Слезы накатывают на глаза, но я быстро их вытираю. Они ничем не помогут, только хуже сделают. Бакиров не хочет даже слышать меня, он страшен сейчас, взбешен и окутан дикой ненавистью. Ко мне. – Ты даже не слушаешь меня! Я не виновата, я бы никогда! – Молчать! Рот закрыла! Еще миг, и его рука больно сжимается на моем плече. Я замираю, вдыхая опасный запах, ловя жестокий взгляд Михаила. Взгляд бандита, который может что угодно со мной сделать. Реально все. – Еще слово, крыса, и клянусь, ты сдохнешь на месте! На выход! Затыкаюсь я быстро. Знаю, Бакиров не шутит и в таком состоянии с легкостью исполнит свое обещание. Не задаю вопросов, хоть и не знаю, куда он меня везет. Наверное, убивать – что еще делать с предателями. От страха дважды едва не падаю. Всю трясет, успокоиться никак не могу. Обуться мне никто не дает, да и не во что, собственно говоря, поэтому я выхожу на улицу в одной только футболке Бакирова, когда на улице дует пронзительный ветер. – В машину. Живо, – он чеканит командным голосом, и мне ничего не остается, кроме как послушно забраться в салон. Бежать нет смысла, догонит, пытаться драться тоже, с легкостью победит. Мои силы ничто по сравнению с силами Бакирова. Я даже близко не стояла, вот только до вчерашнего дня Миша оберегал меня, как нечто очень ценное для него, а теперь, похоже, я буду ходить босиком по шипам затоптанной срезанной розы. Бакиров обходит авто и садится за руль. Бросает мне прямо в руки мой же рюкзак. – Зачем? – Там бабло твое. Заработала. Открываю рюкзак и вижу рядом с книгами и телефоном пачки денег. Как они вообще сюда попали, даже думать не хочу. Не знаю. Я оставляла рюкзак дома, на курсах, в клубе – да где угодно он был. Черт возьми. – Это не мое. Я не знаю, как эти деньги попали в мой рюкзак. Честно! – Хаммеру с десятью пулями в груди это расскажи. И Алене, которая, блядь, уже заебала мне звонить и реветь в трубку! – Мне очень жаль его. Их всех, Миша-а-а… – Молчать! Я не давал тебе слова, – рычит, а я рот рукой прикрываю. Точно зверь бешеный, разъяренный, с кровоточащим сердцем, Бакиров не выбирает выражений. Ему больно, и причина этой боли – я, а точнее, мое слишком долгое утаивание про то, что Архипов на меня давил. Машина срывается с места, и я даже не представляю, куда он меня везет. Убивать? Не знаю, если бы хотел, Миша еще вчера бы меня убил, тогда куда мы едем? Что происходит, я уже вообще не понимаю. Волна страха разливается по телу, отравляет кровь, ударяет в грудь. Что они обычно делают с предателями, как наказывают, что их ждет… нет, не милость и не прощение. Такие, как эти бандиты, не прощают, я знаю. Я уже видела однажды, как именно Бакиров мстит. Тогда у клуба, когда он до смерти избивал того мужчину, посмевшего продать наркотики сестре Фила. Мне тогда было его жаль, после стало понятно, зачем он его избил, а теперь, кажется, я и сама познаю, что такое ненависть криминального авторитета. – Куда мы едем, скажи? Бакиров не реагирует. Сосредоточенно на дорогу смотрит, крепко сжимая руль, и я начинаю нервничать. – Миша, пожалуйста! – Заткнись, не то я не ручаюсь за себя! – рычит, и я затихаю. Едем очень быстро, всю дорогу ему все время кто-то звонит. Иногда я слышу женские голоса, кажется, кто-то в трубку плачет, и тогда я понимаю, что это Люда или Алена. В последнее время Алена с Хаммером встречались, а теперь он мертв. Навсегда, и от этого слезы наворачиваются на глаза. Он же тоже меня защищал, оберегал, как и Миша. И вот вроде я не сдавала, а все равно мне плохо. Я ведь не сказала Бакирову о том, что тот майор Архипов приходил ко мне. Давно уже, а потом названивал мне без конца, угрожал. Я боялась тогда… именно такой его реакции. Презрения, злости, ненависти. И в итоге все равно это получила. – Алло, говори, Люд. Да. Приходи в клуб. Мы тоже там будем. Едем уже. Минут через пять, – говорит Бакиров, смотря на часы, а после почему-то снова смотрит на циферблат, сжимая зубы. Я успеваю только заметить, что стрелка его часов почему-то очень быстро идет, но только идет она в обратную сторону… Громкий крик Бакирова взрывается по салону: – Из машины, бего-о-ом! – А-а-а-а-а! Глава 43 Все случается очень быстро. Миша открывает мою дверь и буквально выкидывает меня из машины. Одним махом, точно мешок с картошкой. Я вылетаю из джипа на полном ходу, после чего авто как-то резко разворачивается, я слышу хлопок, а после оглушительный взрыв. Огромные клубы огня вперемешку с черным дымом поднимаются к мрачному небу – так высоко, страшно. Я падаю в какую-то траву на обочину, однако даже при этом отчетливо чувствую хруст правой руки. Точно тростинка, она ломается где-то в области