Меняю простыню, застилаю кровать, и Ангел забирается ко мне в постель. Тут же начинает копошиться, и я буквально чувствую, что она опять про свою квартиру думает и остальное дерьмо, которое с ней произошло. – Болит живот? – Нет. Михаил Але… Миша. Ты не жалеешь? – Нет. А ты? – Нет. Я очень счастлива сейчас. Никогда такой счастливой не была! Спасибо тебе, – шепчет девочка и прижимается ко мне. Через минуту я слышу, что она успокаивается и засыпает, свернувшись у меня на плече, обхватив руками торс. В эту ночь мы впервые спим вместе, и, если честно, я даже пошевелиться боюсь, чтобы ее не разбудить. Я обнимаю эту девочку и стараюсь не думать о том, что опять хочу ее как ненормальный, но понимаю, что ей будет больно, а причинять ей боль я не хочу. *** Звонок мобильника в шесть утра заставляет резко подорваться, схватить телефон и выйти из спальни. Ангел все еще спит. Развалилась на моей подушке. Длинные волосы спадают на голые хрупкие плечи. Охренительно красивая. Мой самый дорогой цветок. – Тоха, ты охренел так рано звонить?! – Извини, но, думаю, тебе надо знать. – О чем? – Только что из больницы звонили. Серый убит. Говорят, задохнулся, вот только не мог он сам об подушку задохнуться в пять утра. Сжимаю трубку сильнее. Конечно, не мог. Тем более Серый. – Вы? – Да нет, на хрен об него руки марать. Он мог быть должен кому-то, хотя я сильно сомневаюсь. Но тут другое. – Говори. – Сыр Тура тоже ночью умер. Я думаю, это связано, папочка уже пошел вразнос, и Серый первая жертва. Он его втянул в это дерьмо. Там сейчас такой кипиш подняли. Весь город знает уже. Тураев бушует. – Блядь… – Не выезжайте никуда, Бакир, пока все не уляжется. – Ты издеваешься? Да мне похуй! Я и так уже ночь просидел тут. Я прятаться не стану, тем более что не я это начал. Тур, сука, на Ангела тварей своих натравил, я за такое сам его уничтожу! – Черт, брат, послушай меня хоть раз! Все серьезно. Тураев знает, что на той хате были мы – и ты в особенности. Он пойдет за тобой! – И что? Пусть идет, я, блядь, встречу его с топором на хуй! У нас поставка сегодня, забыл? Через два часа. – Помню. Мы сами справимся. Без тебя. Хаммер будет, подменит тебя. Я тоже поеду. – Тоха, не подставляйся. У тебя свадьба на этой неделе, забыл? – Да что со мной будет и когда мы подставлялись? Пацаны уже наготове. Там все на мази уже давно. – Я выезжаю. Я должен быть там. – Нет! Слушай, Бакир, все серьезно! Про твою дачу еще никто не знает. Сидите там как мыши! На вас объявлена охота. Ищейки Тура уже взяли след. Глава 41 Когда я просыпаюсь, Миши нет рядом. Осторожно спускаюсь с кровати, ступая босыми ногами на пол. В голове туман. До сих пор не верю, что это случилось, и глупая улыбка невольно озаряет лицо. Не то чтобы я там сразу размечталась, однако то, что между нами ночью случилось, не может меня не волновать, не будоражить каждую мою клетку. Конечно, Бакиров не признался мне в любви, однако то, как он брал меня вчера впервые, иначе как любовью назвать нельзя. Я очень боялась первого раза, однако только не с ним. Все прошло хорошо. Да, было больно, но из-за волнения и какого-то предвкушения эта боль быстро прошла, сменившись очень теплым чувством, которое горит у меня в груди до сих пор. Мы словно стали ближе, сломали эту стену между нами, и я спала как младенец сегодня впервые за столько месяцев только потому, что Миша был рядом. Рядом со мной. – Да. Говори, – грубый голос Бакирова, доносящийся из гостиной, заставляет спуститься к нему. Миша держит пачку сигарет в руке и говорит по телефону. Он стоит спиной ко мне, напряжен, такой высокий против меня. – Что?! Блядь, подожди, Люда, не реви. Ты