Я собираюсь избавиться от лжи, от всей и всяческой лжи. Начать сначала. Но я знаю, что Лавесьер способен на все. Знаю, что он попытается помешать разоблачению, знаю, что он будет мстить. Знаю, что жизнь моя под угрозой, и именно поэтому я пишу тебе это письмо. Если меня не будет в живых, ты будешь знать, кто в этом виноват, и сделаешь то, что сочтешь нужным. Но, Венсан, прошу тебя, не суй голову в пекло. Ради меня… Итак, брат, я вынужден проститься с тобой. Наконец-то я все рассказал, и мне стало легче… Венсан, мой дорогой Венсан, надеюсь, все, что я тут тебе написал, не запятнает память о нашей дружбе, такой искренней, такой крепкой и такой прекрасной. Пьер Серван подняла глаза, чтобы увидеть лицо Венсана. Она ожидала заметить слезы, но оказалось, что слезы бежали у нее, и она быстро их отерла. Несколько минут стояла мертвая тишина. Затем раздался голос Венсана, прозвучавший на удивление спокойно: — Теперь откроем второй файл… Серван села за компьютер и кликнула по второй иконке. Венсан устроился рядом с ней, и они вместе начали изучать появившуюся на экране таблицу, где были отмечены все выплаты, совершенные Лавесьером в пользу Жюльена. Там значилась и продажа двух участков, и оригиналы счетов за фальшивую экспертизу. Удивлению их не было конца. — Посмотри сюда! — воскликнула Серван. — Мэрия оплачивает даже проживание Мансони… Она уперлась пальцем в монитор. — Семьсот пятьдесят евро в месяц, — пробормотал Венсан… — Но как такое возможно? — Очень просто! Все указано в таблице: шале принадлежит некоему Гинтоли… — Он один из помощников мэра… Его приятель! У него мясная лавка в Кольмаре. — Гинтоли сдает шале Жюльену, а мэрия вносит плату его владельцу, проводя эти суммы под видом возмещения расходов, а также вознаграждений… Короче говоря, Гинтоли сдает свое шале за хорошую цену, но супруги Мансони не платят за него ни гроша! — А это что еще такое? — спросил Венсан, указывая на одну из строк таблицы. — Снова вознаграждения, которые Лавесьер выплачивает Жюльену… Похоже, наш друг выступает в двух лицах: начальник участка парка и технический советник мэра по делам, связанным с защитой окружающей среды… — Но Лавесьеру наплевать на защиту природы! — воскликнул Венсан. — При чем здесь природа? Надо же было придумать, за что платить Жюльену каждый месяц… Посмотри на следующую страницу: выводы Пьера… Согласно подсчетам Жюльен получил около четырехсот тысяч евро в денежной форме и выгоды в виде недвижимости… — Четыреста тысяч евро? — повторил ошеломленный Венсан. — И Пьер делает вывод: «Жюльен Мансони шантажирует Андре Лавесьера, а тот уводит деньги из мэрии, направляя их шантажисту. Остается понять, в чем Лавесьер может себя так сильно упрекнуть, что готов выплачивать астрономические суммы Мансони». — Это все? — Нет… Пьер также указывает суммы, полученные им самим… Первое поступление в восемь тысяч евро в мае и второе, в десять тысяч, тринадцатого июня. — Тринадцатого? За два дня до смерти… — Именно… В последний раз этот файл исправили 14 июня в 15 часов… Десять тысяч евро и есть те самые деньги, которые мы нашли сегодня вечером. Венсану казалось, что голова его сейчас взорвется. Серван подвела итог информации, владельцами которой они оказались: — Итак… Пьер узнает о темных делишках Мансони и мэра. Требует от Жюльена объяснений, но тот отказывается их дать. Тогда Пьер требует отчета у мэра — при выходе из муниципального совета… Между ними происходит ссора, чуть ли не драка, и Лавесьер угрожает Пьеру рассказать Наде о его связи. Твой друг в ловушке, он молчит и даже принимает от Лавесьера деньги. Спустя некоторое время Пьер наконец решает все рассказать, но из предосторожности прячет предназначенную для тебя информацию, так как чувствует, что над ним нависла