Я устало вздохнула: чего-то подобного следовало ожидать. Вся эта история с самого начала выглядела крайне странно и неоднозначно. Кто прав? Кто виноват? Я не знала. Всё, что я видела – мёртвую старую ведьму и уничтоженную деревню, чьи жители, судя по всему, превратились в волков. И что с этим делать – неизвестно. К жизни мертвецов точно не вернуть. Но оставлять их вот так? Много ли радости человеку быть волком? Или такая жизнь всё же лучше, чем окончательная смерть? От всех этих мыслей у меня разболелась голова. Магия под кожей в очередной раз забурлила, и сейчас я не стала ей препятствовать, малодушно решив сбежать от проблемы, переложив её на плечи Орсэя и его людей. В конце концов, это их королевство. Пусть они всю эту кашу и расхлёбывают. Одна душа на двоих Очнулась я в своей собственной постели. В комнате стояла невыносимая духота, а воздух был наполнен одуряющим запахом каких-то трав и ладана. – Ты очнулась, – в поле моего зрения появилось бледное лицо отца с лихорадочно блестящими глазами. – Я весь день не мог тебя разбудить! И лекарь приходил, и отец Карст – никто не смог сказать, что с тобой произошло. Мне стало совестно: он совсем недавно похоронил жену, за считанные месяцы сгоревшую от неизвестной болезни, а теперь дочь, ещё накануне чувствовавшая себя превосходно, вдруг заснула мёртвым сном. – Прости, – тихо проговорила я, протягивая к отцу руку, которую он тут же обхватил своими огромными мозолистыми ладонями. – Я должна тебе кое в чём признаться. Скрывать от отца тот факт, что каждую ночь я против своей воли перемещаюсь в другой мир – предположительно в будущее, – становилось всё трудней. Поэтому я решила рассказать ему правду. Рассказ о моих ночных – и не только ночных, – похождениях отца, закономерно, не обрадовал. – Это нужно как-то остановить, – категорично заявил он. – А вдруг ты однажды застрянешь в том, другом мире, насовсем и не сможешь проснуться? – Не думаю, что это возможно, – покачала я головой. – Моё пребывание там обеспечивается магией – моей магией. А она не бесконечна. Как только силы заканчиваются, я сразу же возвращаюсь назад, – улыбнувшись, я шутливо добавила: – Ну, или если меня кто-нибудь разбудит. Отец не выглядел убеждённым. – Эта магия до добра тебя не доведёт, – мрачно проговорил он. – Чем больше ты играешь с ней, тем хуже становится. – Что хуже становится? – от моей весёлости не осталось и следа. – Всё. Твоё поведение, отношение к тебе людей. Ты ведь этого даже не замечаешь! – Чего не замечаю? – я не понимала, о чём он говорит. – Того, что происходит вокруг, – голос отца звучал расстроено. – Раньше ты не так часто использовала свои силы, да и то по мелочам, и это почти не бросалось в глаза. А потом начались эти твои бесконечные походы на болото. Народ сразу же стал шептаться по углам, строить всякие жуткие предположения о том, что именно ты там делаешь. Затем ты перешла на открытое использование магии – то соседскому мальчишке коленки залечишь, то пожар потушишь. Лекарю вон всё время всякие редкие травки из лесу таскаешь, которые он только на картинках и видел. – Разве это плохо? – тихо спросила я, прервав его пламенную речь. – Ты всегда учил, что людям нужно помогать – я и помогаю. Так, как могу. – Людям нужно помогать, – согласился отец, – но не так! Нельзя использовать магию. – Почему? – Потому что она – зло! Я шумно вздохнула: на глаза сами собой навернулись слёзы. – Значит, я, по-твоему, тоже зло? – всхлипнув, спросила я, взглянув отцу в глаза. Тот ничего не ответил, однако его суровый, непреклонный взгляд был красноречивей любых слов. – Как только поправишься, пойдёшь в церковь и покаешься, – категорично заявил он. – Примешь любое наказание, какое назначит отец Карст. И никакой больше магии! – Чтобы я не использовала магию, тебе придётся меня убить! – надломленным голосом воскликнула я. – Магия – часть меня. Я не могу от неё отказаться. Это всё равно, что отрубить руку! – «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну», – процитировал отец отрывок из Библии. Я шумно вздохнула и неверяще уставилась на него. – Раньше ты так никогда не говорил. С самого детства я свободно колдую в доме, и ты не сказал ни разу и слова против. – Я всегда был против, – глухо проговорил он, низко опустив голову. – Твоя мать запрещала мне мешать тебе. Говорила, магия – божий дар, который надо развивать, а не губить. Моё сердце болезненно сжалось, а внутри вдруг стало совершенно пусто, будто все эмоции разом исчезли. – А если я не откажусь от своей силы? – бесцветным голосом спросила я. – Тогда я заставлю тебя это сделать. О том, что именно скрывалось за этой угрозой, мне даже думать не хотелось. Этот разговор полностью вымотал