— А что дела? Идут. — В буровики ты, как вижу, еще не попал. Ну лад­но. А что молодежь говорит про неприятности в мехмастерских? — Да пока, Родион Гаврилович, ничего вроде не слышно. — Не слышно?. Плохо.— Старик сердито поскреб седую щетину на щеке.— У нас, помню, на Магнитке так же вот начали потаскивать инструмент из мастер­ских. Знаешь, какую мы бучу подняли! И не зря: ока­залось, дело рук классового врага.— Ната притихла за машинкой, таращила глаза на бухгалтера. — Я, конечно, не хочу идентифицировать,— он сам чуток поперхнулся на этом слове,— но старая комсомольская истина гласит, что кто против нас, тот враг. Вы, моло­дежь, подумайте об этом.— И нахохленный потопал в кабинет Маныгииа. Лешка вспомнил сейчас эти разговоры, сказал Лене: — Конечно, мелочь-то мелочью, а в принципе пло­хо: какая-то стерва завелась. — Ну вот, и у нас об этом толкуют... Хлопнула входная дверь. Лена выглянула из ком­наты : — А, явилась, не запылилась! Ты что ясе, хозяйка, помощников своих дорогих бросаешь? — Ой, миленькие, фу-у! — Надя запыхалась.— Мы с Кардановым дополнительную заявку в книготорг утрясали, потом... Слушайте, это что же у нас на стройке происходит? Говорят, воровство? Лешка не выдержал, выскочил в магазинный зал: — Да что, черт подери, все как завелись: «гово­рят», «болтают», «слух идет». Не «слух», а точно: хищение дефицитных запчастей. И нечего нам по углам шушукаться, действовать надо! — Значит, точно? — подняла на него глаза На­дя.— Ну, конечно, ты должен знать — все-таки помощ­ник у Маныгина. — А как действовать-то, Леша? Что — известно, кто ворует? — Лена спросила это почему-то шепотом. — Хм.— Лешка сник.— Если бы было известно... Аникей со стуком отложил готовую доску. — Рассуждаете... Будто не знаете, кто в той мастер­ской работает! — И обжег Надю каленым взглядом. — Ты что? — Она, казалось, даже присела.— Ты на кого намекаешь? — Ты же поняла! — Он рванул к себе ящик с ин­струментом, прихватил фуганок и, не сказав больше ни слова, ушел... Когда Лешка притопал домой, Аникей был в ком­нате один, сидел в задумчивости у стола, черкал на листе бумаги. Лешка глянул краешком глаза — непо­нятная, но отнюдь не бессмысленная вязь каких-то линий. — Что это? — Да так.. Хотел в магазине поверх книжных по­лок что-то вроде орнамента пустить. — Ну и... — Материал мне нужен особый, ну хотя бы стекло­пластик и латунную проволоку. Сима, этот снабженец наш, обещал, да от обещаний проку мало. «А-а,— не то сказал, не то подумал Лешка.— Нет, брат, дорогой мой человек, не из-за стеклопластика ты голову повесил». — Все равно магазин-то надо отделать получше,— будто отвечая ему, молвил Аникей. Ввалились Дим Димыч и Антоха, разгоряченные, словно бежали. Спорили о чем-то. Лешка набросился на Преображенского: — Комсорг, надо что-то делать! — И выложил все, о чем наслушался за день. — Ну и что же ты предлагаешь? — Очки Дим Димыча сверкнули иронично и деловито. — Вот еще Аникея послушай. У него есть опре­деленные подозрения. — Какие это подозрения? — сердито вскинулся тот.— Никаких подозрений у меня нет. — А если серьезно? — придвинулся к нему Дим Димыч. — А я и не шучу. Мало ли чо мог я ляпнуть сго­ряча,— это он Лешке,— нечего трепать языком. Пока никаких определенных соображений у меня нет. — Тут соображения-подозрения ни к чему,— всту­пил в разговор Антоха.— Чего теорию разводить? Говорю я тебе,— повернулся он к Дим Димычу,— с этой вертихвостки Татьяны надо нитку тянуть. Сколь­ко уж от нее Дельфина парней по ночам гоняла. Разве­ла, понимаешь, кильдым! — Какой-такой кильдым? — похлопал глазами Лешка. — Хэ, необразованность! Ну, притон. — Это у Таты? — с изумлением вспомнил он кра­сивенькую кандидатку в машинистки. — У нее самой... Видишь, какой кусочек ты упу­стил.— Антоха заржал. — Прекрати, Антон.— В очках Дим Димыча оста­валась только деловитость.— С этой «штучкой» мы раз­беремся. Но этого мало. И нельзя все валить в одно. Давайте, как говорит Ситников, так: мух — отдельно, котлеты — отдельно. Вот завтра в обеденный перерыв у нас бюро, ты, Леша, если хочешь, приходи... Где вот наш Новиков пропадает? На дежурстве, что ли? — У него вахта с утра была. — Бродит где-то... Он, по-моему, тайком выпивает, Не замечали? Лешка пожал плечами, промолчал. Другие тоже, А на следующий день его ждал сюрприз. Маныгин попросил встретить прибывающую С рейсовым верто­летом некую даму — Галину Гавриловну. — Ты ее бережно встреть, Алексей, ласково. Эта женщина того стоит. Сидя на корточках у дощатой стены «аэропортов­ской» будки, Лешка смотрел на