– И что вы подумали? – Больше ста лет назад один писатель из моего мира, Вольтер, написал, что «письмо – это картина, нарисованная голосом». Когда я читала ваш дневник, я это почувствовала. Он позволил мне лучше понять эту фразу, напомнил мне о красоте, которую несут слова. – Капитан приподнял ее подбородок, пытливо всматриваясь в ее глаза. – Не забывайтесь, – прошептала она. – Мы не одни. Он вздрогнул и отпустил ее, снова становясь командиром. Понимая, что она не должна больше танцевать с ним, Мариетта хотела уйти прочь, но он многозначительно посмотрел на нее. – Я бы посоветовал вам быть осторожной. – Он показал на ее обнаженные ключицы, блестящие от сахара. – Вы критикуете мой наряд? Он хрипло кашлянул: – Вовсе нет, вы изумительно хороши сегодня. Но сахар… он приглашает его попробовать. Мариетта окинула взглядом бальный зал. Когда ночь приблизилась к середине, музыка стала такой же пьянящей, как заколдованные пирожные и бесконечный поток ликеров, и бал превратился в оргию, достойную самого Вакха. Тонущие в тени дальние стены зала были полны обнимающихся парочек. Из одного шара вылетело платье и плавно поплыло вниз под веселые крики окружающих. Несколько мужчин бродило вокруг, одетых только в узоры из сахарной пудры, которые уже с них слизали в той или иной степени. Мариетта опять посмотрела на капитана, лицо ее пылало. – Я это учту, – сказала она. И закружилась в вальсе с новым партнером, прочь от капитана. – Тебе удалось покорить его беспомощным выражением своего лица? – спросила Деллара, когда они втроем вернулись в апартаменты и переоделись перед сном. Деллара раскинулась на подушке в шелковой пижаме, расписанной насыщенными шоколадными красками, издающими аромат восхитительной улочки со множеством кафе-шоколадниц. Пирлипата надела золотую нижнюю рубашку и шорты, а Мариетта – кремовую ночную сорочку. Пальцы Мариетты, заплетавшие волосы, замерли на половине косы. – У меня не бывает никакого беспомощного выражения лица, – сказала она. – Не так ли? – повернулась она к Пирлипате за подтверждением. – Ни малейшего, природа одарила тебя красивыми глазами. – Она улыбнулась Мариетте. – Большими и доверчивыми. Улыбка Деллары стала язвительной. – Беспомощные глаза, – настаивала она. – Которые умоляют: посмотри на меня капитан, подхвати меня своими сильными капитанскими руками… Мариетта подняла брови: – Ты закончила? – Ты портишь мне удовольствие, – проворчала Деллара. Через несколько секунд она ткнула носком ступни с накрашенными алым лаком ногтями в подушку, на которой отдыхала Мариетта. – Ну, ты собираешься рассказать нам, что произошло? Или ты была слишком увлечена танцем в его объятиях и не вспомнила о своем задании? – Я его спросила, – ответила Мариетта, разливая по трем чашкам из кувшина жидкий шоколад и кладя сверху на чашки подруг по ложке взбитых сливок. Пирлипата взяла у нее чашку и согрела ладони ее приятным теплом. – Расскажи нам больше. – Я думаю, он попытается нам помочь. – Не могу сказать, что удивлена. – Проказливая улыбка Деллары сразу же заставила Мариетту насторожиться. – Судя по тому, что я видела, когда ваша парочка попадалась мне на глаза, мне показалось, что вы вот-вот начнете срывать друг с друга одежду. Мариетте очень хотелось бы, чтобы в подобные моменты ее щеки не становились пунцовыми. Это лишь выдавало ее и разжигало насмешки Деллары. Улыбка Деллары стала еще более провокационной. – Не делай вид, будто ты совсем не почувствовала соблазна. Пирлипата сделала глоток шоколада. – Может быть, дома в твоей жизни был дорогой тебе человек? – О, расскажи нам! – Деллара заинтересованно подалась вперед. – Неужели у нашей скромной странницы есть возлюбленный? Эти длинные, тонкие пальцы, играющие с ее локоном. Острый, как осколок льда, взгляд, срывающий с нее платье. Двери бального зала, запертые ключом и магией. Ночной кошмар, преследующий ее в разных городах и мирах, сны и танцы. Мариетта закрыла глаза, пытаясь подавить нарастающую панику. Ладонь на ее колене заставила вздрогнуть от испуга. – Что бы это ни было, ты можешь нам довериться, – мягко сказала Пирлипата, и Деллара кивнула, подавая Мариетте ее чашку шоколада. – Последний человек, которому я все рассказала, не поверил мне, поэтому я теперь