– Да, сеньор. Пропавшая уже сбегала от телохранителей. – Вот как. И почему же они обратились к тебе, а не воспользовались своими связями? Неужели Галанте завидно, что ему не выпала возможность свести дружбу с семейством Эчегарай? Мог бы сам с ними разобраться, если бы вовремя пришел на работу. Комиссар нахмурился: – Как бы там ни было, эти люди не успокоятся, пока не получат ответ. Или пока пропавшая не вернется – смотря что произойдет раньше. А пока что изложи мне все, что о ней известно, – мне нужны все детали вашего разговора. Это ведь вообще не профиль вашего отдела. Предоставь мне все данные, чтобы я не с пустыми руками пришел к Флоресу в понедельник, если эта дама так и не объявится. – И добавил начальственным тоном: – Отчеты нужны краткие. В печатном виде. И закончить их надо до конца рабочего дня. – На этом все, сеньор? – Нет, Хоакин. Ничего не «все». Не смей даже приближаться ни к конгрессменам, ни их водителям, да даже к их бабушкам… – Подождите, сеньор. Мы ведь знаем совершенно точно, что он причастен к исчезновению Эчегарай. – Я ничего не слышал. Никакого исчезновения не было. Мы друг друга поняли? – Да, – ответил Альсада ледяным тоном. – Нет уж. Четко скажи, что ты все понял. Альсада расправил плечи. – Я все понял, сеньор. – А теперь покиньте кабинет. – Комиссар скрестил руки на груди, давая понять, что с него хватит. – Оба. Эстратико чуть ли не бегом помчался к двери. – Хоакин, останься-ка на минутку, – как ни в чем не бывало произнес Галанте, точно эта идея только-только пришла ему в голову. Альсада, уже успевший ступить за порог, обернулся и изобразил удивление. Он увидел, как Галанте открывает ящик стола и достает бутылку «Гленливет» и два стакана. – Бывает, мы неделями не пересекаемся, а сегодня второй раз тебя вижу. За это надо выпить. Так он заметил меня утром, хоть и сидел ко мне спиной! – У тебя что, есть на это время? – Альсада перешел на привычное «ты». Ему-то точно было некогда: раз сегодня придется писать отчет, то он и на обед опоздает. Галанте взглянул на свое запястье. Часов там не было. – Разумеется. Альсада шагнул ему навстречу, все еще в сомнениях, и сел напротив. – Ну так что, – начал он, сделав первый глоток виски, – объявит он его или нет? Галанте, немного помолчав, отпил из своего стакана. – Не знаю, Хоакин. Честно, не знаю. Но даже если объявит, осадное положение не спасет. Во всяком случае, теперь. Пару дней назад был бы прок. Или хотя бы сегодня утром. А теперь нет. Как нам контролировать соблюдение комендантского часа? Судя по сводкам, сейчас на улицах многотысячные толпы. Эти паразиты захватили город. Альсада сглотнул. Паразиты. Двадцать пять лет назад «паразитами» именовали подпольщиков. – Что ж, надеюсь, все это и впрямь скоро кончится, потому что выглядишь ты паршиво, Орасио. А ведь когда-то из нас двоих красавцем был ты, помнишь? Инспектор гордился своими серебристыми лохмами, а комиссар полностью утратил шевелюру. Слава богу, в отличие от многих товарищей по несчастью, он сообразил сбрить ее наголо, как только линия роста волос достигла точки невозврата. – Ну спасибо, Хоако. – Галанте улыбнулся. – С такими друзьями… Впрочем, ты прав. Я уже которую неделю не сплю. – От некоторых привычек не отвыкнешь. Галанте усмехнулся. Он страдал бессонницей, сколько Альсада его помнил. И она дала себя знать: даже в собственном кабинете вид у сеньора комиссара был не столько начальственный и грозный, сколько несчастный. Старый приятель сидел за столом, сгорбившись под