Ивана окунула кисть в горшок и нанесла сахар на голые плечи, руки, шею Мариетты, а также провела ею сверху вниз между грудями, что вызвало наибольшее возмущение, однако портниха равнодушно проигнорировала то, как она ахнула, и продолжала наносить пудру. Закончив, она взяла свою сумку со столика и ушла, стуча каблуками. Каждый дюйм кожи Мариетты сладко блестел. Деллара нанесла на ее губы оттеночную помаду и промокнула их салфеткой, потом встретилась с ней взглядом в зеркале. – Мы привели в действие наш план. Да прольют на нас звезды свой яркий свет. Осуществить следующую часть плана предстоит тебе, Мариетта. Не разочаруй нас. Тронный зал сверкал, как содержимое бокала с шампанским. Основными цветами были золотой и черный. Крошечные золотые бантики на шеях у морозных дятлов, бродящих вокруг замерзших ручьев и фонтанов, включали их в ту же цветовую гамму. Иглу сменили шары, висящие на тонких золотых цепочках, они были достаточно большие, чтобы в них могла забраться парочка. Они были покрыты переливающимся инеем, скрывающим влюбленных от посторонних взглядов. Мариетта танцевала, ее многослойное платье было воздушным, как наряд эпохи Возрождения. Во время танца она наблюдала за залом в ожидании подходящего случая. Вокруг сновали слуги и служанки, на которых не было ничего, кроме золотой краски, на их подносах из оникса возвышались стопки имбирных пирожных с золотистым карамельным кремом, увенчанных маленьким имбирным человечком в черном галстуке-бабочке, который пел и распространял соблазнительно вкусный аромат. Она заметила Фина и Даниона в черно-золотых мундирах, стоящих у главного входа и погруженных в беседу. Потом увидела спину Кларена, который вскарабкался в один из шаров, а потом втянул туда за собой женщину в костюме в черно-золотую полоску. Король в золотом костюме, обсыпанном осколками золотистых драгоценных камней, танцевал с Пирлипатой, безмятежная улыбка которой не ввела в заблуждение Мариетту. Делая пируэты, Мариетта следила за их лицами, сливающимися в одно сверкающее пятно. Капитана она пока не видела. Ей пришло в голову, что он, возможно, не придет на бал; как у капитана, у него наверняка есть обязанности более важные, чем танцы. Но все равно она не могла удержаться и искала его взглядом. Помимо собственного задания, слова, написанные им, звучали по ночам в ее снах. Некоторые она запомнила, знакомые, трогательные. «Смотрите на звезды». – Пока никаких следов нашего доброго капитана? – спросила Деллара, проносясь мимо в вихре золотистых юбок и потоков энергии. – Его нигде не видно, – понизив голос, ответила Мариетта. Деллара поджала губы. – Подождем. Возможно, он появится позже. – Я танцую уже много часов, как мне кажется, должно быть, ночь уже подходит к концу. – Мариетта взяла с подноса проходящего мимо слуги пирожное, стараясь изо всех сил не обращать внимания на его обнаженное тело. Деллара взяла себе два пирожных. – О, ты еще ничего не видела. Король живет для того, чтобы устраивать балы, – шепнула она в ухо Мариетты, потом повернулась и в другое ухо прибавила: – И ему больше всего нравится, когда они вопреки логике продолжаются всю ночь. Все становится странным и удивительным. – Она закружилась в вальсе и удалилась от Мариетты, слизывая с пальцев пудру, будто намекала на нечто непристойное. Мариетта откусила кусочек от своего пирожного, она слишком хорошо понимала, что обе женщины полагаются на нее. Она очень сомневалась, что сможет убедить капитана им помочь, и ей очень не нравилась мысль о том, чтобы просить его рисковать ради нее. Она оглядела бальный зал, рассеянно макая пряничного человечка в глазурь и поедая его, блестки лопались у нее на языке, одновременно сладкие, бархатистые и с привкусом дыма. Вокруг все мерцало, становилось еще более ярким и золотым, чем всегда. Крошечные крылатые создания на мгновение появлялись в поле ее зрения и исчезали, их прозрачные крылышки опровергали логику. Глядя на эти эфемерные создания, она рассеянно прикончила пирожное, гадая, где капитан. Сознает ли он, что король Гелум задумал вторжение? Должен сознавать. Как бы Деллара и Пирлипата