Держась руками за голову, я повернулся в сторону окна. Между задернутыми до половины шторами стояла девушка в белом вечернем платье без бретелей, которое демонстрировало ее загорелые плечи и небольшую ложбинку на груди. Ее волосы цвета воронова крыла спускались почти до плеч, подстриженные каре. Мне было немного трудно сфокусировать взгляд, и красота незнакомки проявлялась для меня постепенно, словно картинка, выведенная на экран киномехаником-любителем. Размытые очертания ее лица медленно становились четкими. На месте туманных провалов прояснились и ожили глаза. Я увидел овальное, очень красивое лицо с изящными чертами, с маленьким, идеальной формы носиком, алыми чувственными губами и большими глазами, черными, словно каменный уголь. Хотя кровь грохотала у меня в ушах, горло болело, а тело ныло так, будто меня пропустили через отжимный валик для белья, я ощущал притягательность гостьи так же явственно, как кулак Макгроу. Она была не просто красива: ее сексуальность проявлялась во взгляде, движениях, изгибах тела, длинной загорелой шее – и не просто проявлялась, а кричала, как рекламная вывеска, сделанная двадцатифутовыми буквами. – Да как вы посмели бить этого человека! – произнесла она громким голосом, который разнесся по комнате с жаром и мощью огнемета. – Это Брендон придумал? – Но послушайте, мисс Кросби, – взмолился Макгроу. – Этот парень непрерывно сует нос в ваши дела. Капитан подумал, что нам стоит его охладить. Честное слово, все только ради этого. Первый раз за все время она повернула голову, чтобы взглянуть на меня. Вряд ли я выглядел особенно привлекательно. Я получил немало синяков и шишек, а рана на правой щеке, полученная в кафе, снова начала кровоточить. Каким-то образом я сумел улыбнуться мисс Кросби – несколько кривовато, не особенно приветливо, но все-таки улыбнуться. Она посмотрела на меня так, как смотрят на лягушку, прыгнувшую в чашку с утренним кофе. – Встаньте! – отчеканила она. – Не могли же вы настолько сильно пострадать. Конечно, ее не били несколько раз по голове, не пинали в горло и ребра, не лупили кулаком в челюсть, так что откуда ей знать, насколько я пострадал? Видимо, под влиянием ее красоты я сделал над собой усилие и кое-как поднялся на ноги. У нас, Маллоев, имеется собственная гордость, женщины не должны считать нас слабаками. Мне пришлось вцепиться в спинку стула, как только я встал, и я чуть не растянулся на полу снова, однако, цепляясь за стул и превозмогая боль, которая волнами пронизывала мое тело с головы до пят, я начал приходить в себя, обретая, что называется, второе дыхание. Макгроу и Хартселл смотрели на меня, словно тигры на кусок мяса, который забрали у них из клетки. Мисс Кросби снова заговорила с ними насмешливым, язвительным тоном: – Терпеть не могу таких, как вы. И я этого не оставлю. Если так Брендон управляет полицией, то чем скорее он отправится ко всем чертям, тем лучше! Пока Макгроу мямлил извинения, я кое-как взял себя в руки и, пошатываясь, двинулся к опрокинутой бутылке виски. Пробка сидела плотно, поэтому содержимое не расплескалось. Наклониться и поднять бутылку было для меня настоящим подвигом, однако я справился. Приник к горлышку и стал пить. – Но прежде чем вы уйдете, попробуйте-ка собственное лекарство, – продолжала мисс Кросби и, когда я опустил бутылку, сунула мне резиновую дубинку, которую успела поднять. – Давайте, проучите их! – сказала она со злостью. – Отомстите за себя! Я взял дубинку, потому что иначе она ткнула бы ею меня. Хартселл и Макгроу таращились на нас, словно поросята в ожидании, когда им перережут глотки. – Побейте их! – потребовала она, возвысив голос. – Пора уже кому-то это сделать. Они заслужили. А я полюбуюсь. Поразительно, но я нисколько не сомневался, что они так и будут стоять, позволив мне лупить себя по головам. Я отшвырнул дубинку на диван. – Только не я, леди. Я не так представляю себе веселье, – выговорил я, и мой голос звучал как граммофонная пластинка, заезженная тупой иглой. – Бейте их! – гневно скомандовала она. – Чего вы испугались? Они больше не посмеют тронуть вас. Отлупите их! – Простите, – сказал я. – Это меня не вдохновляет. Давайте их отпустим. Они только смердят в моей комнате. Мисс Кросби повернулась, схватила дубинку и двинулась на Макгроу. Его бледное лицо пожелтело, однако он не шелохнулся. Девушка замахнулась и ударила Макгроу по лицу. На рыхлой щеке вспухла уродливая алая полоса. Он жалобно хныкнул, но все-таки не сдвинулся с места. Когда девушка замахнулась еще раз, я схватил ее за запястье и вырвал у нее дубинку. Это усилие стоило мне не только пронзительной боли в голове, но и увесистой оплеухи от Мисс Огнемет. Она