уверена? Его голос очень жесткий и какой-то взвинченный, серьезный, отчего я сразу ловлю стайку мурашек. – Еду! Будь там! Отключив телефон, Миша поворачивается и едва не сбивает меня с ног. – Что случилось? – Ничего. Сиди здесь, Ангел мой. Из дома ни шагу, ясно? Бакиров начинает быстро собираться, тогда как я уже ничего не понимаю, но вижу, что произошло что-то очень плохое. – Миша, скажи, что происходит? Пожалуйста. Почему звонила Люда? Никогда еще не видела Бакирова таким. Мрачным, взволнованным, встревоженным даже. – Сегодня поставка была. Пацанов расстреляли. Кто-то их сдал! Они знали все! Место, товар и даже время знали. – Что? Боже, что ты говоришь? – Сиди дома, Ангел, поняла? Жди меня здесь! – басит Миша, нежно целует меня куда-то в висок, после чего громко хлопает дверью, а я опускаюсь на пол. Волна тихого ужаса проносится по телу, заставляя застыть от страха. Сегодня… это же была та самая поставка, о которой так сильно хотел узнать Архипов. Вот только я же не сдавала никого, игнорировала его, тогда как… почему это случилось? Господи. *** Я жду Мишу весь день. Не пытаюсь звонить ему, не хочу отвлекать, зная, что он сам вернется и расскажет то, что посчитает нужным. Снова и снова прокручиваю в мыслях тот утренний звонок. Люда никогда до этого не звонила Бакирову, а тут сама набрала, и, судя по тому, как резко сорвался Миша, с Анатолием что-то случилось. Но я не хочу верить, что кто-то из мужчин пострадал. Это ошибка. С ними не могло ничего случиться. Да, они своеобразные, но за эти месяцы стали для меня семьей. Никто меня не обижал, наоборот, все защищали, оберегали меня, а я… так и не рассказала Мише о том менте, который все это время мне названивал. Сначала он появлялся редко, а потом все чаще, требуя от меня того, чего я сделать не могла. И моя квартира… я догадываюсь, что сгорела она не просто так. Ну не бывает такого, чтобы сама квартира загорелась. В тот день была как раз неделя с момента, когда Архипов давал мне последний шанс сдать людей Бакирова и место поставки. Кажется, теперь я понимаю, что это связано. Я не сдала их и потеряла дом. Он не пугал тогда меня. Архипов говорил правду, что я останусь без дома, так и произошло. Одно только осознание этого больно бьет по сердцу, однако рассказать обо всем Мише я не могу, хоть и очень хочу. Не сейчас, позже расскажу, ведь я ничего не сделала, а он сейчас в таком состоянии, да и сначала нужно узнать, кто пострадал и кто сдал их по-настоящему. Миши нет весь день, и я успеваю немного прибраться. Я вскакиваю на диване, как только слышу звук заезжающей во двор машины. В окна светят яркие фары, и я бегу к входной двери, которую Бакиров открывает ключом. – Привет… Подбегаю к нему, хочу обнять, но он не отвечает. Заходит молча, и я вижу, что на нем лица просто нет. – Миша, что случилось? Что с парнями? Смотрю на него, сердце стучит как барабан от того, с каким каменным лицом приехал Бакиров. – Фил умер на месте. Хаммер скончался в больнице час назад. Тоха в реанимации с простреленной грудью лежит. Под аппаратами. От шока я прикрываю рот ладонью. Все тело деревенеет, становится страшно. – Господи… Как? Как это произошло? – Их сдали, Ангел. Я тоже должен был быть там. На месте Хаммера, который меня подменил. Миша сжимает огромные кулаки, проходя в дом, а я затихаю. Это какой-то кошмар, который навалился точно снежный ком. – А Люда? – У Тохи сидит. Свадьба должна была быть через три дня. Отменили. Ревет. – Мне очень жаль… Мне жаль их всех! – Похороны через два дня. Гробы, венки заказал уже, – мрачно отвечает Бакиров и проходит мимо меня, садится на диван, обхватывая голову руками.