– Сбежал душевнобольной? – Полянский затаил дыхание. – Это Райка больная, она меня отравить хочет! – Мальчик из лечебницы, убийства в полнолуние, – настойчиво подсказал Тимофей. – Сынок генеральский! Меня к самому Никонову вызывали тогда. Он за сына просил. Списали дело, мальчика закрыли. – Никонова? В лечебницу? – Да, признали невменяемым. Как Райка невменяемая, её тоже лечить пора, она меня отравить хочет! – Никонов! Который Никонов? Кто был в лечебнице? – Она меня в психушку хочет закрыть, чтоб квартиру продать! – Дело о Лунатике, Екатерина Ивановна! – Да, я вам сейчас найду! Подождите! – Паевская стала рыться в бумагах на столе и в тумбочке. Полянский терпеливо ждал, печально наблюдая за женщиной. «Господи, если ты есть, дай мне в мой час уйти быстро, не дай угасать много лет в тюрьме тела! Не отнимай у меня сознание, сохрани мне память и зрение. Либо отбери всё сразу, одним ударом! Упаси от медленной смерти!». Тут Паевская резко повернулась к нему, Тимофей вздрогнул от злого безумного взгляда. – Вы кто?! – Екатерина Ивановна, я из полиции, насчёт убийств. Помните? Она спокойно посмотрела на фото истерзанных тел, вдруг нахмурилась и шагнула к стеллажу с книгами. – Меня сняли с дела. Генерал нажал где-то наверху. Всё списали на того психа, он потом в лечебнице повесился, – Паевская говорила хладнокровно и серьёзно. – Вот, только это у меня осталось. Я была у него в палате за неделю до самоубийства. Уронив две пыльные тетради, она нашла между книг сложенный лист бумаги и протянула ему. Тимофей развернул чуть стёршийся по сгибам листок, на котором был карандашный рисунок – белоснежный круг полной луны, плотно заштрихованное чёрное ночное небо, и крыши города в серых тенях. – Вы из полиции? По моему заявлению? Райка меня убить хочет! У меня деньги пропали, – снова проскрипела женщина. Полянский вздохнул, аккуратно вложил рисунок в конверт к фотографиям, и вышел из комнаты. Заглянул на кухню к застывшей над чашкой чая хозяйке. – Раиса! Спасибо вам! – он снял пальто с вешалки, надеясь, что оно не унесёт с собой запахи запущенной квартиры. 11. Дневник. «Да, я хотел обмануть его! Спрятаться, зарыться, закрыться, чтобы не слышать его зов… Но не смог. Она хорошая, с ней было тепло. Мы две недели жили на чье-то старой даче, пустой ветхий сырой дом. Печь, дым. Кожа женщины пахла земляникой. Жизнь тела захватила меня надолго. Но проснулся я от зова голодного божества, свет луны снова манил меня. Я не хотел вредить ей, или напугать. Я снова хотел обмануть его! Но не знал, возможно ли перетерпеть этот голод… Я сбежал из того дома. Уехал к себе заперся, всё отключил. Я пытался уговорить божество не забирать у меня её, просил другой жертвы. Был готов просидеть ночи лунного света в подвале, чтобы не видеть луны и не слышать зова голодного божества! Выть от боли и голода… А она приехала ко мне сама, собралась выяснять отношения! Да, она была у меня два раза, поэтому быстро нашла дом. Приехала, стала колотить в ворота. Если бы я не впустил её, могла подняться шумиха, соседи собрались бы. Она думала, будто я женат, или прячу от неё другую женщину. Во всяком случае, я успел понять только это из её визга. Я просил её успокоиться и уехать, уговаривал уйти, просил вернуться позже! Не пускал в дом. Она прошла сама, ругалась, стала плакать и говорить о любви… А я слышал только зов моего божества, его волю, его указание. Я не посмел, не нашёл в себе сил противиться, выбросить девчонку за ворота хотя бы. Я слышал голос луны, знал, что произойдёт дальше. Она испугалась, захотела сбежать, я видел. Я не утолил его голод, и теперь наказан. Оно не оставит меня, я нужен ему. Слишком много лет я кормлю его этими жертвами, следую за его голосом. Я избавился от мяса, не выпив её жизнь. Ни в коем случае нельзя больше допускать еду в свой дом, это слишком опасно. Божество велит мне скрываться. И ждать». 