Лешка украдкой оглядел ее. Вся она была нетер­пение и заинтересованность, горячая и добрая душа. Лешке сделалось радостно, что Дим Димыч дал им такое поручение вместе. Рядом с Леной хорошо. Он готов был просидеть тут весь вечер. Лена легонько тронула и чуть подтолкнула его руку к письмам. — Ну начинай,— сказала,— бери сверху. Он вскрыл первый конверт. «Дорогие товарищи,— писал какой-то В. Сумя­тин,— прочитавши в газете «Комсомольская правда» о вашей ударной стройке, у меня появилось желание поиметь участие в строительстве. Мороза и трудностей я не боюсь, но хочу узнать природные условия и какой коэффициент. Специальность имею маляр-штукатур и прошу принять меня на работу». — Мороза он не боится, но коэффициент ему по­дай,— буркнул Лешка, откладывая письмо. — А что особенного? Ты-то северный коэффициент получаешь. — Я не ради него приехал. — Ну и он не ради, но деньги считать умеет, рабо­чий человек. Вот только штукатуров и маляров у нас вроде достаточно. Это надо уточнить. Давай дальше. «Служу на флоте, подходит срок демобилизации, и я хотел бы приехать на вашу молодежную стройку. Я электромонтер, слесарь, стропаль, а военная специ­альность — радист первого класса. Насчет жилья мне известно, что у вас на Северах пока плоховато, но я на много не претендую. Если нет места для койки или гамака, как в кубриках, то меня вполне удовлетворит спальный мешок в кабине или кузове автомобиля. С комсомольским приветом — Иван Студейкин». — Вот это наш! — обрадовался Лешка.— Ответим в первую очередь. — Этот — да.— Лена покрутила головой.— Лихой морячок. «Очень хочу работать на вашей стройке и пойду на любую работу, лишь бы хорошо платили. Не подумай­те, что я рвач. Просто нам приходится жить в частной комнатке за 35 рублей в месяц, детсадика нет, и потому жена работать не может, а зарплата моя 110 рублей. По специальности я чертежник-копировщик, еще то­карь и слесарь по автокранам. Если такие специально­сти не требуются, могу пойти вначале учеником по любой требуемой специальности, если она даст возмож­ность хорошего заработка». — Ну? — скосил Лешка взгляд на Лену. — Положи туда... к морячку. Только как же с дет­садиком? А, Леша? — По плану детсад будет только к будущему лету. — Плохо... А если он пока приедет один, а жена потом? — Давай так и посоветуем... «Нас пять человек, которые, прочитав газету, реши­ли после демобилизации ехать к вам строить поселок для газовиков, которые будут давать стране необходи­мое голубое топливо. Трудностей мы не боимся — ведь мы солдаты. А то, что приходится жить в вагончиках, так это даже хорошо. Напишите, как добираться до вас». — Что же они о специальностях своих ни слова? — Вот и спросим у них. «Меня зовут Ольга, 20 лет, живу в селе, работаю секретарем-машинисткой. Казалось бы, что еще надо: «чистенькая» работа, благоустроенная квартира, живу «под боком» у папы с мамой. Но, понимаете, настоя­щего увлечения в работе нет. Последнее время очень много читаю о Севере, о лю­дях, которые трудятся там, прочитала и о вашей строй­ке. Я тоже хочу строить. Но одно меня смущает —• у меня нет профессии, которая бы подходила для Севе­ра. Девчата, которые у нас в совхозе работают, говорят, что меня увлекла романтика. Может, это и так, но не совсем. Поверьте, трудностей я не боюсь и «страшных» морозов (так пугает меня мама) тоже. Понимаете, я хочу «найти» себя, найти работу по душе! Ольга Волобоева». Лена взяла это письмо, перечитала и улыбну­лась: — Она тебе почти родственница: тоже секретарь.— Но, глянув на Лешку, она смутилась.— Это я так, Леша, в шутку, конечно, совсем разное положение. — С жиру она бесится,— хмуро сказал он.