Кристер наклонился и поднял книгу, протянул ей. Автобус снова тронулся. Когда она уже собиралась взять книгу, парень снова отдернул руку, так что она не могла достать. – Что сказал Хокан? Какова она в постели? В ушах свистело так, что она с трудом воспринимала происходящее. Мимо окна автобуса проносились деревья, ветки тянулись к стеклам. Кристер ухмылялся, помахивая книгой за пределами досягаемости. – Давай уже, рассказывай. Она кончила? Сусанна проглотила слезы, преодолела приступ тошноты, усилием воли отогнала желчь куда-то к пупку. Склонив голову набок, посмотрела прямо в глаза Кристеру. – В историческом плане женщина сама выбирала, с кем ей заниматься сексом, и изначально родство считалось по материнской линии. И только когда до мужчин дошло, что они – отцы детей, они учредили брак, чтобы контролировать женскую сексуальность. Автобус резко повернул влево, на 374-ю трассу, и покатился в сторону Эльвсбюна. – У женщин сексуальные способности значительно превосходят мужские. Вы можете только один раз, потом он у вас повисает траурным флагом. Мы можем заниматься этим сколько угодно. Кристер протянул Сусанне книгу, она взяла ее с нейтральным выражением лица. – Спасибо, – проговорила она. На самом деле ее благодарность предназначалась не Кристеру, а Биргитте и ее феминистским монологам. И пока автобус с грохотом несся в сторону Эльвсбюна, слезы сжались внутри нее в комки, превратившись в колючие шарики хаоса. * * * Школьный автобус оставил позади пустошь. Здесь мы имеем в виду не какое-либо художественное преувеличение или стереотипное описание местности, а самое что ни на есть буквальное. Имея в своем распоряжении 8000 квадратных километров воздушного пространства и 3300 квадратных километров суши, ракетная база была и остается крупнейшей в Европе зоной для испытаний оружия массового уничтожения. Мы говорим о территории размером чуть больше американского штата Род-Айленд. По вполне понятным причинам этот участок, определяемый как плоскогорье, не может быть использован для других целей, помимо вышеуказанной. Люди, проживавшие тут ранее, давно эвакуированы. Остатки зданий в деревне Науста стоят, словно тени прошлого: дом, сенной сарай для зимовки. Три саамских деревни используют пастбище для северных оленей, оленеводов заранее предупреждают о проведении испытаний. Считается, что отношения между базой и саамами сложились хорошие, как и отношения с жителями муниципалитета в целом. Дело в том, что ракетная база – крупный работодатель. Приезжающие сотрудники оборонных структур, арендующие базу, чтобы испытывать свои бомбы, также приносят жителям дополнительный источник дохода. Поначалу с местными сотрудниками происходили несчастные случаи, но со временем удалось обеспечить более высокий уровень безопасности. За долгие годы ракетной базой пользовались представители различных национальностей – американцы, немцы, французы, японцы, швейцарцы, голландцы и даже турки, хотя последних, похоже, больше не приглашали. Разрешение на использование сооружений базы выдавалось непосредственно правительством Швеции. Руководство ракетной базы никогда не сообщает, КОГДА что-то будет происходить, КТО проводит испытания и ЧТО испытывается. Это военная тайна. Все планы-графики засекречены. Разумеется, при базе есть собственный аэродром. Многое из того, что здесь взрывается, доставляют самолетами, однако далеко не все. Материалы для различных конструкций – таких как мосты, дороги, здания, инфраструктура – частенько подвозят по земле. Поэтому, когда в начале 1970-х годов базу разрешили использовать иностранным державам, возникла потребность построить более прочный мост через реку Питеэльвен. Его построили вблизи поселка Стентрэск весной и летом 1980-го года. А секретность по поводу того, кто находился на ракетной базе в августе того года, стала, как говорят, причиной одного из немногих конфликтов между базой и местным населением за несколько десятилетий. * * * Никогда еще