12. «Мне понадобится ваша психологическая поддержка. Разрешите заехать за вами после работы?». София не хотела отказывать сразу и наотрез, детектив интересовал её. Она уже несколько раз перечитала это сообщение. В перерыве принималась писать ответ, подбирая слова, бросала, начинала заново. Потом отвлеклась на клиентку, после было совещание у главврача. И о сообщении Полянского она вспомнила, когда почти врезалась в него самого на выходе из клиники. – Блин! Опять вы! Охренеть! – воскликнула она, практически притормозив в его серое пальто и просторный живот! – Слушайте, Полянский! У меня сегодня первая смена, с утра были на приёме два расстройства пищевого поведения и одна попытка суицида. Мне уже не до ваших монстров… И я ещё даже не обедала! – Тяжёлый день, понимаю! Но я рад, что вы согласились меня сопровождать! – он мягко взял её под руку. – Подождите, куда вы меня везёте?! Изгоните бесов, тогда приводите пациента, сейчас-то вам от меня что нужно?! Отцепитесь! Он отпустил её локоть, София выпрямилась перед ним. «Хорошо, что сегодня сапоги на каблуках надела, можно не сильно подпрыгивать до этого снежного человека!». Апрельское сырое тепло коварно, а так хочется уже носить лёгкую куртку и туфли, а не закутываться в пуховик. – Помните убийство женщины, дело, по которому работает Кравченко? У меня есть версия, что это не простой преступник. И он действует в городе и окрестностях очень давно. – Убийство было этой зимой! – Оно не первое. Обстоятельства этих смертей довольно необычны. Мне удалось найти следователя, который ловил этого же убийцу много лет назад. Она давно на пенсии и больна. Деменция после микроинсульта. – Вы строите расследование, основываясь на словах старухи в маразме? – Беру, что есть, не привередничаю. Тогда дело закрыли, подсудимый оказался в лечебнице и покончил с собой, – И в чём проблема? – Я подозреваю, что убийца на свободе, и он не остановится. – Так, и при чём тут я? – София скрестила руки на груди. – Вы поможете провести беседу с человеком. Его сына судили за это преступление. – Подождите, Полянский! – она тряхнула головой. – Так судили и закрыли в больнице, покончил с собой, или он на свободе? Я не поняла! – Вот и поможете разобраться! – открыл дверь машины и пригласил в салон галантным жестом. – Ладно, но после повезёте меня обедать! – Со всем моим удовольствием! Обещаю! – кивнул детектив. Совсем недалеко проехали в область, свернули с шоссе в небольшой посёлок из уютных симпатичных одинаковых домиков. София разглядывала респектабельные фасады, и думала о родителях, с которыми не виделась уже четыре года. Они в Италии. У отца двойное гражданство, давно работает в международной фармацевтической компании. У них там тоже небольшая вилла, служебное жильё. Мама присылала видео с маленькой экскурсией. Она там преподаёт русский как иностранный язык. София скучала без родных, изредка созванивались. Они близки, но в детстве ей часто их не хватало, родители постоянно были заняты работой и учёбой. Полянский припарковался у высокого светло-серого забора. Вышли из машины. Он стал звонить у входа, в переговорном устройстве сначала что-то затрещало и зашипело, потом раздался внятный вопрос. – Кто? – Иван Данилович Никонов? – Вы кто? – Полянский. Я вам звонил. Это насчёт вашего сына. Раздался электронный писк, щёлкнул замок калитки. Полянский пропустил Софию вперёд. Прошли по короткой мокрой дорожке через двор с ухоженным газоном. Дом в два этажа, отделанный декоративной штукатуркой. Белый, серый и песочные цвета преобладали в оформлении крепкого особняка. На крыльцо вышел хозяин, широкий, почти квадратный внушительный мужчина, с изрядной проседью в чёрной бороде. Нос и щёки в сосудистой сетке, в мутноватых глазах красные прожилки, подрагивающие в треморе пальцы – София узнала приметы алкоголика. Усталый настороженный, даже враждебный взгляд встретил гостей. – Я же вам всё объяснил по телефону, – мужчина ткнул пальцем в их сторону. – Не всё, и не объяснили, – спокойно ответил Полянский. – Мой мальчик умер, и очень давно. Вы приехали выкапывать старые сплетни? Моя семья достаточно пострадала. Что вы мне скажете нового? – Скажу, что ваш сын жив и продолжает убивать! Никонов переступил с ноги на ногу, нервно закрыл рукой горло, и, откашлявшись, быстро оглядел соседские заборы. – Зайдите в дом, – кивнул он. Они прошли внутрь, расположились в гостиной почти без мебели. Пустые полки в холле, и в красивом серванте в углу. Никакого декора, картин или посуды. Приоткрыто окно, в комнате прохладно. Большой плотный ковёр, заглушающий шаги, покрыт пятнами, с которыми не справилась химчистка. София поискала глазами семейные фотографии, но обнаружила только один снимок в рамке на каминной полке. Хозяин дома в генеральском мундире, и в компании первых лиц. Никаких признаков жены, или детей. Ни звуков, ни запахов. Она переглянулась с Полянским, поняла, что он также обратил внимание на нежилую обстановку. – Если вы собираетесь меня шантажировать, то вы не первый…. И мой адвокат таких проходимцев знаете, сколько засудил! Смерть Лёни доказана.