– Я уборщица там, Виталь. Расслабься. – Понял. Пошли. Он забирает у меня тяжелые книги, и до клуба мы добираемся вместе. Я же впервые за столько дней могу хоть немного выдохнуть. Мои бедные руки просто отваливаются, поэтому помощь Виталика даже очень уместна. Этот мальчик мне совсем не нравится, но я использую его как носильщика, и мне не кажется это уж очень плохой идеей. Доезжаем до клуба, когда уже сереет на улице. На крыльце тут же скопление мужиков замечаю и по голосу узнаю Анатолия, Хаммера и, к моему несчастью, Бакирова. Последний сразу меня замечает, но, в отличие от остальных, не здоровается. Вместо этого он глубоко затягивается сигаретой и молчит, пока я становлюсь в двух метрах от них, перенимая книги. – Спасибо, Виталь. Дальше я сама. – Стой… Лин. Парень за руку меня берет, а я леденею. Что это он делает, да еще и при всех? – Пусти. Ты чего… – Лин, а мы увидимся еще? Замечаю какую-то надежду в его глазах и понимаю, что, кажется, Виталик не так расценил мое согласие на помощь. – Увидимся, конечно. На уроках. – А вне уроков? Слушай, скоро поступление, а потом, сама знаешь, вообще времени не будет ни на что. Может, это… в кино сходим? Ну или в театр? Или куда ты хочешь? Сглатываю и почему-то оглядываюсь на Бакирова. Он все так же курит и очень пристально смотрит на меня. Только вовсе не так, как тогда на сцене смотрел. Сейчас он просто прожигает меня взглядом. Таким… ядовитым каким-то, тяжелым. – Виталик, я не думаю, что это хорошая идея. Прости. Мне надо работать. Осторожно вынимаю свою ладонь из его немного влажной руки и, прижав к себе книги, захожу в клуб, проносясь как можно быстрее мимо мужчин, стоящих на крыльце. – О, здравствуйте, красавица! Какое платье на тебе, ты прямо цветешь уже! Хаммер, как обычно, не пропускает меня без едкого приветствия, однако я уже знаю, что он безвредный. Он меня защищает и даже шутливо меня на “вы” зовет, типа уважает. – Здравствуйте, Алексей, – лепечу я и, уперев глаза в пол, захожу в клуб, однако в последний момент меня кто-то больно хватает за предплечье, буквально цементируя на месте. Голову поднимаю, чтобы с мрачными глазами Бакирова встретиться. Злыми такими сейчас, жестокими, карими. – Кто это был с тобой? – Не ваше дело! – шиплю на Бакирова и тут же жалею и о своих словах, и о своем тоне, так как и без того суровый мужчина просто звереет и, больно схватив за руку, заталкивает меня в клуб вместе с моими книгами. *** – Мне больно, пустите! Боже, я еще не видела Бакирова ТАКИМ. Черный, как грозовая туча, мрачный и злой, точно бульдог, он тащит меня в клуб, больно схватив за руку. – Да что вы делаете, пустите! – За мной иди. Кажется, на нас уже все пялятся, но Михаилу Александровичу, похоже, на это все равно. Точно куколку, он меня доводит прямо до своего кабинета и заталкивает внутрь, громко захлопнув дверь. Как только его пальцы отпускают мою руку, отхожу от него. Вся горю уже. Пылаю прямо от негодования и злости. – Зачем вы притащили меня сюда?! – Кто это был? – игнорируя мой вопрос, парирует Бакиров, а я не понимаю, пока еще не понимаю, что происходит. – О чем вы? – Ангел, дуру не включай! Я спрашиваю, кто этот сосунок, что тебя лапал?! Ах, вот оно что! Бакиров вовсе не соскучился по мне, ему просто не понравилось, что я пришла с Виталиком, и это еще сильнее выводит из себя. Хотя мне нравится видеть его таким бешеным. Так он хотя бы внимание на меня обращает! – Меня никто не лапал! Если вы решили наконец прервать молчание, то отвечаю: вам показалось! Обхватываю себя руками. Становится как-то не по себе и обидно немного. Вот бы Бакиров сам меня хоть раз так за руку взял! Может, мне бы и понравилось. – Я пошла. Мне работать надо. Разворачиваюсь, но, как только рукой хватаюсь за ручку двери, она захлопывается прямо перед моим носом. – Вы что… – Я не разрешал уходить. Я задал вопрос! Он стоит сзади и гремит прямо надо мной. Оборачиваюсь. Стискиваю зубы. Поднимаю взгляд, чтобы с глазами карими тут