попыталась отобрать у меня дубинку, но я удержал красотку за запястья и закричал: – Бегите, болваны! Бегите, пока она вас не прикончила! Сдерживать ее было все равно что разозленную тигрицу. Мисс Кросби оказалась на удивление сильной. Пока я боролся с ней, Макгроу и Хартселл выскочили из комнаты так, словно за ними гнался дьявол. Они даже растянулись на ступеньках, торопясь выбраться наружу. Услышав звук отъезжающей машины, я выпустил руки мисс Кросби и отступил. – Успокойтесь, – сказал я, задыхаясь от напряжения. – Они уже уехали. Мгновение она стояла, тяжело дыша, ее лицо было искажено, глаза сверкали – чудесное воплощение гнева. Затем злость испарилась, глаза перестали метать молнии, и она вдруг запрокинула голову и рассмеялась. – А здорово мы перепугали этих крыс, правда? – сказала она, плюхнувшись на диван. – Налейте мне выпить и себе тоже. Вам это явно не помешает. Потянувшись к бутылке, я пристально посмотрел на нее и спросил: – Вы, конечно же, Морин Кросби? – Вы угадали. – Она потерла запястья, скорчив комичную гримаску. – Вы сделали мне больно, грубиян! – Прошу прощения, – чистосердечно раскаялся я. – Повезло вам, что я заглянула. Если бы не я, они с вас уже шкуру содрали бы. – Содрали бы, – согласился я, наливая в стакан скотч на четыре пальца. Руки у меня тряслись, и немного скотча пролилось на ковер. Я протянул мисс Кросби стакан и налил себе. – Добавить содовой или просто воды? – В неразбавленном виде, – ответила она, глядя сквозь стакан на свет. – Не люблю мешать бизнес с удовольствием и воду со скотчем. А вы? – Зависит от того, какой бизнес и какой скотч, – сказал я, садясь. Ноги ломило так, будто из них вынули берцовые кости. – Значит, вы Морин Кросби. Что ж, вы последний человек, которого я ожидал увидеть у себя в гостях. – Я так и думала, что вы удивитесь. – В темных глазах застыла насмешка, и улыбка была искусственной. – Как проходит лечение от наркозависимости? – поинтересовался я, наблюдая за своей гостьей. – Я слышал, наркоманам лучше избегать алкоголя. Она продолжала улыбаться, но в глазах больше не было веселости. – Не стоит верить всему, что говорят. Я отпил немного скотча. Он был крепкий. Я поежился и поставил стакан на стол. – Я и не верю. Надеюсь, вы тоже. Некоторое время мы сидели, глядя друг на друга. Ей удалось придать своему лицу бесстрастное выражение, не лишившись при этом привлекательности, – немалое достижение. – Давайте не будем все усложнять. Я пришла, чтобы поговорить с вами. От вас много проблем. Не пора ли вам взять свою лопатку и пойти копать на другом кладбище? Я сделал вид, будто обдумываю ее слова. – Это просто просьба или предложение? – спросил я наконец. Она поджала губы, улыбка исчезла с ее лица. – Вас можно купить? Мне говорили, вы из числа честных, простых и неподкупных. И мне советовали не предлагать вам денег. Я потянулся за сигаретой. – Кажется, мы договорились, что не стоит верить всему, что говорят, – сказал я, наклоняясь к ней, чтобы предложить сигарету. Она взяла, поэтому мне пришлось вытащить еще одну. Я помог ей прикурить, и вид горящей спички отозвался в моей голове еще одним приступом боли, что не улучшило моего настроения. – Возможно, это предложение, – сказала она, откидываясь на спинку дивана и выпуская дым в потолок. – Сколько? – А что вы пытаетесь купить? Она посмотрела на сигарету так, словно видела ее в первый раз, а затем сказала, не поднимая на меня глаз: – Я не хочу неприятностей. А вы создаете только неприятности. Я могу заплатить, чтобы вы остановились. – И сколько же? Тут она взглянула на меня: – Знаете, вы меня очень разочаровываете. Вы точно такой же, как и все остальные гнусные мелкие шантажисты. – Ну, вам-то, конечно, о них все известно. – Именно мне о них все известно. И когда я скажу вам, сколько вы, по-моему, стоите, вы наверняка рассмеетесь точно так же, как смеются они, и поднимете ставку. Так что сами назовите, сколько вы стоите, и дайте мне возможность посмеяться. Мне внезапно расхотелось продолжать этот разговор. Может, голова слишком сильно болела, может, Морин Кросби показалась мне настолько привлекательной, что выглядеть в ее глазах негодяем у меня не было никакого желания. И я сказал: – Ладно, давайте прекратим. Это была шутка. Меня нельзя купить. Но не исключено, что меня можно переубедить. Почему вы считаете, что от меня только неприятности? Объясните. Если это так, я могу взять свою лопатку и пойти копать где-нибудь еще. Она изучала меня секунд десять, задумчиво, молча, с некоторым сомнением. – Нельзя шутить такими вещами, – сказала она серьезно. – Вы можете меня рассердить. А мне бы не хотелось испытывать к вам неприязнь без веской причины.