— Ро­мантики ей захотелось и морозов. А что в морозах хорошего? — Нет, Леша, я ее понимаю. Представь: деревня, и каждый день одни и те же бумажки — надой молока, заготовка кормов. А в газетах — где-то громадные стройки, где-то новые дороги, люди покоряют реки или тайгу, совершают подвиги. Как тут не загрустить? Я по себе знаю: там, в нашем Совхозном, всегда каза­лось, что в Сибири на новостройках трудятся какие-то особые, светлые люди и жизнь у них особая, возвы­шенная. — Ну, а что увидела? — В Лешке просыпался по­лемист. — Да как тебе сказать... Конечно, условия здесь особые. А люди — обыкновенные, как везде. И, как везде, надо много и хорошо работать. — Вот! — Лешка угрюмо торжествовал.— В этом-то главное. Мне один человек говорил, что надо, чтобы работа стала для тебя делом, которым ты живешь. Я теперь это понял на себе. Вот ты улыбнулась так: дескать, секретарищка... Подожди, дай сказать. Когда я понял, что и на этом месте нужен и что вся наша стройка, все, что у нас делается, близко моей душе,— мне стало спокойно, что ли, и интерес появился. Мне интересно, как там на объектах дело идет и как я ему могу помочь. Понимаешь? И я думаю, что если бы эта Ольга так же почувствовала интерес к тому, что Делает ее совхоз или там колхоз,— у нее другое бы настроение было, совсем другое. А то опа мечтает: ах, там у них на стройке что-то особенное. А приедет — такая же работа, вот как ты говорила. А морозы и верно страшные, и никакого от них удовольствия. А загорись она делами своего совхоза — ей бы не было скучно. — Ну вот ты же не загорелся нашим совхозом. — Я — другое дело. Я ведь и не начинал в нашем совхозе работать. На то причина была. А начал бы — кто знает, может, сумел бы загореться. — Думаешь? — сказала Лена и сама задумалась.— По там, скажем, в нашем совхозе, все как-то мелко. — А здесь крупнее? Штукатуришь ты свою сте­ну — норма двенадцать квадратных метров в смену хоть где. Эго издали кажется: вот покоряют Сибирь — очень крупно. На пашу целину смотреть издали — тоже очень крупно. А вблизи? Тракторист знает свой трактор, мой батя — свои счеты да бумажки, твой — воля совхоза. Вблизи вроде мелко... Вот! — Он вытя­нул перед ней указующий палец.— Все зависит от того, Как, откуда взглянуть — и дело будет выглядеть мел­ким или крупным. Понимаешь? — Ох, Леша, ты мудрец!—рассмеялась Лена.— И ладно, надо двигать дальше. А Ольге... как ее?.. Волобоевой ответишь ты. У тебя получится. — Отвечу,— почти с угрозой пообещал Лешка. Он помолчал, задумчиво перебирая письма, и неожи­данно для Лены сказал: —А с этой работы я все-таки уйду. Точно. Она посмотрела на него внимательно и промол­чала... Они отвечали на письма, когда в комнатку зашел Карданов. — На огонек,— объяснил он.— Все трудитесь? — Мы тут добровольцам пишем,— сказала Лена.— Хотите посмотреть? — Зачем? Вы же знаете, что надо писать. — Нам-то кажется, что знаем... Ну как, «Веселых ребят» показывали? — Их.— Карданов покивал.— Помню, раньше смотрели — хохотал до упаду. А сейчас — нет. Наверное: старею. — Это фильмы стареют,— глубокомысленно заметил Лешка. — Ты у нас, Леша, мудрец,— улыбнулся Карданов, и Лена непонятно для него фыркнула.— Что, разве не так? — Так, Виктор Семенович, даже очень так! — Ну вот... Сегодняшнюю почту, мудрец, ты всю разобрал? Анализ воды не пришел? — Разобрал. С санстанции пока ничего нет. А что? — Да так. Старик этот, хант, тоже говорит, что из озера воду не пьют. Почему — не знает, не пьют — и все. — Значит, надо искать другую? — вскинул голову Лешка. — Подождем анализа... Ну, вы закругляйтесь, вре­мени много... ...