тяжестью лет и ответственности. Галанте потер воспаленные глаза и пригладил несуществующий чуб. Бледная тень человека. – Послушай. По поводу произошедшего, – посерьезневшим тоном продолжал он. – Ты пойми, у меня очень мало пространства для маневра. Мне поступает звонок от двоих разных – и очень высокопоставленных – чиновников, которые просят меня закрыть глаза на определенную ситуацию. Какие у меня варианты? – Я понимаю. Понимаю, почему ты выбился в комиссары, а я остался старейшим инспектором в полиции. – Нет, серьезно. Ты же знаешь, как оно бывает. Альсада молча поскреб подросшую щетину. – Да еще и при твоем этом напарнике… Уж при нем я никак не мог сделать исключение. Тут же все дело в… – Галанте замялся, подбирая слово. – Верхах… – Альсада многозначительно указал на потолок, повторяя шуточный жест, которым работники с нижних этажей обозначали начальство. Когда-то и комиссар работал внизу. Вместе с ним. – Именно! – Галанте с облегчением улыбнулся. – А сейчас я тоже стал этими «верхами». Напиши отчет по делу Эчегарай, чтобы мне было что показать, и иди себе с миром, ¿sí?[31] Альсада поднялся. – На обед домой уедешь? – уточнил Галанте. – Хотелось бы попытаться… – С этим не должно возникнуть проблем. Передавай привет Пауле и Соролье. Сколько ему уже, двадцать два? – Двадцать три. Галанте улыбнулся: – Надо нам как-нибудь собраться всем вместе и мальчишек позвать. Может, устроим, пока лето не кончилось? – Конечно. – У Альсады закололо в боку. Он понимал: этой встрече не бывать. 15 (2001) Среда, 19 декабря, 14:25 – Вы были правы! – воскликнул Эстратико, едва Альсада зашел к себе в кабинет. Инспектор жестом оборвал его, закрыл дверь – акустика в коридоре могла сыграть с ними злую шутку – и дал знать, что можно вернуться к беседе: – Так о чем ты? – Он и впрямь преподнес нам нужное имя на блюдечке с голубой каемочкой! Нам теперь надо только отыскать конгрессмена Пантеру и… – И ничего, – резко перебил его Альсада. – Ничего нам не «надо». Тебя словно и не было у начальства в кабинете пару минут назад. Ты, что ли, не слышал, что Галанте велел нам забыть о конгрессмене? И не просто забыть, а вымарать из отчетов эту подробность? Кроме «чистого досье» мы теперь ничего не должны. – А как же тогда… – Ты, видимо, не понял. – Альсада бросил папку на стол. Вот черт. Его план, несмотря на всю эксцентричность, сработал. До чего же его бесила собственная правота! Все получилось. Вот только он никак не мог предвидеть, какой важной шишкой окажется таинственный незнакомец. Человек напрямую выходит на начальника полиции Буэнос-Айреса! Дело плохо. Если в телефонной книжке Пантеры есть номера, позволяющие мгновенно убедить полицию закрыть дело, на что еще он способен? Наверняка и подкупить прокурора, и склонить на свою сторону свидетеля, и переубедить судью. Есть в этой стране силы, с которыми лучше не шутить. – Мы напишем этот самый отчет. Точнее сказать, ты напишешь. Плевать, что там хотел Галанте. – Конечно, сеньор. Деревянный стул Эстратико жалобно скрипнул в углу, когда полицейский снова на него опустился. И откуда у молодняка такое желание перечить распоряжениям начальства? Альсада и сам себе не признавался в том, что в глубине души этому рад. Не торопись, Эстратико. Еще выпадет шанс повоевать с системой. – И пожалуйста: никаких импровизаций. Я надеюсь сегодня пообедать дома. – Разумеется, сеньор. – Отлично. – Альсада усмехнулся. – А как там отчет об инциденте в «Ла Фаворита»? Эстратико встал и протянул ему бумаги.