не очень охотно доверяюсь людям, – произнесла она тихим голосом, полная сожаления, что Фредерик, которого ей так не хватает, отмахнулся от ее инстинктов в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась. Потом она поняла, что это неправда. Она уже доверилась капитану Легату. Глаза Деллары сверкнули. – Мы поверим. Мариетта посмотрела на двух женщин, вместе с которыми сейчас протекает ее жизнь; Пирлипата, принцесса, не омрачившая доспехами своей сияющей доброты. Одновременно нежная и сильная. Деллара – существо, которого стоит опасаться менее значительным смертным, но чья верность такая же свирепая, как эти заостренные зубы. Если они обе так сильны и неукротимы, что она может дать их содружеству? Возможно, она тоже проявит отвагу. Она открыла рот и позволила себе выложить свою историю, свою правду. Рассказать о мужчине, которого ей прочат в мужья, но женой которого она никогда не смогла бы стать. О мужчине, который околдовал ее, пока она не поняла, какой черной магией он владеет. И они слушали. И они ей поверили. – Ты уверена, что хочешь вернуться? – Голос Пирлипаты был полон беспокойства. Мариетта глубоко вздохнула: – Если я позволю ему помешать мне жить своей жизнью, осуществить свои мечты, тогда я не та женщина, какой хочу быть. Деллара чокнулась своей чашкой с Мариеттой и одобрительно кивнула. – А как насчет капитана? – спросила она мгновение спустя. – У него к тебе чувства; ты их разделяешь? – Прошу тебя, перестань допрашивать ее насчет капитана, – покачала головой Пирлипата. Мариетта уже хорошо знала этот жест и теперь увидела любовь, скрывающуюся за ним. – Кроме того, мы обе хорошо понимаем, что она не смогла бы ничего с этим поделать, даже если бы хотела; если король Гелум узнает, последствия для них обоих будут ужасными. Тот щелкунчик был предостережением. Если бы король узнал о каком-то романе, его действия были бы намного более жестокими. Мариетта пила шоколад, предпочитая сосредоточиться на его сливочной сладости, а не на горьком сожалении, охватившем ее. Она игнорировала то, что шептала ей на ухо жажда, и трепет в желудке, будто там жило некое создание с крылышками, яркими, как надежда, и в шелковом платье из страстного желания. – Прекрасно. По крайней мере, он помогает нам в нашем тайном предприятии. А теперь перейдем к другим, более неотложным вопросам: как нам вернуть мою волшебную палочку? – Деллара откинулась на свою подушку, потягиваясь и зевая. – Мы предполагали, что у тебя уже есть план ее вызволения, раз ты знаешь, где именно она находится. – Пирлипата заметила выражение, промелькнувшее на лице Деллары, и вздохнула: – Если тебе нужна наша помощь, тебе надо лишь попросить. – Мне не нужна помощь. Просто я ошиблась, когда думала, что, так как моя волшебная палочка будет полезна нам всем, мы все должны в первую очередь придумать, как ее вернуть. – Деллара сердито смотрела на Мариетту. Мариетта в свою очередь посмотрела на нее. Деллара старалась, но каждый раз, когда Мариетте казалось, что она ее поняла, эта женщина снова озадачивала ее и приводила в ярость. – Единственную ошибку ты допустила, когда зря тратила время, бездельничала в своей расписанной вручную шелковой пижаме, тебя избаловали колдовство, самые прекрасные платья, серебряные подносы с пирожными и горячим шоколадом. Ты разленилась, и не только я виновата в том, что у тебя не было желания придумать план, как организовать бегство. Когда язвительная атака Мариетты закончилась, она не отвела взгляда от Деллары, чтобы посмотреть, утратило ли лицо Пирлипаты дружелюбное выражение. Она также не извинилась за отчуждение, которое теперь возникло между ней и Делларой, несмотря на спазм в желудке и смятение мыслей, отягощенное грустным сожалением. Деллара медленно оскалила зубы в задумчивой улыбке. – Ну-ну, кажется, я тебя все же недооценила. Кто знал, что эта рдеющая от смущения балерина способна так больно кусаться. – Мы вместе придумаем свой план, – сказала Пирлипата, разбивая снежный шар неловкости и возвращая их к насущной проблеме. – Мы, три женщины, никогда не бросим друг друга, это понятно? В Кракатуке некоторые верят, что наши жизненные пути нанесены на карту в виде жил руды в скалах. На хребтах гор и скалистых холмах часто можно