– Я не одна, – приветливо улыбнулась незнакомка и распахнула дверь. В кабинет вошел мужчина в форме сотрудника следственного комитета и с генеральскими погонами на плечах. – Я генерал-майор юстиции Евдокимов, – представился он, – начальник городского управления следкома. Хочу задать вам несколько вопросов. – Мне? – удивился Михеев. – С какой это стати ваше ведомство интересуется моей персоной? Ну, хорошо: готов ответить, но не сейчас. Вызывайте повесткой, хотя… Как-то странно все это. Евдокимов взял стул для посетителей и поставил его перед Верой. Бережная опустилась на стул. После чего Егоров уселся на другой, но уже перед самым рабочим столом Михал Михалыча. Сел и произнес: – Мне кажется, что вы знаете, по какому вопросу мы пришли. Михеев пожал плечами и посмотрел на Веру: – Она тоже генерал, как и вы? – Берите выше. Это Вера Николаевна Бережная – частный детектив. – Типа мисс Марпл, – улыбнулся Михеев, – очень интересно! Так что привело в мой кабинет таких высокопоставленных людей? – Мы бы хотели узнать у вас, за что вы застрелили Александра Витальевича Тарасевича. – Я? – удивился Михеев. – Господа, это уже не смешно. – Хорошо, тогда изложу свою версию, – произнесла Бережная. – Дело в том, что вся прибыль вашей управляющей компании поступала на счет в «Континенталь-банк», но потом деньги куда-то исчезали. Должны были быть официальные отчисления, которые производились, но не своевременно. А прибыли вроде как и не было вовсе. Счет практически обнулялся. – Господа, вопрос не ко мне, а к банку. Возможно, ответ знает главный бухгалтер, но ее сейчас нет. – Она уже дала показания. – И что же она показала? – Что все переводы она осуществляла по вашему личному указанию. – Так и было. Хотя, если мне покажут распечатки счетов, на которые перечислялись средства, я могу точно сказать, на какие уходили деньги по моим указаниям, а на какие она переводила сама или кто-то другой при ее содействии. Сейчас, как вам известно, действует система электронных платежей. Теперь бухгалтеру не нужно отвозить в банк платежки, не надо заказывать наличные средства, чтобы выплатить зарплату сотрудникам. Все поступает на карту. Повторяю, все вопросы к бухгалтеру и банку. И потом, я не понимаю, какое это все имеет отношение к убийству несчастного Александра Витальевича? – Недавно вы подняли стоимость тарифов для ваших жильцов. Но денег для обеспечения деятельности ТСЖ не прибавилось. У вас с Тарасевичем возникали конфликты по этому поводу. Свидетели имеются. – Особых конфликтов не было, но ссоры как-то были. Глупо отрицать. – Вы не учли, что Тарасевич – в прошлом сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями, он попросил бывших коллег проверить счета управляющей компании. Работа эта была проведена, и по ее итогам Александр Витальевич решил, что деньги просто разворовываются вами. – Он ошибался, как и его бывшие коллеги. – Он ошибался, – согласилась Бережная, – деньги не разворовывались, а шли на дело, которое приносило сумасшедшие проценты прибыли. Вы открыли несколько микрофинансовых организаций, оформив их на бывшего своего приятеля Мартынова. Михеев наморщил лоб, пытаясь вспомнить, о ком идет речь. – Какого? Ах, на того, что у Сопаткина в банке работал. Не отрицаю свое знакомство с ним. Но только я его уже несколько лет не видел. – Спорить не буду. Может, встреч не было, но вы регулярно общались с ним по телефону. Последний звонок был сделан сегодня в десять утра. Михеев достал из кармана телефон и положил на стол. – Попрошу показать, где в телефонной книжке этого аппарата находится номер моего бывшего знакомого Мартынова. – Этот номер хранится в памяти другого аппарата, вероятно, в том, что в ящике вашего рабочего стола. Ведь утром вы набирали номер Мартынова, находясь в этом кабинете. Михеева нисколько не смутило это утверждение. – Если в моем ящике моего стола и находится какой-то телефонный аппарат, то я не имею к нему никакого отношения. Мне его подбросили. Кто и с какой целью – не знаю. Но, судя по логике ваших, мисс Марпл, рассуждений, подбросили именно затем, чтобы обвинить меня в убийстве