Я знала, что супруга Рэйегорна мертва, но когда и как это произошло, мне было неизвестно, а расспрашивать Орсэя об этом я не желала – собственная рана после потери матери была слишком свежа, и я не хотела бередить чужую. – Когда принцу было три года. – Что с ней случилось? Труар поднял на меня пасмурный взгляд. – Ведьма прокляла. Моих сил оказалось недостаточно, чтобы снять чужие чары, и Суофис скончалась в муках на руках супруга. Это объясняло столь лютую ненависть Рэйегорна к магии и всему, что с ней связано. – После этого Его Величество начал борьбу с колдунами? – Да, – подтвердил мою догадку алхимик. – Рэйегорн безумно любил Суофис. Она была буквально смыслом его жизни. Многие говорили, что они являлись половинами одной души. – Труар выдержал небольшую паузу, не спуская с меня пристального взгляда. – После её кончины король сильно изменился, стал более мрачным, замкнутым и жестоким. Теперь он лишь жалкая тень себя прежнего. Если бы не маленький Орсэй, нуждающийся в заботе, думаю, Рэйегорн бы последовал за женой. Моё сердце наполнилось жалостью: перед глазами стояло сломленное лицо отца, когда он сообщил мне о смерти матери. Прошло уже несколько месяцев, я вроде даже оправилась от потери. А на дне его глаз всё ещё отчётливо видны боль и тоска. – Не стоит тебе ходить в усыпальницу, – заметил Труар. – Его Величество придёт в ярость, если обнаружит тебя там. – Да, я понимаю, – заверила я алхимика. – Я не стану больше тревожить покой Её Величества. Исполнить своё обещание мне не удалось. Примерно спустя неделю отец вместе с ещё парочкой ремесленников отправился на ежегодную ярмарку в город. Поскольку дел по дому особенно никаких не было, я решила навестить Орсэя среди бела дня, что в последний месяц делала довольно часто. Оказавшись посреди знакомой усыпальницы, я сразу же почувствовала себя неуютно. Тем более что помимо самого Орсэя здесь присутствовал ещё и Рэйегорн. – Прошу прощения, – вместо приветствия поспешно проговорила я, пятясь к выходу. – Я сейчас уйду. – Привет, – Орсэй, державший в руках букет нежно-розовых орхидей, одарил меня мимолётной улыбкой. – Всё в порядке, можешь остаться. Я бросила быстрый взгляд на короля, замершего возле гроба, положив ладонь на крышку – туда, где на животе покоились сложенные руки статуи. – Не думаю, что моё присутствие уместно, – неуверенно проговорила я. – Оставайтесь, – холодно бросил Рэйегорн, даже не взглянув в мою сторону. – Вы всё равно уже практически член семьи. Орсэй тем временем подошёл к полке на стене, вынул из вазы поникшие цветы и поставил свежие. Мне хотелось сказать, что сначала стоит сменить воду, но я воздержалась от замечаний. – Мама, – Орсэй подошёл к гробу и встал в изголовье, грустно улыбнувшись. – Надеюсь, у тебя там, на Небесах, всё хорошо. У меня в горле встал неприятный комок, а в уголках глаз сами собой скопились слёзы: то же самое, практически слово в слово, я совсем недавно говорила на могиле собственной матери. Несмотря на слова короля, я очень чётко понимала, что сейчас здесь лишняя. Поэтому вернулась в свой мир, чтобы позволить отцу и сыну в этот непростой момент побыть вдвоём. – Я совсем не помню маму, – ночью доверительно сообщил мне Орсэй. На этот раз я застала его на крыше южной башни, откуда открывался восхитительный вид на город, раскинувшийся внизу, и горные хребты, растянувшиеся вдоль линии горизонта. Принц развалился на тонком шерстяном одеяле, заложив руки под голову, и задумчиво разглядывал усыпанное мелкими звёздами небо. – Она умерла, когда я был совсем маленьким. Если бы не портреты, я бы даже не знал, как она выглядела. – Она была красивой, – заметила я, устраиваясь на одеяле рядом