– Я знаю, вы вспоминали обо мне. И я могу дать намного больше того, что вы так смело нафантазировали! Закружилась голова. София поняла, что дрожит. Никогда ещё не переживала подобного возбуждения. – Отдайте зелье, я хочу уйти! – она постаралась говорить твёрдо и спокойно. – Конечно же, мадемуазель! – он подал ей маленькую холодную склянку и усмехнулся. – Я никогда не беру силой то, что само идёт в руки. До скорой встречи. Сжав в руке стеклянный флакон, цепляясь за стены, София спустилась на первый этаж, пошатываясь, вышла на улицу, и с облегчением несколько раз вдохнула свежий воздух. Мысли немного прояснились. «Как говорится, «мир гораздо разнообразнее, чем ты себе представляешь, стажёр»! Ох, и горячий парень эта лесная фея! Бл*дь! Руки-ноги трясутся! Вот жесть! Не уверена, что не хотела бы испытать это заново, при других обстоятельствах, разумеется!». На смартфоне звякнуло уведомление, пришло сообщение от Полянского с адресом: «У вас всё в порядке? Приезжайте. Если будете раньше меня, подождите у дома». Она добралась на такси, в дороге водитель жаловался на мигрень, винил во всём переменчивую весеннюю погоду. И у неё кружилась, болела голова, слегка мутило. «Стрессанула на пустом месте, и чего ты переволновалась, как целка-невредимка! Подумаешь, очередной декоративный мужик!». Полянский приехал одновременно с ней, она видела его машину перед такси, теперь ждал у подъезда. В тонком сером пальто и чёрном костюме смотрелся импозантно, но несколько чужеродно во дворе старых многоэтажек. – Привезли? Давайте! Он убрал склянку в карман, и было направился к входной двери, когда вдруг обернулся к ней, нахмурился и шумно вдохнул, потянув носом. На лице возникло непривычно злое выражение, уродующее и пугающее. – Что? – София отшатнулась. – Вы думаете, я шутил? Ведь я велел вам! – Да в чём дело? Я всё сделала, как вы говорили! – Ну почему все дуры такие женщины! – прорычал он. Полянский резко притянул её к себе за рукав куртки и стал бесцеремонно поворачивать, оглядывая с разных сторон, потом грубо дёрнул за волосы. Она вскрикнула, а он уже размахивал перед лицом сжатым кулаком. – Я же предупреждал! Вот это что?! Я же велел ничего не брать! Это, по-вашему, что? – Да что я сделала не так?! Прекратите на меня орать! – София растерялась, ей было больно. – Хотите сказать, вы не при чём? Полянский разжал кулак. И на широкой ладони она разглядела смятый стебелёк с тремя мелкими бледно-сиреневыми цветами. – Я не знаю, что это! Первый раз вижу! Не орите, Полянский! Я ничего не брала у вашей феи. Если есть претензии, предъявляйте их своему демоническому другу! – София сердито оттолкнула руку медиума. Полянский зло бросил цветок на землю и старательно втёр его ботинком в мокрый грязный гравий. Они вошли в подъезд. – Простите меня. Я… Я не должен был повышать голос. Я переживал за вас. У Габи мерзкий характер. Это животное со скуки часто творит чёрт знает что. Полянский стал тщательно вытирать руки влажной салфеткой из маленькой пачки. Запахло апельсином. Вызвал лифт. А София почувствовала, что голове стало легче, и земля перестала покачиваться перед глазами. – Какая опасность в маленьком цветочке? В чём угроза? – Я не силён в его ботанике. Например, вы могли слишком крепко заснуть, когда добрались до дома. И он, незаметно проникнув в квартиру, воспользовался бы вашим беспомощным состоянием… – Как он может быть незаметным? – удивилась она. Полянский ответил красноречивым взглядом со снисходительным вздохом: «Что я тебе такие простые вещи объясняю?». – Вряд ли бы его красота стала оправданием, очнись вы в разгар изнасилования? Или нет? – Он сказал, что не… Так, ладно, хватит. Подумаю об этом как-нибудь после. София обхватила себя за плечи. Уж очень противоречивые чувства переполняли её сейчас. Раздражение, вожделение, страх, злость, обида, облегчение. – Что мы тут вообще делаем? – Я нашёл Никонова младшего. Мёртвая Синицына помогла. Он живёт под фамилией матери… Он не договорил. Когда они вышли из лифта, то столкнулись с Кравченко, который стоял у одной из дверей. Сергей уставился на них. – Соня! А ты что тут делаешь? 21. – Пусть и разными путями, но пришли мы к одному и тому же. Это обнадёживает, – Тимофей ощупывал в кармане пальто кольца старого кастета. – Разберёмся, – буркнул Кравченко и позвонил в квартиру. За дермантиновым полотном без глазка послышался шорох. – Кто там? – Полиция! Дверь приоткрылась, Сергей махнул корочкой. – Капитан Кравченко. Мы с вами общались на даче. Насчёт убийства ваших соседей. – Проходите, пожалуйста. Полянский внимательно посмотрел на хозяина квартиры. «Так. Намечается веселье. Надеюсь, мент вооружён!». В дверях обернулся к Софии, преградил ей путь. – Вам лучше подождать на улице. – А хрен вам, Полянский! Я, кажется, тоже достаточно сделала для этого расследования. Чуть ли не девичьей честью рисковала. Так что имею полное право присутствовать при развязке! – Я настаиваю. – Идите вы!… – она отпихнула его, и вошла в прихожую. В прежней планировке это считалась двухкомнатная квартира. Одна комната просторная, но проходная, с большим окном. Маленькая с прикрытой дверью выходила окном на другую сторону дома. Полянский быстро огляделся. Обстановка почти без мебели. Уборку тут делали редко. Зверю безразлична жизнь тела. Худощавый молодой человек нервничал, присел на край клетчатого дивана. Кравченко встал напротив него, около широкого полупустого книжного шкафа со стеклянными створками. Тимофей застыл в дверном проёме, отрезав дорогу к отступлению. София устроилась в углу в кресле рядом с пыльным торшером. – Итак, как насчёт новых показаний? – Я всё уже рассказывал, и вашим коллегам, и вам тогда зимой, – он говорил тихо, чуть запинаясь. – Радин Леонид Иванович, верно? – Кравченко будто бы сверился с записями. – Да. – Или всё-таки Никонов? – Я не понимаю, о чём вы. Мой паспорт вы видели… Глаза Радина беспокойно перебегали с одного посетителя на другого. Задержались на Полянском. «Узнал! Не может не узнать!». – Ты!.. Ты видишь! – ошеломлённо выдохнул молодой человек. – София! Запишите видео на телефон, пожалуйста, – негромко попросил Тимофей, не сводя глаз с убийцы. – Мент, твоя работа. – Назовите имя, отчество, фамилию, год рождения, – продиктовал Кравченко. – Леонид Иванович Радин. Восемьдесят седьмого года, – послушно ответил тот. – Когда переменили документы? – В две тысячи девятом. – Проживаете здесь постоянно? – Да. Это матери квартира. От бабки осталась. – Источник дохода? – Отец деньги переводит.