Тарасевича. Я не знаком с разыскным делом, но для того, чтобы обвинить, как мне кажется, нужны улики, орудие убийства, свидетели… А у вас ничего этого нет. – Думаю, что кое-что у нас есть, – сказала Бережная. – Вы помните, в чем вы выходили из дома в день убийства? – Нет конечно. Но предполагаю, что в куртке. Их у меня несколько. – В серой стеганой? – Возможно, но не могу утверждать. Я же сказал: у меня их несколько. – Именно в серой стеганой вы пришли на работу в тот день. И очень скоро ушли куда-то, оставив свой автомобиль на паркинге. Через полчаса на аппарат Тарасевича поступил звонок, после которого он поспешил куда-то. Сел в свой автомобиль, успел проехать по Тучкову сотню метров и был убит. – А я-то тут при чем? Вы хотите, чтобы я сознался в том, что вызвал его куда-то. Проверьте распечатку исходящих с моего телефона. Или этот вызов был сделан с того самого подброшенного мне аппарата, который, по вашему утверждению, лежит в ящике моего стола? Михеев выдвинул ящик и притворно удивился: – Ах, вот и он. Как же он попал сюда? Он положил аппарат на стол. – Зря, конечно, я до него дотронулся. Теперь на нем мои отпечатки пальцев. – Вы звонили с другого аппарата, который определен телефоном Тарасевича как вызов с неизвестного номера. Однако он ответил и поспешил на встречу. Очевидно, он узнал ваш голос. – Очевидно, вероятно, может быть, – поморщился Михал Михалыч, – господа, это всего-навсего предположения, а нужны улики. – Возвращаемся к вашей куртке, в которой вы вышли на работу, а потом в ней же и ушли. – Ну и что? – Но вернулись вы потом в пальто. И переоделись не на паркинге. – Что в этом особенного? Вышел, зашел в магазин, купил пальто и вернулся. А куртку, если она вас так интересует, выбросил. Или в магазине оставил. Да, именно в магазине. – Адрес магазина помните? Чек сохранился? – Адрес помню, но чек не сохранился. Хотя, возможно, я и не брал его. Надел пальто и пошел. – Шляпу и зонтик в том же магазине приобрели? – Какую шляпу и зонтик? Вы это о чем, уважаемая миссис? – Просто мы проверили все окрестные уличные камеры. Отследили движение всех прохожих и знаем, куда они направлялись. И только один вызвал подозрение. Это был мужчина, который неторопливо шел в пальто, в шляпе с широкими полями и с зонтиком, которым он прикрывал лицо, хотя сильного ветра не было, и дождик моросил едва-едва. – Я-то при чем? – С работы вы вышли в куртке. Зашли на паркинг, достали из багажника большой белый пакет с ручками, плотно набитый чем-то, и вышли на улицу. – Возможно, именно в тот день я прихватил с собою из дома приготовленный на выброс мусор: старую ветошь, какие-то тряпки. – Именно так вы и сказали охраннику на паркинге. Однако вышли не во двор, а на улицу. Потом пропали из поля зрения камеры и не появились больше. Где же вы были? Михеев закрыл лицо ладонями, а потом уронил их на свои колени. Получилось с хлопком. – Господа, я не могу ответить на этот вопрос, потому что был у дамы. Она замужем, любит мужа, но встречается со мной ради денег, которые я ей даю. У них бедственное положение. – Телефон, адрес? – приказал Евдокимов. Михеев кивнул, соглашаясь. – Записывайте. Только аккуратнее с ней, она очень впечатлительная, и у нее муж, не забывайте. Леной зовут. Бережная набрала номер и, услышав в трубке женский голос, спросила: – Лена, Михал Михалыч у вас? Тут его на работе ищут. Он пропал куда-то. Как бы не пришлось в полицию заявлять. – Вы ошиблись, наверное, – прозвучал женский голос. – Я не знаю никакого Михаила Михалыча. – А он оставил ваш адрес и телефон на всякий случай, если вдруг его телефон отключится. Я тогда направлю полицию к вам. Объясните им… – Я и вправду не знаю, – перешла на шепот женщина, – у меня просто муж сейчас дома, телевизор смотрит, я при нем не могу… Михал Михалыч не появляется и не звонит уже неделю. Заскочил как-то утром… Точно даты и времени не помню, но в первой половине дня. Часок побыл, а потом ушел. – Он был в куртке и с пакетом? – Ну да. – Ваш двор проходной? – Проходной, можно с одной улицы на другую, только через еще один дворик и через парадную.