– Жил бы я в такой хате, меня б тоже не волновало б ничего! – прищурился подросток. – Расти, учись, работай. Я её тебе продам, если доживу, конечно. – Ага! Ща! Мне за всю жизнь столько не заработать! Думаете, так просто? Не всем повезло с родоками на Кутузовском! – Место рождения и происхождение не определяют твоего будущего! Говоря о будущем, Тимофей чуть улыбнулся, вспомнив, как обалдела София от посещения «Мира Эзотерики», он был рад развлечь её. Но всё же, Габи тот ещё уродец, нельзя злоупотреблять его расположением. – Да не гоните! Мне эту фигню про «возможности» заливают, знаете сколько уже!? Вот будто бы деньги лежат на дороге и только меня дожидаются! Вам легко говорить, вам с рождения всё родители обеспечили! Посмотрел бы я, если б вы в таком же зажопье жили, как мы! Что б делали? – Ну, для начала, наверное, перестал бы стоять на собственных яйцах и ныть, как больно живётся на этом свете! – пожал плечами Полянский. Мальчишка фыркнул и вышел в коридор обратно, но Тимофей не услышал, чтоб тот начал обуваться. Выглянул следом, и увидел, как Краснов разглядывает картины на стене. Полянский щёлкнул выключателем. Костик вздрогнул, с подсветкой холсты смотрелись намного эффектнее. – Это вы рисовали? – Нет. Бабушка. Мамина мать. Мне масло никогда не давалось. Но она многому меня научила. Я в других техниках работаю. – Вы ещё и художник? – бесцветные брови подскочили к блёклым вихрам. – Не то, чтобы совсем. Это для души, отдых. Да и по работе часто приходится. Многие мои, так сказать, клиенты чаще всего не видны на камерах и фото, так что зарисовываю по памяти. – А дайте позырить? – глянул мальчишка снизу вверх. Полянский колебался. Но, в конце концов, это ведь только иллюстрации, описания монстров, расследований и расправ он держит в отдельных файлах. – Ладно. Иди, чай пей. Сейчас альбом достану, – вздохнул он. Принёс в картонной папке старые скетчи. Их он считал не слишком удачными, но достаточно занятными для начала. Краснов перекладывал плотные листы акварельной бумаги, осторожно касаясь шероховатых краёв. Изображения ходячих мертвецов и привидений полностью захватили его. О чашке чая позабыл, она давно остыла. Тимофей неспешно и с удовольствием позавтракал в тишине, поглядывая на своего необычного гостя. – Рисовать любишь? А чего учиться не пошёл? – А? – подросток поднял на него светло-серые глаза. – Дорого это. В школу там столько всего надо покупать. Мать говорила, лучше куртку на зиму возьмёт…. А вы долго учились? – Нет. Меня тоже в школу не пустили. Но по другой причине. Мой родитель считал творчество несерьёзным хобби, уделом богемы, бездумных прожигателей жизни, – хмыкнул Тимофей. Кажется, отец с матерью не могли найти общего языка ни на одну тему. И с упоением спорили и скандалили, особенно если речь шла об образовании, кем сыну быть, и с кем дружить. Как они прожили вместе больше сорока лет, на чём держался этот брак? Он давно бросил попытки разобраться в этом. Родные мертвецы с ним не общались. Хотя бабушку повидать ему бы очень хотелось. Полянский вздохнул и посмотрел на Краснова, который низко склонился к рисункам, налегая грудью на стол. «Не забывай, Тима, судьба всегда посылает только важные встречи, этих людей много, и все они должны чему-то научить тебя! Будь внимателен к тем, кого встречаешь!» –говорила много лет назад бабушка Эва, сидя рядом с ним на веранде дома в Репино. Тимофей прошёл в спальню. Он редко покупал для себя новые материалы, но их всё равно накапливалось больше, чем требовалось в работе. Нижний ящик комода служил «хомяковой заначкой». Штук восемь блокнотов с разной бумагой для эскизов, скетчбуки на спирали и в склейке, наборы линеров и коробки красок, россыпь кистей, карандаши. Не сладив с внутренней «жабой», Полянский выбрал недорогой блокнот, с бумагой на сто шестьдесят грамм (даже для красок подойдёт, если сильно воду не лить). И набор из пяти водостойких ручек с чёрными чернилами. Принёс и положил перед мальчишкой. – Вот. Для начала нужно совсем немного. – А я не умею! – беспокойно повернулся на стуле Костик, растерялся. – Моя бабушка говорила: «Если твоё сердце бьётся, и ты дышишь, значит, ты умеешь рисовать!». Бормоча несвязные благодарности, Краснов мгновенно обулся и выскочил из квартиры, одна рука в рукаве куртки, вторая крепко держит неожиданные подарки. «Будто бы боится, что я передумаю и отберу. Эх, жизнь-то не пощадила бедолагу. Что-то становлюсь сентиментальным. Наверное, старею. Пора бы отдохнуть. Как только с этим делом развяжусь. Вот, кстати, и в Репино можно съездить, самый сезон. Надо Сагдиевым позвонить, предупредить», – размышлял Тимофей, запирая дверь, которую оставил нараспашку сбежавший гость. 