с принцем. – И наверняка очень доброй. – Отец говорил, у неё было нежное сердце, и она всегда старалась всем помочь, даже тем, кто этого не заслуживал, – Орсэй повернул голову и посмотрел на меня. – Он говорит, ты на неё похожа. – Правда? – усомнилась я. Я видела портреты королевы: златокудрая, белокожая, с выразительными синими глазами – она была настоящей красавицей. И полной противоположностью мне, с моими огненно-рыжими волосами, загорелой кожей и карими глазами. – Я не заметила внешнего сходства. – Он говорил не про внешность, – возразил Орсэй. – А про характер. – Мы с твоим отцом практически не знакомы. Откуда ему знать, какой у меня характер? – А кто третьего дня, когда мы отправились на охоту, защитил одного из слуг от кабана? – весело сверкнув глазами, спросил Орсэй. – Или хочешь сказать, копьё кабану промеж глаз само воткнулось? Я пожала плечами. – Я просто спасла парню жизнь, – заметила я. – В этом нет ничего особенного – любой бы поступил так же. Тем более, я ничем не рисковала, просто бросила копьё с помощью магии. – А до этого во время ярмарки ты помогла какой-то старушке донести до дома корзину с продуктами, – продолжил Орсэй. – А ещё раньше вытащила из канавы чью-то застрявшую козу. – Что опять-таки не стоило мне ровным счётом ничего. Кроме того, у себя в деревне я делаю ровно то же самое. И никто не считает это чем-то особенным, обычная рядовая взаимопомощь. Улыбка Орсэя стала ещё шире. – Вот именно, для тебя такое поведение обыденность, – кивнул он. – Ты даже не задумываешься, сколько человек прошло бы мимо, просто не заметив, что кому-то нужна помощью. А ты всегда замечаешь. И помогаешь. – Меня так воспитали. Отец всегда говорит, если можешь – помоги. И тогда, когда помощь понадобится уже тебе, кто-нибудь непременно протянет руку. Той же ночью, после того, как Орсэй благополучно заснул, я отправилась в Северную башню к мастеру Труару, где меня ожидала очередная стопка нудных, но крайне полезных книг. Однако на полпути к алхимику меня остановил один из стражников и сообщил, что Его Величество желает со мной поговорить и ждёт меня у себя в покоях. – Благодарю, – кивнула я и повернула обратно в сторону королевского крыла, где располагались покои и короля, и принца. Рэйегорн обнаружился в своём рабочем кабинете. Наплевав на всяческие приличия, Его Величество сидел прямо на полу перед разожжённым камином в компании бутылки вина и, судя по всему, старательно напивался. Данная картина вызвала у меня острое чувство дежавю. Тяжело вздохнув, я подошла к мужчине. – Вы желали меня видеть, Ваше Величество? – вежливо поинтересовалась я. Король повернул ко мне голову, и я отметила, что выглядел он совершенно как обычно. Возможно, в бутылке был не алкоголь? Ну, или Рэйегорн только начал вечер. – Да, Дэйрэ, проходите, – он похлопал ладонью рядом с собой, видимо, предлагая мне тоже расположиться на полу. Для меня это не было проблемой, так что я без колебаний заняла указанное место. – Как вам известно, скоро начнётся турнир, и в замок приедут рыцари со всех королевств. Мне всё это было хорошо известно, поэтому я коротко кивнула. – Диарнар вот уже четырнадцать лет ведёт войну с колдунами, – продолжил Рэйегорн, задумчиво глядя в огонь. – Мне бы не хотелось, чтобы соседи считали меня непоследовательным. – Вы не хотите, чтобы они узнали обо мне, – понимающе проговорила я. – Не хочу, – подтвердил король. – Само ваше присутствие в замке – удар по моей репутации. А если кто-то узнает, что вы вторая половина души Орсэя… это может вызвать скандал. – И чего вы от меня хотите? – я не испытывала к Рэйегорну ни малейшего пиетета, поэтому позволяла себе говорить прямо, без обиняков и