угроза… — Но, черт возьми, почему он не пришел и не поговорил со мной! — взорвался Венсан. — Почему… Я был его другом, его лучшим другом… Я бы его выслушал… — Он испугался, Венсан. — Но чего? — Мы всегда боимся разочаровать тех, кого любим. Венсан глубоко вздохнул и снова сел на стул. Ему было трудно стоять. Серван продолжала собирать пресловутый пазл: — Итак, Пьер пишет тебе письмо. В тот же вечер у него назначено свидание с Гислен, во время которого он хочет сказать ей, что между ними все кончено… Принимая во внимание послания от Гислен, полученные на его мобильный в день его гибели, он это сделал… А на следующий день Пьер убит, убит прежде, чем успел поговорить с женой, прежде, чем что-либо рассказал Вертоли. Убит, но кем?.. Лавесьером? Мансони?.. — Не понимаю, — бросил Венсан. — Как Лавесьер или Мансони мог узнать, что Пьер хочет все рассказать? Серван немного подумала, потом произнесла: — Четырнадцатого вечером Пьер порывает с Гис… Судя по тому, что он пишет в письме, Гислен была влюблена в него… — И что? — А то, что Гислен была потрясена их разрывом. Представь себе… Серван встала, словно для того, чтобы изобразить сцену: — Представь: Гислен, отвергнутая возлюбленным, возвращается домой… Заплаканная, с горестным выражением лица… Венсан нахмурился. К чему она клонит? — Жюльен догадывается, что Пьер только что порвал с Гислен, и знает почему: потому что собирается заговорить. — Подожди, — прервал ее Венсан, — ты намекаешь, что Жюльен был в курсе отношений Гислен и Пьера? — А почему нет? Венсан покачал головой: — Это абсурд, как ты можешь такое предполагать? — Нет, не абсурд, — возразила Серван. — Думается мне, было что-то, что позволило Жюльену или Лавесьеру догадаться, что Пьер собирается все рассказать. Иначе он не был бы мертв! Во всяком случае, разрыв с Гислен их так или иначе очень взволновал… Возможно, Гислен была в курсе всех подробностей, чего не мог предположить Пьер, и, возможно, именно она сдала его… но этого мы не знаем. Серван закрыла файлы, выключила компьютер. — Надо поговорить с Вертоли, — постановила она. — Завтра утром я… — Слишком рано, — возразил Венсан. — Мы не знаем, что скрывает Лавесьер, не знаем, за что он платит Жюльену. — Это правда, но у нас есть доказательство, что Жюльен шантажист… А такие растраты могут привести их за решетку. — Но если жандармы вмешаются сейчас, мы, возможно, никогда не узнаем, почему Жюльен шантажировал Лавесьера… А следовательно, почему погиб Пьер. Наш дорогой анонимщик наверняка выведет нас на настоящий след!.. А если же мы, не найдя больше ничего, остановимся на данных статьях обвинения, сколькими годами тюрьмы они отделаются? — Да, светит им не слишком много, — вынуждена была согласиться Серван. — Однако за решеткой они побывают и потеряют значительную часть того, что сейчас имеют… — Но, Серван, Пьер потерял все! Все… Я хочу, чтобы мы продолжили… Хочу, чтобы эти мерзавцы сгнили в тюрьме! Чтобы они там сдохли! Лицо его запылало ненавистью. Кулаки сжались. — Я готов убить их собственными руками! — Понимаю, Венсан. Однако нет никакой уверенности, что мы сможем накопать еще что-нибудь… А если мы будем ждать слишком долго, Лавесьер вполне может уничтожить все улики… Лапаз заколебался, но все же возобновил попытку уговорить ее: — Вот что я тебе предлагаю: сегодня у нас восемнадцатое августа; если за ближайшие две недели мы ничего не найдем, мы идем к твоему шефу… Она вздохнула. И тоже заколебалась. Они брали на себя огромный риск. Она вспомнила фразу из письма Кристиани: «Венсан, прошу тебя, не суй голову в пекло. Ради меня…» Но перед молящим взглядом Венсана она капитулировала: — О’кей… Я с тобой. Но мы точно совершаем глупость… — Спасибо, — тихо проговорил Венсан. — Где мы спрячем деньги и CD?