меня – прикрыв глаза, я вновь погрузилась в спасительную тьму. Как ни странно, на этот раз я не переместилась во сне к Орсэю. Кажется, мне и вовсе ничего не снилось. Когда я открыла глаза, за окном уже окончательно стемнело, и только тусклый свет луны пробивался сквозь незакрытые ставни. Отец сидел за столом в компании полупустой бутылки рома и огромного глиняного стакана. Судя по остекленевшему взгляду и раскрасневшему лицу, пил он уже давно. Возможно, это даже не первая бутылка. Откинув в сторону одеяло, я встала с постели и, слегка пошатываясь, медленно подошла к отцу и осторожно положила руку ему на плечо. – Я не знаю, что мне делать, – сдавленно проговорил он, кажется, даже не заметивший ни моего пробуждения, ни прикосновения к своему плечу. – Я ни черта в этом не понимаю! – В чём не понимаешь? – осторожно спросила я. – В магии этой вашей, – ответил отец раздражённо, вновь наполняя кружку. – У меня всегда всё было просто: земля – чтобы пахать, металл – чтобы ковать. Это вы с матерью всё стремитесь куда ввысь, в небеса. А мне и тут хорошо!– отец громко ударил кулаком по столу, отчего кружка перед ним подпрыгнула, частично расплескав своё содержимое. – Вот на кой она нужна, эта ваша магия, ты мне можешь объяснить? – Чтобы помогать людям? – предположила я, печально улыбнувшись. – Бог ничего не даёт просто так, правда? Он даёт силу, чтобы защищать слабых. Воду, чтобы напоить жаждущих. Еду, чтобы накормить голодных. Отец недовольно скривился и сделал два больших глотка, занюхав это дело рукавом. – Король считает иначе, – мрачно заметил он. – И церковь тоже. – Король и церковь – тоже всего лишь люди, – резонно заметила я. – Разве может человек постичь божественный замысел? Отец презрительно фыркнул и залпом допил остаток рома в кружке. – Если всё это божественный замысел, почему Бог позволяет королю и королевским гвардейцам убивать ведьм и колдунов? Почему не защищает их, если магия ему угодна? – А почему он позволял притеснять своих верующих и убивать пророков? – вопросом на вопрос ответила я. – Почему насылает болезни и стихийные бедствия? – Почему? – Чтобы испытать сердца человеческие. Чтобы проверить, крепка ли вера у людей. Отец развернулся и посмотрел мне прямо в глаза слегка расфокусированным взглядом. – Ты, правда, веришь в это? – Верю. Отец длинно вздохнул, притянул меня к себе в объятия и уткнулся носом в макушку. – Как же ты похожа на мать! – с горечью проговорил он. – Я не смог её уберечь… Поперёк горла встал противный ком, мешавший полноценно говорить, поэтому я молча успокаивающе гладила отца по спине, не позволяя себе разрыдаться при нём. – … у меня больше ничего нет, – между тем продолжил он говорить надломленным голосом, с явным трудом ворочая языком, – только ты. Я не могу потерять ещё и тебя! Я бы хотела пообещать ему, что всегда буду рядом и он никогда меня не потеряет – и не могла. Потому что знала, это будет ложью. Королевская гвардия в любой момент может прийти по мою душу и отвезти в столицу на королевский суд, итогом которого станет мучительная смерть. Я могу сгинуть на болоте во время одной из своих вылазок. Да односельчане могут обозлиться на меня за что-нибудь и устроить самосуд. – Я буду рядом столько, сколько смогу, – я всегда предпочитала сладкой лжи правду, какой бы горькой та ни была – этому меня тоже научил отец. – Но если меня вдруг не станет, ты будешь жить дальше. Ради нас с мамой. А мы будем ждать тебя в Раю. И если ты сможешь правильно прожить остаток своих дней, потом, там, за Гранью, мы встретимся вновь. После той ночи отец больше ни разу не заикнулся о моём отречении от магии. И даже не заставил идти на исповедь к отцу Карсту – просто смирился, как мирился всегда. * * * Целых три ночи мне удалось спать спокойно, без сновидений и путешествий в другие миры. Правда у данного события был и небольшой побочный эффект – колдовать я тоже не могла. Даже вызвать слабенький ветерок мне было не под силу, не то, чтобы зажечь пламя прямо на ладони или сделать ещё что-нибудь столь же эффектное. Однако на четвертую ночь, едва моя голова коснулась подушки, я тут же оказалась посреди комнаты Орсэя. – Наконец-то! – принц, до этого привычно сидевший за столом, тут же вскочил на ноги и приблизился ко мне, возмущённо размахивая руками, точно ветряная мельница лопастями. – Тебя не было целых три дня! У меня возникло чувство дежавю: точно такими же словами меня встретил отец, когда я вернулась после поисков Тысячелетнего Источника. – Прости, если заставила волноваться, – я не чувствовала за собой особой вины, но всё же понимала, что извиниться не помешает хотя бы из вежливости. – Тебе не хуже меня известно, что я не контролирую эти перемещения.