словесных кружевов. – Не в моих силах просто взять и не появляться в замке на время турнира. – Я понимаю, – кивнул Рэйегорн. – Однако ограничить свои перемещения одной комнатой вы в состоянии, Дэйрэ? – Вполне, – признала я. – Я велел подготовить для вас апартаменты, соседствующие с комнатами Орсэя, – после короткой паузы безразличным тоном сообщил Рэйегорн. – Труар заполнил книжный шкаф полезными для вас фолиантами. Также я договорился с учителями – ваши занятия начнутся сразу же после того, как гости покинут замок. Поведение Его Величества в очередной раз поставило меня в тупик. – Зачем вам всё это? – спросила я, тщетно пытаясь разобраться в странной логике короля. – Мне казалось, вы не особо рады нашей с Орсэем связи. – Не рад – это мягко сказано, – криво усмехнувшись, заметил Рэйегорн. – Я бы с огромным удовольствием сжёг вас на королевской площади. Или обезглавил. – Обезглавливание надёжней. В огне я вряд ли сгорю, поскольку легко могу им управлять. Признание короля ничуть меня не удивило. Я догадывалась, что его ненависть к магам распространяется и на меня, и только положение и воспитание – а ещё возможно нежелание лишний раз ссориться с сыном, – заставляют Рэйегорна вести себя учтиво. – Ваше Величество, могу я задать вам личный вопрос? Рэйегорн повернул голову и наградил меня тяжёлым взглядом. – Спрашивайте, – великодушно разрешил он. – За что вы так ненавидите магов? Лицо короля дрогнуло, а в глазах на мгновение промелькнула горечь. – Потому что вы мерзкие двуличные твари, готовые пойти абсолютно на всё, чтобы добиться желаемого, – в голосе Его Величества слышался едва сдерживаемый гнев. – Магия, точно яд, отравляет ваш разум, заставляет считать, что вы лучше других. – То же самое можно сказать про золото и власть, – заметила я. – Вы – король, вы можете казнить и миловать. Сейчас вы убиваете колдунов только потому, что они обладают магией. Разве вы не ставите себя выше них? Большинство колдунов – простые крестьяне, – я криво усмехнулась, – разумеется, они не чета королю. – Да что ты понимаешь в этом, ведьма? – вот теперь Рэйегорн окончательно вышел из себя, и на дне его глаз вспыхнул дьявольский огонь. – Когда я только взошёл на престол, такие, как ты, жили в городах и продавали свои услуги за деньги. Да даже при дворе был маг! – И что же случилось потом? – чужая вспышка гнева не произвела на меня ни малейшего впечатления – при всём своём желании Рэйегорн не мог мне навредить. Король успокоился так же быстро, как и вспыхнул, словно порыв ветра задул крохотный огонёк свечи. – Я безумно любил её, – тихим, абсолютно безжизненным голосом проговорил Рэйегорн, вновь прикладываясь к бутылке, – мать Орсэя. Она была точно ожившая мечта: красивая, воспитанная, нежная, с невообразимо яркой улыбкой. Стоило ей только войти в комнату, и, казалось, всё вокруг озарялось светом. – Губы короля изогнулись в кривой усмешке. – У неё было очень доброе сердце, и она постоянно пыталась кому-то помочь. Однажды она привела в замок больную нищенку и уговорила Труара заняться её лечением. Та довольно быстро поправилась, но покидать замок не захотела, и Суофис оставила её в качестве своей личной служанки. А та отплатила ей за доброту чёрной неблагодарностью и прокляла. – Просто так прокляла? – что-то мне в это совершенно не верилось. – Или была причина? Взгляд короля заострился. – Служанка возжелала стать госпожой, – ледяным тоном сообщил он. – Сначала она попыталась влезть ко мне в постель, когда же получила отказ, решила меня приворожить. Только вот у неё ничего не вышло. После чего в ход пошло смертельное проклятье. Труар не мог ничего сделать – Суофис мучилась девять дней, а потом умерла.