– Почему вы меня сюда пригласили? – Собственный голос показался ей хриплым и чужим после многих дней молчания и слабости, когда она то просыпалась, то погружалась в полубессознательное состояние. Он вздохнул, провел пальцами по своим бронзовым волосам, взъерошив их, и на мгновение закрыл глаза. – Моя совесть не могла позволить королю уморить вас голодом. Мариетта посмотрела в его глаза. Они были теплее, чем выражение его лица, словно не могли скрыть его чувства. Она решила, что его глаза, честные и добрые, вызывают у нее восхищение. Осознав, что она смотрит в них дольше, чем следует, она опустила взгляд на крышку стола. На нем было множество бумаг, авторучек, стояли недопитые чашки жидкого шоколада, а также лежали восковые печати с изображением мышей, сражающихся на саблях. Глядя на них, она нахмурилась, это изображение проникло сквозь затуманенное зеркало ее воспоминаний. Капитан откашлялся. – Когда уйдете отсюда, постарайтесь выглядеть такой же слабой, как когда пришли сюда. Мне нельзя навлечь на себя подозрения. Мариетта кивнула. Комната вокруг нее закружилась от этого движения. – Конечно. Капитан Легат встал со стула и поддержал ее. Он расстелил на столе кусок ткани и положил на него несколько булочек и овсяных печений с орехами. – Завяжите эту ткань вокруг талии, ваше платье стало достаточно свободным, чтобы скрыть это, – сказал он, глядя ей в глаза. Она кивнула и отвернулась. Она так страдала от голода, что не почувствовала ни капли смущения от необходимости поднять подол платья в присутствии джентльмена. Хотя ей удалось улыбнуться при мысли о том, как отнеслась бы Ида к этой ситуации, она была уверена, что мать осудила бы ее и сочла распущенной девушкой, одной из тех, которые носят платья из алого крепдешина и курят сигареты. – Спасибо, – поблагодарила она, спрятав еду. Капитан повернулся и оглядел ее. Коротко кивнул, потом посмотрел на часы. – У нас есть еще немного времени. – Он жестом пригласил ее сесть. Поколебавшись, Мариетта села. – Можете съесть еще немного? – спросил он, и она кивнула. Он придвинул к ней горшочек, она взяла лежащую рядом вилку и стала есть запеченную в горшочке еду. Он сидел и перебирал бумаги, иногда делая на них пометки, а время текло. Когда он в следующий раз бросил на нее взгляд, она спросила: – Почему? Ручка из гусиного пера в его руке замерла. Перо было белым, как снег, и мягким, как мех горностая. Будто его вырвали из пачки Одетты, в которой танцевала Виктория; пачка была сверху покрыта перьями лебедя, которые трепетали, когда она танцевала, подражая Анне Собещанской, первой Одетте Большого театра. Правда, Виктория с удовольствием сообщила им всем, что Анну исключили из примадонн театра после того, как она продала дорогие украшения, подаренные ей правительственным чиновником, и вышла замуж за танцовщика, исполнявшего роль Зигфрида. Мариетта тогда заметила, как это характерно, что этот Зигфрид не лишился роли за свой проступок. – Почему вы взялись помочь мне? – повторила она. Он сдвинул брови. – Как я уже сказал, совесть не позволяет мне допустить, чтобы вы умерли с голоду. – Так вы сказали. Но я не могу не думать о том, какова ваша истинная мотивация. В конце концов, вы не хотите помочь мне покинуть этот дворец. Полагаю, поскольку вы капитан Королевской армии, это можно понять. Но это – она показала рукой на свой недоеденный горшочек, – нельзя. Капитан постучал пером по бумагам. Мариетта скользнула по ним взглядом. – Я был свидетелем такого количества страданий, что их хватило бы на целую жизнь, – сказал он, отодвигая бумаги подальше от ее взгляда. При этом резком движении из внутреннего кармана его мундира выпал отрезок красной ленты. – Осторожно, вы открываете свое сердце, – лукаво произнесла Мариетта, показывая на нее рукой. Он быстро спрятал ленту и встал. – Это простой залог любви, и я не люблю обсуждать свою личную жизнь. Как и вы. – Он говорил ледяным тоном, лицо его словно замерзло. Те теплые глаза, которые ее так восхитили, стали холодными, когда он посмотрел на нее. – Сейчас вам лучше уйти. Мариетта почувствовала, как загорелись ее щеки. – Хорошо. Она встала, не обращая внимания на то, как покачнулась комната. – И прошу вас, продолжайте притворяться, – резко произнес капитан, шагая к двери. Мариетта схватилась за руку, как будто ей стало больно, гневно посмотрела на него и пошла к двери. Капитан подошел к ней первым и резко распахнул. – Уводите ее, – приказал он солдату и захлопнул дверь, не глядя на Мариетту. Солдат ее не обыскивал. Капитан вызвал ее якобы для того, чтобы наказать, и это обмануло солдата, он решил, что