пузатый, с тонким хво­стом МИ-4, стоявший на одной из бетонированных посадочных площадок. Ему давно хотелось хоть разок слетать на такой «стрекозе», да вот не пришлось еще ни разочка. Уже и рейсовые появились, два дня в неде­лю, и рабочие борта ходят непрестанно, а Лешке поле­тать так и не довелось. Может, попроситься у Маныгина — разрешит? Рейсовый запаздывал. Лешка скучно поглядывал в пустое унылое небо — вдруг не прилетит? На краю вертодрома, у далеко отступившей перед топорами опушки, лениво ворочался бульдозер — ровнял пло­щадь. Лешка встал, намереваясь пойти к дежурному диспетчеру, и в этот момент из-за кромки леса выско­чил вертолет. Бортмеханик севшей машины выбросил трапик, на землю сошли трое парней, потом в дверном проеме показалась высокая мощная женщина. Она тяжко сту­пила на стальной прут лестнички, сошла, поставила на бетонку два чемодана и, повернувшись, сделала ру­кой властный жест — бортмеханик тут же подал ей громадную, туго набитую кожаную сумку. Женщина выжидающе огляделась. Лешка понял, что это и есть Галина Гавриловна. У нее были густые сросшиеся брови, черные усики под солидным крупным носом и глухой басовитый голос. Лет ей было на вид под пятьдесят. — Очень рада,— сумрачно сказала она, когда Леш­ка объявил, что пришел ее встретить,— А что, автомо­биля у Анатолия Васильевича еще нет? — Есть вездеход, но он ушел в Тунгу. Мы пешком, тут недалеко, — А хоть бы и далеко,— гукнула басом Галина Гавриловна и, как пушинку, взметнула сумку на плечо.— Дотянешь чемоданы? Лешка лихо хмыкнул, ухватил чемоданы и чуть не присел под их тяжестью. — Там много книг,— пояснила Галина Гавриловна. — У нас есть книжный магазин,— пробормотал Лешка и отважно двинулся вперед. — В вашем магазине, я уверена, нет того, что есть у меня. Я люблю французскую поэзию, и моя библио­течка всегда при мне. А у вас в магазине, я знаю, только пособия по штукатурным работам да справоч­ники по собаководству. Вступать с ней в спор у Лешки уже не было сил. Видимо, Маныгин увидел их в окно и — на вот тебе! — выбежал в подъезд встретить. Они обнялись, два больших, громоздких человека, и Галина Гаври­ловна по-мужски, крепко охлопала плечи Анатолия Васильевича: — Живой, здоровый! Ну вот и встретились снова. — Ох как я рад, Галина Гавриловна! Маныгин подхватил чемоданы, Лешка попер сумку, и в два счета они очутились в кабинетике Анатолия Васильевича. Галина Гавриловна оглядела помещение, чуток посопела и объявила свое мнение: — Ничего. Для начала сойдет. — Ну-с, вы познакомились? — улыбался Маны­гин.— Это, Леша, Галина Гавриловна Шмагина, мой верный помощник, секретарь и друг еще по азиатским стройкам. Она приехала тебе на смену. Вот оно что! Тогда, конечно, милости просим... Через пять минут она уже командовала в «предбан­нике».: — Э, девочка моя, стол тебе надо переставить по­ближе к свету. И этот стол — левее. Коллега, помогите мне передвинуть шкаф... Вот гак. Стульев надо доба­вить. К кому за этим обращаться?.. Список телефонов мне, пожалуйста, в первую очередь. И давайте, дру­жок, займемся нашим бумажным хозяйством... У нее были опыт, хватка, энергия, у этой тяжело­весной, басовитой и, в общем, очень простецкой жен­щины. Чувство, похожее на ревность, шевельнулось в Лешке: вот теперь она, эта невесть откуда свалив­шаяся особа, будет хозяйничать здесь, она, а не он, понадобится Анатолию Васильевичу в трудные мину­ты, к ней потянутся посетители, и с ней, забежав на минутку, будет толковать о разных разностях милей­ший Родион Гаврилович. Однако сам ты этого хотел и добивался — радуйся теперь... К буровой установке он пришел уже в конце рабо­чего дня. Это была самоходка, установленная на шасси МАЗа. С первого взгляда Лешка не разобрался, что к чему, только заметил возвышавшуюся над кабиной машины метров на пятнадцать металлическую вышку, толстые стальные тали на ней, рядом — насос, глино­мешалку и большой железный ящик — чан. Тут же, чуть в сторонке, аккуратно были сложены трубы и какие-то непонятные зубчатые штуковины. На сколоченном наспех помосте, крытом брезентом, заканчивал переборку мотора Васька Медведев. С удив­лением увидел Лешка Ваняту Пронина; он возился с бурильными трубами и, судя по репликам, которыми перебрасывался с мастером, толк в деле понимал. У Петра Силыча, видать, был перекур: сидя на пенеч­ке, он смолил трубочку, набитую махрой. Лешка представился, мастер коротко махнул ру­кой : — Знаю, говорили мне. Докладывай, что умеешь. — Ничего, Петр Силыч, не умею. — Он по бумажкам спец да ио телефону,— кинул ехидное Васька.