же встретиться. – А почему я должна отвечать?! Кто вы мне, чтобы я перед вами отчитывалась? Михаил Александрович, вы со мной даже не говорите! Беситься почему-то начинаю. Загораюсь точно спичка. Все это время так поговорить с ним хотела – и вот, прорвало наконец и меня. Вздрагиваю, когда огромная рука Михаила Александровича ложится чуть выше моей головы. Он как медведь, притом разъяренный, просто-таки буравит меня взглядом. – Я за тебя отвечаю. И ты будешь делать то, что я сказал, раз уж такая дура! – Дура?! Да вы сам… сам такой! Могли бы хоть раз спросить, как у меня дела, за все это время! – Я и так знаю, как у тебя дела, Ангел, – басит, прожигая меня потемневшими глазами, пока у меня голова начинает немного кружиться от его запаха. Я так давно с Михаилом Александровичем рядом не была, что теперь аж стоять плохо. Невыносимо. Хочется коснуться его. Хоть за пуговку. Прижаться щекой, прикрыть глаза, но нет. Нельзя. Ему же противно будет! – Чтобы я больше не видел рядом с тобой этого сопляка, усекла? Если мне еще раз покажется, что он рядом с тобой шастает, ходить он больше не сможет. – Вы не можете мне ничего запрещать! То, что вы мой работодатель, не дает вам права контролировать мою жизнь! И только попробуйте ему навредить! – Тыкаю ему в грудь указательным пальцем. – Не надо меня пугать. Я буду делать, что хочу! Вздрагиваю, когда этот взрослый мужчина с легкостью накрывает мою руку своей лапой, сжимая ее сильно, почти до боли. Надавливает, прижимает к своей груди сильнее. Еще одно движение, и он просто сломает мне руку ладонью. – Мне больно… Отпускает мою руку резко, вижу, как злиться, плечи Бакирова аж каменными стали. – Ты не будешь ни с кем встречаться. Это его заявление просто выводит из себя, и, кажется, я теряю рамки дозволенного. – Нет, буду! Вам-то что?! Знаете что, Михаил Александрович, это был Виталик. И Виталик, между прочим, со мной на курсы ходит и даже уже пригласил в кино! Я думаю, он хочет меня поцеловать. И я пойду на это кино, с радостью! – Не пойдешь, – рычит, точно волк бешеный, заставляя вжаться в дверь спиной, тогда как я уже вся просто пылаю. – Пойду! Я буду встречаться, целоваться и даже спать, с кем хочу, ясно?! Я взрослая уже, и мне ваше разрешение не… А-а-а-а! Я не успеваю договорить, так как в ту же секунду огромный кулак Бакирова летит прямо в дверь неподалеку от моей головы, после чего мужчина нависает надо мной, как гора. И я читаю эту злость в его взгляде. Страшную, непомерную, дикую. Пугающую меня. Глаза мгновенно наполняются слезами, в груди болит, из горла всхлипы вырываются, и я прикладываю ладонь ко рту, пытаясь заглушить слезы. Бакиров же, точно зверь взбесившийся, смотрит на меня, тяжело дышит, прожигает страшным взглядом до самых костей, и я не выдерживаю: – Ненавижу вас, ненавижу! Выпаливаю и, открыв дверь, выбегаю из кабинета, тут же скрываясь в раздевалке, где послушно реву еще несколько минут. Боже, ну почему он ТАКОЙ? Если ему нет до меня никакого дела, так почему он еще и запрещает мне что-то?! Михаил Александрович же сам сказал, что я никто, что я ему не нравлюсь, так почему он хочет, чтобы я еще и отчитывалась перед ним?! В этот вечер Алена отпускает меня домой раньше, видя мои красные зареванные глаза. Она не спрашивает о причине, а я и не говорю. Сердце только болит. Я еще ни с кем так сильно не ссорилась, как с Бакировым сегодня, и, если честно, думала, что он там в кабинете меня прибьет. Добравшись домой, замечаю пропущенный на мобильнике. Опять тот мент. В последнее время он звонит часто, требуя деталей поставки Бакирова, однако перезванивать даже не собираюсь. Я не беру уже трубку давно, игнорирую, но он все равно звонит чуть ли не каждый вечер. Поужинав, беру чашку горячего чая и заворачиваюсь в одеяло. Та ночь, когда я еще была меньше и Михаил Александрович меня на руках держал, давая лекарства и нежно гладя по голове, теперь кажется сказочной. Я думала, отболело уже, но нет. Хуже только стало.