можно ее не обыскивать. Когда он втолкнул ее в комнату и запер за ней дверь, Пирлипата и Деллара помогли ей лечь на голубую подушку. Пирлипата в недоумении нахмурила лоб, выслушав краткий рассказ Мариетты о том, что произошло, а Деллара постучала пальцем по губам и окинула ее оценивающим взглядом. Она спрятали еду в шкафах с одеждой, и в ту ночь Мариетта почувствовала, что у нее снова проснулся аппетит. Деллара выдавала Мариетте еду малыми порциями, и она этому было рада, когда на следующий день ей опять запретили есть вместе с подругами. Король все еще не вызывал ее к себе. Она начала понимать, насколько он жесток и какова истинная жизнь во дворце. Глава 24 Мариетта быстро восстанавливалась, но она продолжала недоумевать, почему капитан так внезапно и странно отослал ее прочь, пока через несколько дней ее снова не привели к нему в кабинет. Мариетта скрестила ступни и расправила платье цвета красных ягод. Отороченная мехом накидка ласкала ее плечи, и Деллара накрасила ей губы помадой того же красного оттенка. – Вы играете со мной, капитан? Он передал ей тарелку, сделал тост из хлеба с чесноком и травами, намазал его толстым слоем масла и налил из кастрюли что-то вкусное и пахнущее дымком, похожее на луковый суп. Сверху плавал пучок трав с одним белым цветком. Она достала его и рассмотрела. Он напомнил ей маргаритки, из которых она когда-то плела венки. – Эти цветы называются «соленые брызги». Они родом из Мистпойнта. Говорят, их лепестки имеют вкус океана. Это рагу так и называется. И, отвечая на ваш первый вопрос, – нет, я не играю. Мариетта положила цветок на край тарелки. – Почему я здесь, капитан? – Я себя вел неподобающе во время нашей прошлой встречи. Простите меня. Мариетта замерла с ложкой в руке. – Вы извиняетесь? Капитан Легат криво усмехнулся: – Я бы на вашем месте не стал привыкать к этому. Улыбка Мариетты удивила ее саму. Она зачерпывала ложкой рагу и наслаждалась его теплом. Они сидели в дружеском молчании, потом Мариетта осознала представившуюся ей возможность и заметила: – Вы выглядите слишком молодым для должности капитана Королевской армии. Капитан откинулся на спинку стула, глядя на нее. Через несколько секунд он ответил, снова удивив: – Это случайность. Я спас жизнь королю, когда был молодым солдатом. Тогда он проявил особый интерес к моей карьере, и я скоро обнаружил, что стремительно получаю одно повышение за другим. – Должно быть, вы произвели большое впечатление, – заметила Мариетта, разрезая булочку пополам. – А как вы спасли ему жизнь? Он постучал своим пером по бумагам. – Это произошло во время обычного обхода лестничной клетки. Я услышал громкий вой, от которого кровь застыла у меня в жилах. Вскоре раздались крики. Я никогда раньше не слышал таких звуков. Боль, страх, ужас. – Он на мгновение закрыл глаза. – До сегодняшнего дня мне не удалось выяснить, почему и каким образом стражники в тот день погибли и как этот незваный гость пробрался во дворец. – Он встретился взглядом с Мариеттой. – Рассказы все упрощают, я им не верю. Моих солдат в тот день не было; они не могут понять, как такое происшествие меняет человека. Почему-то я оказался единственным, кто остался защищать короля. Мальчик, противостоящий злоумышленнику, в несколько раз выше и сильнее его. И ответственность за королевство в его трясущихся руках. Мариетта положила ложку. – Не могу даже представить себе, каким ужасным происшествием это было для вас, юного солдата. Капитан Легат поморщился: – Я был тяжело ранен. Моя рука сильно пострадала и долго не заживала, – сухо произнес он, потирая левое плечо, словно все еще чувствуя оружие непрошеного гостя. Мариетта вздрогнула. Он указал на свой меч, прислоненный к стене, его металл переливался при свете фонарей. – Когда мой отец занял свое место среди созвездий, его меч «Звездный Охотник» перешел ко мне. Он выкован из стали и льда и из древнего проклятия. Ничто другое не могло бы убить такого противника. – Тогда вы герой, – тихо сказала Мариетта. Капитан поморщился: – Я бы никогда себя не посмел так назвать. Мариетта слегка улыбнулась про себя. – Герои никогда себя не называют героями. Я права, предполагая, что ваш отец тоже был солдатом? – Да. Однако в Эвервуде с тех пор, как трон занял король Гелум, всех мальчиков отправляют в Военный Квартал по достижении семилетнего возраста. Кодекс поведения солдата знаком каждому из нас. – В семь лет? – повторила Мариетта. – Как это по-спартански. Неужели королю Гелуму необходима такая большая армия в стране? – Она теребила пальцами цветок из супа. Капитан смотрел на ее пальцы, перебирающие лепестки.