Серебристый сумеречный свет озарял мир. Затих­шие деревья вслушивались в тишину. За ними, осве­щенный ночным прожектором, высился корпус третье­го дома. Стены его красиво желтели, но окна без рам смотрелись черными угрюмыми провалами. А на высо­те, под самой крышей, дерзко выделялась выведенная битумом надпись: «Я люблю тебя!» Эта надпись по­явилась несколько дней назад, о ней все в поселке го­ворили. — Интересно,— сказала Лена,— кто же все-таки написал это? Лешка только хмыкнул. Ему очень хотелось ска­зать, кто это написал. Это Аникей написал, для Нади. Но ей он ничего не сказал. И Лешка Лене тоже ничего не сказал. 5. С Иваном Тихоновичем Гулявым, главным инжене­ром, у Лешки особых контактов не было, только чисто официальные, по делопроизводству. Напечатать документ, отыскать документ — и все. А тут Иван Тихоно­вич, зайдя в «предбанник», почему-то нерешительно о потоптался, потом присел к столу и уставился на Лешку своим единственным грустным глазом. — Товарищ Алексей,— сказал он, и в голосе была 2 извинительно-просительная интонация, — я слышал вы интересуетесь гидрогеологией.— Гулявый выжидающе помолчал, и Лешка молчал, только смотрел вопросительно.— Мне Голышева сказала, что у вас есть соот­ветствующая литература. — Ну, какая там литература! — Лешке стало неловко. Понимаете, Алексей, санитарно-эпидемиологиче­ская станция решительно не рекомендует пользоваться водой из озера. Особо опасного ничего нет, просто не хватает в воде железа и каких-то важных солей, но — не рекомендует. Следовательно, надо изыскивать иные источники. Безусловно, мы пригласим специалистов, буровиков, я уже заготовил радиограммы, но сам я в этом деле профан и... Вы понимаете? — Иван Тихоныч, я бы с удовольствием, но у меня всего-навсего одна книга — Каменский, «Поиски и раз­ведка подземных вод». Хотите, ее я дам. — Ну ведь и чудесно! Вы меня просто выручите Алексей. Через пять минут книга была у Гулявого, а Лешка, принеся ее, уже не находил себе места. Надо было дей­ствовать, немедленно действовать. Отойдя к окну, к любимому своему кедру, он лихорадочно соображал. Наташа поглядывала на него чуть не с гордостью дев­чонке очень понравилось, что ее начальник смог вы­ручить самого главного инженера. Лешка все косился на дверь Маныгина и, когда оттуда вышли Иван Ситников и начальник ПТО, стремительно прошагал к ней, на ходу бросив дожидавшейся очереди Дель­фине: «Минутку подождите, Дельфина Григорьевна». — Тебе чего? — мельком глянул на него Маныгин.— Я коменданта вызывал, где она? — Она сейчас будет, Анатолий Васильич. Я про­шу... я к вам по личному делу. — Ого! Ну, давай. — Вы сегодня будете посылать радиограмму насчет воды, требовать, чтобы буровиков прислали. Так я про­шу, чтобы меня зачислили в буровики. — Какая информированность! И — опять за рыбу деньги: бежать от меня хочешь? Ах, черт, ведь снова отговорится, снова слушать не захочет, снова скажет: «Все, обжалованию не под­лежит!» Нет-нет, надо его дожать. И Лешка со всей страстью пустился в объяснения. Он напомнил о том, с какой неохотой шел на секретарскую должность, и в который — наверное, уже в третий — раз поканючил, что чуть не сызмальства мечтает о гидрогеологии, и сказал, что ведь все равно Анатолию Васильевичу придется искать другого секретаря, потому что ему, Новожилову, подходит срок идти в армию. Лешка ска­зал это, и новая, еще не приходившая на ум мысль пронзила его: «Приду в армию, спросят, кем работал, скажу — секретарем: на смех поднимут и в писаря затуркают». — Зто когда же ты в армию собираешься? — скло­нил чуть набок крупную свою голову Маныгин. — Завтра мне восемнадцать исполняется, и в лю­бой день жди повестку.