расстояние до комнаты сказок не казалось таким непреодолимым. Линолеумный пол засасывал, словно топкое болото Кальмюрен. Она настроилась серьезно: железная воля и непроницаемая броня. Агнета и София уже пришли. Сидели на креслах-мешках, рядом с каждой лежало по экземпляру «Корней». У Сусанны возникло легкое ощущение провала, вернее, разочарования – ей хотелось немедленно припереть к стене Карину, или, по крайней мере, увидеть ее. А с Софией так сложно. Она отвечает как-то шиворот-навыворот, нередко односложно, в ней нет ни капли обаяния. Более всего она напоминает перегоревшую лампочку: блестящая и изящная снаружи, но темная и немая внутри. А Агнета заикается, что тоже осложняет общение. Ведь не следует помогать и подсказывать слова, которые заика пытается выговорить, а когда ты человек словоохотливый, как Сусанна, то все это ужасно тяжело. Она поприветствовала их так весело и непринужденно, как только могла, и выбросила жвачку в мусорную корзину. Агнета ответила, а София промолчала. Очень в ее духе. Она сидела и строчила что-то в своем вечном блокноте – но стоп, что это на ней за джинсы? Неужели новинка от Puss & Kram?! Сусанна почувствовала, как что-то щелкнуло в голове. Как это возможно? Где она их достала? – Какие красивые джинсы, – проговорила она без всякого восторга в голосе. – Где ты их взяла? София подняла глаза. – Спасибо, – ответила она и продолжила писать. Единственное место, где, как знала Сусанна, продается продукция Puss & Kram – бутик на улице Гамла Бругатан в Стокгольме. Сама она, конечно, никогда там не была, но читала об этом – даже нашла в автодорожном атласе эту узкую улочку в центре столицы. Когда София успела там побывать? Или же эти джинсы можно купить в каком-то другом магазине, который она пропустила? Наверняка, но где именно? Можно ли заказать через почтовый каталог? Они сидели как приклеенные, красивые и узкие, как сценический костюм Агнеты из ABBA. Папаша Софии постоянно ездит в Стокгольм на конференции социал-демократов, но так подобрать джинсы без примерки просто невозможно. И кофта, надетая на Софии, тоже новая – какой-то неизвестный Сусанне материал, вроде мягкой шерсти. Меринос? Или кашемир? Все возможно, но какое расточительство! Такие шмотки – на перегоревшей лампочке. Сусанна уселась на детский диванчик – туда садилась та из них, кому предстояло вести заседание клуба. Где же Карина? Ведь она всегда приходит рано. А что, если она вообще не появится? Агнета сидела и грызла ручку – ужасная привычка у любого другого, но только не у Агнеты. Ей удавалось даже следы зубов на пластике оставлять элегантные, просто невероятно. Она так естественно грациозна. Как всегда, одета в тонкую одежду бежевого и бледно-розового цвета, светлые мешковатые джинсы еще больше подчеркивали ее стройность. Вероятно, это работает, потому что у нее бедра, как у мальчика – узкие и костлявые. Даже жидкие волосы ей идут, как ей удается все свои недостатки превращать в достоинства? Хотя заикание – штука неприятная. Оно ей точно очень мешает. Боковым зрением Сусанна заметила, как в комнату сказок влетела Карина, горло сдавило, дышать стало трудно. «Какова она в постели? Ей понравилось?» Карина поздоровалась так же лениво и равнодушно, как обычно, – или же она избегает Сусанну? Плюхнулась в кресло-мешок, не снимая куртки, принялась рыться в сумке. Ни разу не подняла глаз на Сусанну. Намеренно? Появилась Биргитта – хотя она сегодня свободна и пришла не прямо с автобуса из Питео. Ее черные волосы тщательно расчесаны, на ней вареные джинсы с тесьмой вдоль шва. Ее самые лучшие. В чем тут дело? Она куда-то собралась! На вечер у нее планы, о которых Сусанна не знает! – На этот раз мне бы очень хотелось, чтобы вы действительно поставили на место мешки, когда закончите, – сказала Астрид. – Чтобы мне не пришлось, придя в субботу на сказочный час, первым делом убирать за вами. Она бросила на Карину косой взгляд, в котором читалась обида. Библиотекарша