне Шан-Ришар, неподалеку от двух полуразрушенных овчарен. Зрелище жизнеутверждающее, всегда согревавшее душу. Здесь, в горах, весь смысл его жизни: защищать хрупкое природное равновесие от губительного людского безумия. Воспитывать, сберегать, изучать. Ему это никогда не надоест. Даже сегодня, когда у него настроение хуже некуда. Добрых десять минут он наблюдал за муфлонами и только потом пошел дальше. Ему требовалось очистить душу, принять решение. Сказать или промолчать. Сказать означает рискнуть потерять все. Промолчав, он рискует потерять самого себя. И только горы могли ему помочь, посоветовать, какое решение принять. Горы, сама мудрость, само величие. Сама жизнь. * * * После двух часов ходьбы Серван и Венсан пришли на стоянку, оборудованную в красивейшем месте посреди леса. — Автостоянка Ло, — произнес Венсан. — Увидите, летом она напоминает паркинг перед супермаркетом! Не следует преувеличивать, подумала девушка. Сколько здесь может быть мест? Три или четыре сотни, не больше… Впрочем, на такой высоте уже и это удивительно. — На какую высоту мы примерно поднялись? — Около двух тысяч… Хотите немного отдохнуть? Она только об этом и мечтала! — Да, почему бы и нет? — небрежно бросила она в ответ. Он остановился на крыльце крошечного шале, бюро по обслуживанию туристов, в это время года еще закрытого. С облегчением вздохнув, Серван села на деревянные ступеньки и принялась созерцать горную гряду. Он остался стоять — наверняка спешил тронуться в обратный путь. Но он снял рюкзак и принялся что-то в нем искать. Наконец он извлек из него бейсболку и вручил ей. — Наденьте, — велел он. — От солнца… И это тоже… Он протянул ей тюбик солнцезащитного крема. Она отрицательно замотала головой: — Сейчас не очень жарко… — Да, но, принимая во внимание белизну вашей кожи, у меня есть подозрение, что за пару минут вы вполне успеете поджариться! Если прибавить к этому лучи, отраженные от снега, вы рискуете получить сильный ожог. Поверьте мне. Неохотно подчинившись, она принялась намазываться кремом: — Вы все предусмотрели! — Привычка… Они снова бодро зашагали по широкой тропинке, пролегавшей по пологому склону, где снег таял на глазах, образуя веселые ручейки и грязные лужицы. Деревья встречались все реже и реже. Венсан шел все быстрее и быстрее. Серван уже не успевала за ним, она буквально волочила ноги. Однако он не сбавлял темп. — Озеро еще далеко? — с тревогой спросила она. — Нет, еще примерно полчаса. Он не слишком разговорчив. Однако ее это вполне устраивает. Если бы только он шел чуть помедленнее, все было бы хорошо. А если бы еще и ботинки не натирали, то и вовсе прекрасно. Она изо всех сил пыталась не выдать охватившую ее усталость. Она не собирается сдаваться так быстро, это не в ее характере! Неожиданно тропа перестала идти в гору, и вдалеке показались величественные вершины, четко прорисованные на фоне неба. Черный камень в украшениях из снежных кружев. Внезапно Серван замерла, пораженная открывшимся перед ней видом. Никогда еще она не видела такой красоты. — Озеро Аллос в окружении горных вершин, — объявил Венсан. Пристально глядя на Серван, он словно прочитал ее мысли. Ослепительное зрелище покорило ее. — Это действительно великолепно! — прошептала она. Несколько широких льдин сверкали на поверхности воды — следы суровой зимы, обычной на такой высоте. Небо и горы отражались в зеркальной глади озера, рисуя на ней неожиданный рельеф. — Спустимся поближе? — предложил Венсан. Она последовала за ним, не в силах оторвать взор от сотворенной природой роскоши. Грандиозно. Пройдя мимо старого дома, возле воды они скинули рюкзаки. — Здесь глубоко? — На середине примерно пятьдесят метров. — Это действительно великолепно, — повторила она. — Я не ожидала. — Рад, что вам понравилось. Сидя на камне, она не переставала любоваться чарующей картиной природы, источавшей необыкновенное спокойствие. Словно неведомая магия, феерия, доступная только чувствам. Всем чувствам… — А что это за домик? — Высокогорный ресторан и туристский приют, открывается только на два летних месяца. Туристы, приходящие посмотреть на озеро, могут пообедать на террасе. Здесь всегда много народу, так как прогулка не требует больших усилий… От паркинга сюда идти меньше часа. — И вы водите сюда своих экскурсантов? — Нет, слишком близко для дальней прогулки! Мы с ними поднимаемся на окрестные вершины… Он называл их, одну за другой, указывая пальцем: перевал Анкомбрет, Тур-дю-Лак, Тру-де-л’Эгль, гора Пела… высотой более 3000 метров. — Она самая высокая? — Да. Вместе с горой Симе… Еще одна высотой в три тысячи метров. — И давно вы занимаетесь такой работой? — Двадцать лет. — И вам удается жить ею весь год? — Ну, это не просто, но возможно. В каникулы я иногда работаю для парка, к тому же зимой я вожу своих клиентов по долине. Или везу их за границу… — За границу? — Я иногда подрабатываю в туристических агентствах, организующих походы в горы… На Корсике, на Реюньоне, в Австрии, в Шотландии, в Канаде… Или в других странах! — Супер! А она была готова поклясться, что он никогда не покидал своей долины! — А вы? Давно вы стали жандармом? — Нет, это мое первое назначение. Я была безработной, и мне захотелось найти что-нибудь живенькое, а как раз объявили призыв, и я подала документы… Я не ожидала, что попаду сюда! Хуже всего, что, когда меня вызвали сообщить мое назначение, они сказали: казарма в Кольмаре… И я решила, что остаюсь в Эльзасе![2] — Простите за нескромность, сколько вам лет? — Двадцать шесть. А вам? — Гораздо больше! — со смехом ответил он. — Ровно на пятнадцать лет больше! Он не выглядел на свой возраст. Пока он готовил завтрак, она наблюдала за ним. Конечно, лицо у него не самое молодое, но это, несомненно, от действия солнца. Довольно высокий, крепкий, широкоплечий, с сильными ногами, он обладал густой шевелюрой, почти такой же черной, как и его глаза. Его глаза, в глубине которых читалось страдание. Поглощая легкий завтрак, она восхищалась озером, поверхность которого от порывов ветра покрывалась рябью. Небольшие волны набегали, чтобы умереть у ее ног, а их плеск напоминал метроном, отсчитывавший разом замедлившееся время. Внезапно раздался пронзительный свист, от которого она даже подскочила.