ни пытались убедить ее в обратном. Как бы она втайне ни трепетала и ни дрожала, когда они говорили о нем, вспоминая, как темнели его глаза, когда он смотрел не отрываясь и стоял слишком близко, словно в любой момент между ними могло не остаться никакого пространства. Она покачала головой. Предательские мысли. Неожиданно капитан Легат очутился рядом с ней. Мариетта прочистила горло, надеясь, что ее мысли не отразились у нее на лице. Он был одет в костюм, сшитый из сгустков ночи, от лацканов шел аромат темного шоколада. На его скулы и волосы была нанесена золотая краска, по которой кое-где были рассыпаны черные звездочки. – Вы не надели свой мундир. – Мариетта посмотрела на него снизу вверх, в тронном зале все еще толпились мириады странных иллюзий. Возможно, она выпила слишком много ликера из снежной голубики, и теперь алкоголь ударил ей в голову, искушая и заставляя погружаться в мечты. Он нагнулся к подносу, чтобы выбрать для себя напиток, и коснулся ее рукой. – Я сегодня не на службе. – Я думала, вы считаете, что солдат всегда на службе? – Мариетта усиленно заморгала, пытаясь не обращать внимания на созвездия, которые упали с ночного неба и смешались с танцующими на балу. Капитан странно посмотрел на нее: – Сегодня я не на службе. – Почему вы на меня так смотрите? – Мариетта подняла руку, чтобы проверить, не передвигаются ли золотые листики по ее лицу. Ее рука взлетела вверх помимо ее воли, кожа на ней блестела от сахара. Она смотрела, как крошечная пикси [23] танцует по руке, собирает гранулы сахара и складывает их в свой рюкзачок из цветочных лепестков. – Вы, случайно, не угощались заколдованными пирожными? Мариетта перевела взгляд с пикси на капитана. – Мне не сказали, что они заколдованы! Он улыбнулся. Она невольно смотрела на него, на ямочку, появившуюся на одной щеке, на теплый свет в его глазах. С некоторым усилием она поняла, что он продолжает говорить. – Не беспокойтесь, на них наложено сильное галлюциногенное заклятие, но оно быстро слабеет. Через минуту это пройдет. После того как медведи-акробаты застыли в воздухе и растаяли, к Мариетте вернулась способность воспринимать действительность. Несмотря на это, она была уверена, что на мгновение заметила промелькнувшие серебряные волосы над знакомым лицом. Она резко обернулась. Мимо проплывала в танце пара женщин, одетых почти одинаково; их наряд состоял из одной-единственной ленты, обернутой вокруг тела и завязанной в бант в стратегически важном месте. Одна лента золотая, другая черная. Они пристально смотрели на Мариетту и капитана. Она попыталась понять, как давно они стоят вместе. И почему капитан к ней подошел. Слабый голос внутри нее разжигал ее воображение, шептал ей: «Может быть, может быть…» Она прогнала его. Необходимо было спросить у капитана, сможет ли он им помочь, а не купаться в его взгляде. – Мы мешаем танцевать гостям, перекрываем им движение, – сказала она, вспомнив щелкунчика. – И привлекаем к себе нежелательное внимание. Капитан посмотрел на нее: – Что вы предлагаете? – Потанцуйте со мной. Глава 32 Она не думала, что он согласится. Она предполагала, что он откажется, придумав какое-нибудь правдоподобное оправдание, и уйдет. Она не предвидела, что он шагнет вперед и обнимет ее. И начнет с ней танцевать вальс, ритмично кружась среди других пар. И каждый раз, когда его глаза встречались с ее глазами, они обжигали. – У меня еще не было случая поблагодарить вас за лекарство, – сказала Мариетта. – Мне было приятно вам помочь, – ответил он, голос его звучал как нежный шелк. Она чувствовала жар от его ладони сквозь атласную ткань на спине. Интересно, подумала она, растает ли ее сахарная пудра. И закроется ли снова капитан, если она попросит его о помощи. Возможно, ей не стоит даже поднимать этот вопрос. Но потом она заметила, как он смотрит на нее, когда думает, что она этого не видит. Как его взгляд проникает в ее глаза, глубоко, до самой души. Как он танцует с ней. Она провела достаточно много лет под руководством мадам Белинской, чтобы распознавать эмоции, проявляющиеся в танце. И мадам одобрила бы то, как синхронно