вышла, захлопнув за собой дверь и, вопреки обыкновению, не помахав им. Сусанна тщательно подготовилась еще на неделе, за что была сейчас бесконечно благодарна самой себе. София раздала протокол прошлого месяца, исключительно краткий. Самый короткий за всю историю клуба – как и само тогдашнее заседание, он обрывался на полуслове. – Ну что ж, рада, что мы смогли встретиться, несмотря на праздники и забастовку и все такое, – начала Сусанна, и ей удалось говорить как обычно. – Для начала несколько слов об авторе: Алекс Хейли, чернокожий американский писатель, который решил изучить устную традицию своей семьи и разыскать своих предков в Африке. Таким образом, этот роман – правдивое повествование об истории его семьи. Вместе с этой семьей мы проходим все ужасы рабства, подумать только, что люди могут быть так жестоки друг к другу… Боковым зрением она увидела, как Карина повернулась на своем мешке – у нее еще хватает наглости сидеть тут, как ни в чем не бывало! Изображает из себя знатока литературы, а на самом деле думает о том, как совокуплялась с ее младшим братом – е е младшим братом! Тут до нее дошло, что в помещении повисла тишина – остальные с удивлением уставились на нее. Оказывается, она внезапно замолчала – последняя неоконченная фраза повисла в воздухе. Так что она перевернула страницу в книге, сделала глубокий вдох. – Кунта Кинте. Так звали предка Алекса Хейли. В возрасте семнадцати лет он был похищен белыми работорговцами в Африке и продан, наравне со скотом, по другую сторону океана. Когда он пытается сбежать, работорговцы отрубают ему одну ступню. Она почувствовала, что ей стало трудно говорить. Никто из остальных на нее больше не смотрел, ее голос дрожал, когда она продолжила говорить. – Кунту Кинте переименовали в Тоби, и у него родилась дочь Киззи – и ее тоже в шестнадцатилетнем возрасте продают, словно корову или свинью, над ней издеваются и насилуют и… и… Она не могла больше сдерживать слезы. – Короче, – проговорила Карина и выпрямилась на своем пуфике. – Все это совсем не так. Агнета протянула Сусанне бумажный платок – та взяла его, не поднимая глаз. – Мы все читали этот роман, – продолжала Карина, – и знаем, что твое описание не соответствует действительности. Кунту Кинте берут в плен не белые работорговцы, а черные работорговцы. Не белые придумали рабство, черные сами очень долго его практиковали. И не работорговцы отрубают ему ноги, зачем им портить свой товар. Его калечат охотники за рабами. Но это не самое главное. Никакая это не «правдивая история». Слезы разом высохли. – Что ты хочешь сказать? – переспросила Сусанна, и ее голос прозвучал гораздо более гневно, чем она бы хотела. Карина посмотрела на нее холодным равнодушным взглядом. – Никакого Кунты Кинте в деревне Джаффуре в Гамбии не существует. У семьи Валлер, которая якобы купила «Кунту Кинте», был раб, которого звали Тоби, но он умер в 1782 году, за восемь лет до рождения Киззи. Но Киззи, похоже, вообще не существовало, как и ее сына… – Ты просто лжешь, – горячо выпалила Сусанна. – Назло все портишь. Карина пожала плечами. – Это утверждаю не я, а The Sunday Times. Несколько лет назад там опубликовали большую статью про «Корни», в шведских газетах тоже об этом писали. К тому же часть истории Алекс Хейли украл из другой книги – романа «Африканец» Харольда Курлендера. Сусанна ощутила неприятное покалывание в ладонях, сжала руки в кулаки, пытаясь избежать этого ощущения. – Все это брехня. Все, что ты говоришь, – чушь собачья. Карина развела руками. – По крайней мере, Алексу Хейли пришлось заплатить много сотен тысяч долларов Харольду Курлендеру в качестве компенсации. – Ты переспала с Хоканом? В комнате все замерло. Все круглыми от изумления глазами смотрели то на нее, то на Карину, то куда-то между ними. Карина тряхнула головой, отбросив волосы со лба, – казалось, ее все это нисколько не смущает. – Почему ты спрашиваешь? Сусанне пришлось сглотнуть, чтобы не закричать в голос.