16. – Инспектор дорожно-патрульной службы, старший лейтенант Кузнецов, – отмахнул от фуражки полицейский. – Документы, пожалуйста! – Пожалуйста, – водитель протянул стандартную обложку с прозрачными вкладышами. – А в чём дело? – Котик, ты разве превышал скорость? Рядом с водителем женщина, у неё на коленях объёмный пакет с логотипом японского ресторана, контейнеры с заказом на вынос, ужин с собой. «Везёт же людям, отдыхать едут!». – Рейд «Антитеррор», проверка. Багажник откройте. – Пожалуйста, – мужчина за рулём потянулся к рычагу. – Котик? – Не переживай, рыбка, за час без холодильника роллы не испортятся! – Надо было брать заказ в термосумке, тебе же предлагали на кассе упаковать! «Ну, ладно, не так уж и везёт. Эх, мужик, у тебя выходные ещё не начались, а пилят уже вовсю. Готовься, теперь будет до понедельника мозг выносить!» – Кузнецов не позволил себе усмехнуться. Два пакета из «Перекрёстка», большой кулёк стирального порошка. Стопка белья и одеяло в сумке-бауле. Пахнет фруктовым освежителем. Упаковка угля для мангала. Обычный дачный набор для отдыха за городом. Ничего подозрительного. – С женой едете? – Да, но с чужой, – хмыкнул водитель. – А дамы документики будьте добры? Одета прилично, накрашена слегка, на пальце кольцо, русые волосы до плеч. Вполне ничего себе, дама. Она некоторое время возилась и шуршала, перекладывая сумки, потом надула губки. – Котик, а я не взяла! – Ладно, всё в порядке. Следуйте дальше! – козырнул Кузнецов. Дневник. Я ничего не планировал, просто поехал на дачу. Эта женщина на дороге – полная импровизация. Сам не знаю, почему подобрал её, ведь луны ещё не было в небе, голодное божество не звало меня. Мы разговорились, она была профессионально приветлива. А вот я не сразу сообразил, что речь идёт о конкретном прайс-листе на услуги. Тогда когда стало темнеть, услышал знакомый гул лунного голоса в голове. Почувствовал, будто под кожей рассыпалось что-то мелкое и колючее. Мышцы тянуло, как бывает на утро после большой нагрузки или кросса. Заныли челюсти. Я послушал своё божество, это был шанс загладить вину за прошлое убийство. Необходимо умилостивить его новой жертвой. Она вообще много болтала. Рассказывала, что на обручальное кольцо клиенты включаются, ведь поиметь чужую жену – это всегда заводит! (и кто из нас животное после этого?). Что отдаёт половину хозяйке, но часто получает подарки, которые можно утаить, копит себе на квартирку в глуши. Мечтает, что купит жильё и уедет туда, где никто не знает, и никогда не попрекнёт бл*дским прошлым. Наивная! Хоть в мешок картошки зашейся, а мужики всё равно будут ходить вокруг, да принюхиваться. Договорились на два дня выходных, два раза переночует, а в воскресенье я подвезу её домой. Заехал купить еды, чтобы она расслабилась. Они всегда доверяются мне. На дороге были полицейские, откуда эти проверки именно в это время? Странное чувство опасности. Надо было ещё до перекрёстка выбросить эту шалаву где-нибудь. А останавливаться посреди дороги – подозрительно и привлекает внимание. Два патруля проехали, а вот на третьем посту, уже после указателя, машину всё-таки тормознули. Я почти горд собой и выстроенной декорацией! Чужая жена, покупки, и в багажнике всё, что нужно для семейного выходного за городом! Моё божество не зря столько лет учило меня скрываться! Они купились! Уверен, мне ничего не угрожает. Знал, где по пути можно свернуть в лесополосу, там есть небольшая поляна справа. Взял сумку с запасной одеждой. Попросил пройтись со мной, она занервничала, хихикала: «Котик, неужели до дома не дотерпишь?». Ей до меня, наверное, слишком везло с клиентами. Будь она умнее или опытнее, сразу бы пустилась бегом до шоссе обратно. Мы прошли между деревьями, она спотыкалась и ругалась в темноте. Мне же достаточно света моего голодного божества, я не мог сбиться с дороги. На краю небольшого оврага, заваленного сухостоем, можно наслаждаться видом. Я заговорил о луне, обнял женщину и прижал к широкому дереву. Пусть глупое мясо думает, что есть покупатель на её гнилой товар! Умерла она быстро, пусть хрипела и барахталась, но её горячая жизнь уже питала меня! Это самый восхитительный момент!... Потом обычно настаёт рутина. Я оставил мясо под деревом, сбросил сверху в кучу свою грязную одежду. Полил машинным маслом и поджёг. Замечательно было ощущать кожей одновременно жар огня и холод ночного леса! Переоделся. Вернулся к машине. Кажется, за это время по дороге никто не проезжал. Я не всегда владею ситуацией. Дальше от дороги она бы за мной не пошла. А с трассы могли увидеть огонь, если я что-то упустил… Голод божества утолён, голос луны убаюкивает и успокаивает… 17. Тимофей медленно обходил вдоль забора участок Синицыных, сверялся с копиями из уголовного дела. Из калитки наружу выглянул высокий мужчина в свитере, пятнистых штанах и резиновых сапогах. – Вы кто такой? Чего тут шаритесь? – в руках у него была лопата. Полянский осторожно подошёл, стараясь уберечь ботинки от грязи. Показал удостоверение. – Мне необходимо кое-что уточнить. Это по делу об убийстве вашего брата и его жены. Разрешите войти? – Заняться, что ли, больше нечем? Жору со Светой ещё зимой похоронили. Теперь-то чего… Ладно, проходите, – бурчал мужчина.