Ее взгляд тут же становится испуганным, и девочка пятится назад, но сзади только спинка дивана, и времени на уговоры у меня нет. Глава 37 – Что? Нет! – Тебя надо осмотреть, – Бакиров рычит, окидывая меня строгим взглядом, тогда как у меня волна дрожи по телу иголками разливается, страшно до дикости просто. – Не надо меня осматривать! Тут же с дивана подскакиваю, но перед глазами все враз расплывается, и я заваливаюсь вперед прямо в руки Михаила Александровича, который легко меня ловит и усаживает обратно на диван. – Блядь, сиди уже, не дергайся! Ангел! – он гаркает на меня, и только тогда я замираю, снова кутаясь в его куртку. – У меня ничего болит. Правда. Не хочу снимать куртку, не хочу… – Я просто обработаю твои раны, ничего больше, поняла? Смотрю на него с опаской. Он ведь тоже здоровый мужик и запросто меня скрутит одной левой. Хуже того, Бакиров не те парни молодые, он куда более опасный, однако и права на отказ у меня сейчас просто нет. – Хорошо. – Давай сюда куртку. Спокойно. Он руку свою огромную ко мне протягивает, а я не могу эту куртку от себя отлепить, ведь под ней… нет ничего. Я голая, нет ни майки, ни лифчика даже. Одни только трусы. – Н… нет. – На. Этим прикройся. Похоже, Бакиров замечает, что я жутко стесняюсь его, потому бросает мне небольшой плед, который я меняю на куртку. – Иди сюда, девочка. Ближе. Мужчина садится напротив, открывает аптечку и достает оттуда спирт, вату, какие-то мази. Замираю, когда он меня за подбородок берет огромной лапой и немного крутит голову на свету, оценивая степень ударов. Недовольно сводит брови, смотрит так серьезно потемневшими глазами, что мурашки бегут по спине. У меня же все лицо и голова болит, и даже подумать страшно, как я сейчас выгляжу. – Очень все плохо, да? – Нет. Пройдет. – Аа-ай! – шиплю, когда в следующий миг Бакиров перекисью обрабатывает мою губу, а она просто жутко щиплет. – Больно… ай, мне больно! Хочу вырваться, но он не дает, крепко держа меня за предплечье огромной лапой. – Цыть! Не дергайся уже. Через минуту мужчина откладывает несколько грязных клочков бинтов, всех в крови, после чего выдавливает немного мази и смазывает ею мою разбитую губу, немного правую скулу и бровь. – Так, убирай одеяло, до пояса мне все показывай. – Что? Нет! – Ангел, не беси меня! Прожигает меня взглядом, рычит, а я лишь сильнее заворачиваюсь в одеяло. – Я не могу! Пожалуйста… Бакиров как-то тяжело вздыхает и проводит рукой по лицу, после чего мы встречаемся взглядами. – Значит, так, девочка, или ты мне нормально даешь себя осмотреть, или сейчас я беру тебя за шкирку и тащу в травму. Там уже будут осматривать те, кто попадается. Без разбору. Поджимаю губы. В чем-то Бакиров прав, однако как я могу показать себя ему… без маски, без одежды, да еще и всю в синяках. Сглатываю, понимая, что выхода особо нет. У меня все тело болит, и действительно нужно его осмотреть. – Ладно. Осторожно опускаю плед, видя, как взгляд Бакирова при этом темнеет. Кажется, ему не нравится то, что он видит, и тогда я быстро прикрываю голую грудь руками. – Не смотрите, раз не нравлюсь! Мужчина как-то трудно вздыхает и поджимает губы. – Не в том дело. – А в чем? – Ты вся в синяках, вот в чем! Ладно, это херня. По ребрам они тебя не били? По почкам, в живот? По телу разливаются мурашки, когда Михаил Александрович грубыми пальцами по моим ребрам проводит, а после по спине, прощупывая каждый позвонок. После осторожно к животу прикасается, чуть надавливает, смотря на меня. –Тут болит? – Нет, – шепчу ему, пылая от стыда, ведь его прикосновения мне очень приятны. Михаил Александрович так близко, и вот вроде просто осматривает меня, а мне все равно приятно. Вся аж трепещу рядом с ним. Чувствую, как горят щеки. Стыдно и почему-то сильно тянет живот. Не болит, а именно приятно тянет, когда он рядом и так прикасается ко мне. – Они били меня больше всего по лицу и груди. – Покажи где. – Михаил Александрович! – Ангел, мы договорились. Сгорая от смущения, осторожно убираю руки, открывая мужчине вид на свою голую грудь. Да, она маленькая у меня, но довольно полная. Плотный первый размер, даже полтора скорее. – Здесь. Бакиров как-то напрягается, но быстро отводит взгляд, бросая мне мазь. – На. Мазь нанеси. – Спасибо. Облегченно выдыхаю и беру мазь. Пока Бакиров отворачивается, быстренько обрабатываю синяк на груди и заново обматываюсь покрывалом, тут же согреваясь. А еще меня как-то в сон клонит и плакать хочется, и еще уткнуться в плечо Михаилу, но я этого не делаю. Я все еще не понимаю, если честно, почему он привез меня сюда. – Михаил Александрович, что со мной будет теперь? – Здесь пока побудешь, дальше решим. – Почему вы помогаете мне? Я не понимаю, вы же прогнали меня. Бакиров поднимается, окидывая меня строгим взглядом. – Потом поговорим. Ложись, Ангел. – Мне не хочется спать. Куда вы?! Не уходите, пожалуйста! Почему-то за руку Бакирова хватаю, но тут же отпускаю, прихожу в себя. Нельзя же. Нельзя к нему вот так прикасаться. Поломойка-врунья этого не заслужила, и ему наверняка неприятно. – Извините. Бакиров как-то странно смотрит на меня, после чего поправляет мое одеяло.