кисти, так как приземляюсь я прямо на нее, но боли не чувствую. Совсем ничего, поскольку именно в этот момент я ищу глазами его. Машины на трассе проезжают мимо нас. Некоторые сигналят, а я едва с земли поднимаюсь, держась за руку. Сердце бешено стучит в груди. От ужаса тело пробирает крупная дрожь. Я не понимаю, что случилось. Как, почему, когда. Где ты… – Посмотри на меня, на меня! Кто-то меня тормошит, отрывает буквально от земли, и, переведя взгляд, я наконец вижу Мишу. У него разорвалась часть куртки, из рассеченной брови и скулы кровь струится по лицу, кожа содрана до мяса, но он жив. И от этого мне становится лучше. – Кости целы? Киваю. Не хочу сейчас к себе внимания, пусть рука уже и начинает пульсирующе болеть. Перелом там, кажется, или трещина, но я лишь прикладываю руку к себе, стараясь выглядеть спокойной. – Тебе больно, Миша? Тяну к нему руку, которую Бакиров отбрасывает от себя, как нечто ядовитое. – Не трогай меня! – Прости. Что это было? – Привет от Тураева, – чеканит Бакиров и быстро кому-то набирает. Я не слышу всего разговора, только последние слова. – Бери все. Да, крысу я нашел, жду! – говорит мужчина, смотря на меня, и я понимаю, что в этой войне я невольно оказалась врагом того, кого уже давно люблю всем сердцем, и что Бакиров теперь сделает со мной за это, даже представить страшно. Через несколько минут за нами приезжает черный BMW. Высокий крепкий мужик за руку здоровается с Мишей и окидывает меня страшным взглядом. Мы садимся в его машину, мужчины почти не говорят при мне, и я осознаю, что они меня презирают и смотрят как на предательницу, как на собаку, которая посмела укусить руку собственного хозяина. Я же от страха даже не шевелюсь, ведь прекрасно понимаю, что то, в чем меня обвиняет Бакиров, – это очень-очень серьезно. Смерть как минимум двух человек, ранение Анатолия, потеря поставки, предательство. Боже. Доезжаем до клуба быстро, сама вылезаю из машины. Никто не помогает. Кажется, Бакиров даже жалеет, что выкинул меня из своего авто и я выжила. Он как лед холодный, даже не смотрит на меня. Чувствую, что презирает, а мне больно и обидно. Я всего лишь пешка в чьей-то страшной игре. Глупая, слабая помеха, вот только я бы горло себе скорее перегрызла, но парней на смерть бы не послала, не сдала бы, только не после всего, что они мне сделали, как спасали, как защищали, оберегали, а теперь в земле холодной лежать будут и никогда больше не сделают вдоха. На входе в клуб торможу, мне страшно туда заходить, но Бакиров за предплечье меня берет, не давая ускользнуть. – Вперед, – гробовым тоном, как к заключенной, ненавидимой им. Не упираюсь, хоть его рука и больно сжимает мое предплечье. Ощущение такое, что на растерзание меня ведет, и я едва держусь, чтобы не разреветься от ужаса. Оказавшись внутри, чувствую себя почти голой, хотя так оно и есть. Я все еще в одной длинной футболке и даже без обуви. На носочек наступаю, чтобы не занести в порезанную ногу заразу, но хуже другое. Моя рука. Пока ехали, боли я совсем не ощущала, однако постепенно она начала проявляться, но я стараюсь терпеть. Не хочу лишнего внимания. Миша и так смотрит на меня, будто хочет убить каждую секунду. С ненавистью, глубоким разочарованием, презрением. Боже. Среди всего персонала быстро нахожу взглядом Люду. У нее красные глаза и просто убитый вид. Как только она замечает меня, резко подходит. Я думаю, она хочет обнять меня, я ее хоть как-то утешу после случившегося, но вместо объятий я получаю увесистую жгучую пощечину по лицу. – Ах ты змея проклятая! Щеку обжигает пламенем, и я резко прикладываю ладонь к лицу, пугаясь такой ее реакции. Я никогда не видела Люду настолько расстроенной, просто до невозможности убитой горем за любимого. – Я… я ничего не сделала! Я не виновата! – шепчу ей, а у самой голос дрожит, руки трясутся от происходящего. Все смотрят на меня с неприкрытой ненавистью в глазах, как на крысу, виновную в смерти парней. – Бакир! – Успокойся, он выкарабкается, – басит Бакиров, успокаивая Люду, а меня все так же крепко держа за предплечье. Ни грамма ласки ко мне больше. Не заслужила, видно. Предательница. – А если нет, Бакир? Я так боюсь! – Люда, хорош слезы лить! Иди Алену лучше успокой. Ревет уже полночи. Вперед! А это мне. Миша тащит меня вперед. Точно овечку на растерзание, он ведет меня в свой кабинет. – Входи. Застываю на пороге. Мне кажется это ловушкой, какой-то опасной петлей для меня, но Бакиров с легкостью заводит меня внутрь кабинета. Я же хватаю его за руку в последний миг. Последняя ниточка между нами. Прошу. Поверь мне. – Миша, пожалуйста, просто выслушай меня! Все не так, как кажется!