с ней движется в танце капитан. Мариетта привстала на пуантах, чтобы шепнуть что-то ему на ухо. Она увидела, что прежде, чем ее слова проникли в его сознание, он с трудом сглотнул. Его взгляд смягчился. Потом до него дошел смысл ее шепота, и на его лицо снова опустилась маска. У нее внутри что-то сжалось. «Мне нужно попросить вас об одолжении» – вот что прошептала она. Однако сейчас она старалась не думать о том, чего он ожидал. – Вам уже известно, что не в моих силах дать вам то, что вам нужно. – Он говорил тихим голосом, который проникал в ее волосы. Держа ладони на его плечах, она откинулась назад, кружась в танце, и послала сахарную улыбку королю, который, как она заметила, наблюдал за ними. Мариетта надеялась, что никогда не узнает, с какими намерениями он сунул ей под подушку того щелкунчика. От одной мысли об этом ее кожа покрылась мурашками. Как будто под нее заползло какое-то коварное насекомое. Она понимала, что играет с огнем. Но даже если бы ей не нужна была помощь капитана, она охотно согласилась бы сгореть ради этого танца. – Это совсем другое дело, не бойтесь. Я не прошу вас меня спасти. Его взгляд скользнул по ее губам. – Тогда о чем вы меня просите? – О сущем пустяке, правда. Мне нужна кое-какая одежда. Они завершили еще один круг по тронному залу, музыка изменилась, стала более мрачной, приглушенной, более интимной. Капитан сбавил темп танца, Мариетта еще ближе придвинулась к нему. – Я уверен, что в вашем распоряжении есть портниха. – Его ладони соскользнули вниз, на талию, Мариетта подняла руки вверх и заставила их трепетать, как лебединые крылья, изображая Одилию, и одновременно выполнила короткую цепочку фуэте. Капитан двигался вместе с ней, его руки помогали ей, поддерживали ее, дымчатые волны тюлевой юбки струились вокруг ее ног, аромат темного шоколада обволакивал их обоих, на мгновение создав такую близость, которая могла бы лишь присниться Мариетте. Она заставила себя сосредоточиться на насущной задаче. – Мне нужно не очередное платье, а одежда прислуги. Хотя, если вам удастся добыть какие-то лишние мундиры, я с удовольствием их возьму; я нахожу смехотворным, что женщинам не позволяют служить в армии. И в моем мире, и в вашем. Как будто мы слабее вас. – Она отвела ногу назад и высоко подняла ее, напрягая мышцы; рука капитана по-прежнему крепко обнимала ее талию и вращала ее медленно и уверенно, пока они не оказались лицом друг к другу. Его глаза были так близко, что она видела в них золотые и темно-коричневые точки. Она в смятении выполнила поворот в вихре тюля и разрушила эту связь взглядов. – А каким образом это не будет способствовать вашему бегству? – прошептал он. Стоя спиной к капитану, Мариетта улыбнулась. Потом повернулась к нему лицом и положила ладони ему на плечи: – Вам нет необходимости заботиться о деталях. Он стиснул зубы. Его светло-карие глаза смотрели в ее с таким жаром, что могли растопить сахар. Она приказала себе отодвинуться, отвести взгляд, но не сумела, застыла на месте. – Я подумаю, что мне удастся сделать, – в конце концов произнес он. – Спасибо. Мне понадобится три костюма. Он нахмурился: – Три? Даже один было бы… Мариетта прижала свою руку к его ладони, заставив замолчать. – Не могу выразить, как я вам благодарна. Музыка снова изменилась, стала медленной и плавной, начинался новый танец. Мариетта отвела глаза, пытаясь избавиться от чувства неловкости. Танец был уловкой, чтобы их беседа не вызывала подозрений. Но танцуя с ним, она слегка задыхалась и чувствовала себя растерянной, ей не хотелось признаться себе, что она не хочет останавливаться. Капитан протянул ей руку: – Вы согласитесь на еще один танец? После секундного колебания она взяла его руку, не в силах противиться желанию снова оказаться в его объятиях, и позволила танцу унести их через тронный зал, будто они были частью самой музыки. Он умело вел ее, руки у него были сильными и нежными. Она прижалась щекой к его груди, этот танец оказался более пьянящим коктейлем, чем ликеры, он снимал все запреты. – Я прочла ваш дневник, – прошептала она в его костюм. Его руки крепче обняли ее.