найти те места, где ваша жизнь близко подходит к жизни другого человека, и дороги вашей жизни переплетаются навсегда. Мы такие. Мы убежим втроем, во что бы то ни стало. – Я согласна, – сказала Мариетта. – Договорились, – прибавила Деллара. – Тогда мы будем свободны еще до того, как зимний снег растает. – Пирлипата легла на подушку и подняла глаза к невидимому небу, усыпанному звездами. – Какие маленькие мечты вы считаете самыми дорогими для себя, что бы вы хотели сделать в первую очередь? Мне очень хочется совершить путешествие в одиночку в Шрагранские горы на дальнем западе Кракатука. Мариетта вытянулась на своей подушке. – Что тебе обещают горы? – Множество троп, по которым поднимаешься в гору, сапфировые озера и самые великолепные закаты, какие только можно себе представить, которые зажигают небо буйством красок. – Похоже, это чудесное место, – сказала Мариетта. – Я бы все отдала, чтобы вернуться к жизни, в которой я смогу танцевать на самых знаменитых сценах Европы. Я надеюсь в следующем году опять пройти конкурсный отбор в балетную труппу, чтобы это желание могло осуществиться. – Возвращение в Ноттингем казалось ей невероятным. Как она сможет объяснить, где провела несколько предыдущих месяцев? И Дроссельмейер будет ждать ее возвращения. Нет, лучше не рисковать и не погружаться в темную пропасть мечтаний. – Я должна однажды рано утром пробраться в Сахарный переулок, – произнесла Деллара, ее голос звучал более мечтательно, чем обычно. – И какое заведение ты бы посетила? – спросила Мариетта, она откинулась на подушку и поджала колени к груди. Ковер под ней был пушистым, как облако. – Всякие разные. Я прежде жила в идеальном месте: мое жилье окружали ели, из окон открывался вид на большое замерзшее озеро, и до Шелкового квартала и Сахарного переулка было совсем недалеко. Я мечтаю о том времени, когда запрусь дома и всю вторую половину дня посвящу стряпне – буду печь и пробовать отборные вкусности, и вся моя квартира наполнится божественными ароматами. А вечером распахну двери и устрою пиршество из десяти блюд для друзей, которых встречу в своих лучших нарядах. – Я не подозревала, что ты такая мастерица готовить, – сказала Мариетта. – Нет ничего, что может сравниться с трапезой из десяти блюд, – по-прежнему мечтательно произнесла Деллара. – Иногда я готовила их только для себя и для того возлюбленного, с которым в то время встречалась. И подавала эти блюда в определенное время в течение ночи. – Она улыбнулась Мариетте. – Жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя некоторых излишеств. – В ее улыбке появился оттенок озорного восторга. – Но меня это не касается, конечно, я бессмертна, – прибавила она. Мариетта не нашла что ответить, пораженная легкомысленной небрежностью, с которой Деллара объявила о своем бессмертии. Но она не успела ни о чем ее спросить, так как Деллара легла на спину и закрыла глаза, пожелав им обеим спокойной ночи. Мариетта предполагала, что они на следующий день разработают план. Или тогда, когда проснутся утром, ведь бал затянулся на всю ночь и продолжился на следующий день, пока она не потеряла счет времени. Постоянная темнота за стенами из замерзшего сахара туманила голову Мариетты, дезориентировала ее. И еще воспоминание о том, как она танцевала в объятиях капитана, о том мгновении, когда она думала, что он вот-вот прижмется губами к ее губам, и об электрическом токе, который пробежал по ее жилам, когда она осознала, что ей этого хочется. И что она не должна ему этого позволить ради блага их обоих. Она также размышляла о своей стычке с Делларой, озадачившей ее. О той уязвимости, которая проступила сквозь колючую оболочку Деллары и заставила Мариетту презирать себя за то, что она обнажила эту уязвимость. И, как это обычно бывает ночью, в ней проснулся страх, нашептывающий о мужчине с ледяными глазами и сединой в волосах. Об охотнике, взявшем ее на прицел. – Тебе просто необходимо поспать, – сказала Пирлипата, заметив охватившую Мариетту усталость. Она дала ей мягкое, толстое одеяло. – Свернись под ним клубком и дай своей голове передышку на какое-то время. Моя мать всегда мне говорила, что нет смысла думать усталой головой, все тревоги мира могут подождать до следующего дня.