– У вас есть осведомитель в королевской семье? – Можно и так сказать. Мои осведомители – прирученные Аситу призрачные слухачи. Благодаря им я узнаю самые свежие новости. Беда в том, что видеть они не умеют. Так вот откуда Доминик о порядках в королевской семье известно так много. Как долго его призрачные слухачи – привязанные ведьмами к миру живых тени-соглядатаи – наблюдали за Тольдебраль? – Как они убиты? – отрывисто спросила Морриган. – Не знаю, – с видимой неохотой признался Доминик. – Слухачи не могут проникнуть в Тольдебраль – слишком сильна защита, вот и вьются вокруг. Все, что они услышали – это явные крики борьбы, бессвязные причитания служанки и слабый голос Оливии Фитцджеральд. Она явно в ужасе, но… жива. Морриган задумчиво постучала пальцем по губам, провожая взглядом поднимающуюся к себе Клио. Саманья бережно поддерживала ее под локоток. Мерилом ведьминского мастерства почти всегда выступало время. Годы учений, годы практик, годы жизни, переплавляемые в драгоценные знания и опыт. Чем старше ведьма, тем она могущественнее. Да, были исключения, яркие вспышки – невероятно талантливые юные колдуны и ведьмы, которым не понадобилось много времени, чтобы взрастить свой дар. Однако подобные уникумы встречались редко. Даже Морриган с ее нечеловеческим упорством, какого бы уровня ведьминского искусства ни достигала, матери уступала всегда. И до смерти Леди Ворон, и после. Как же так вышло, что Оливия смогла выжить, а Линн и Агнес – нет? Удача? Более умелое владение веретническим даром? Более сильный демон? Или убийца добрался до Оливии, уже растратив на ее сестру и мать львиную долю сил? У ведьм и колдунов, которые по собственной воле сделали свое тело вместилищем темной сущности, дар нередко выходил из-под контроля. Поговаривали, что в этот момент над ними брали вверх их демоны. Возможно, нечто подобное, вроде «боевого безумия» берсерков, произошло и с Оливией. Но как же это удобно: из трех женщин королевской семьи выжила только она одна. Дэмьен подошел к ним, наверняка гадая, что они обсуждают наедине. Что ж, Морриган было что сказать им обоим. – Перед тем, как мы покинули общину лесных ведьм, Ведающая Мать в неизменно туманном стиле всех ведуний предупредила меня кое о чем. – Она обвела взглядом Доминика и его непредсказуемого наемного защитника. – Она сказала, что отныне каждому из лордов Высоких Домов угрожает смертельная опасность. Судя по всему, охота уже началась. Дэмьен изменился в лице, Доминик остался бесстрастен. Что-нибудь вообще в этом мире способно его напугать? Будто поняв, что от него ждут какой-то реакции, он широко ухмыльнулся, хотя глаза продолжали равнодушно смотреть на Пропасть через окно гостиной, и обронил: – Обещаю, я буду очень осторожен. Взяв со столика свежую газету, Доминик опустился в кресло и велел прислуге подать чай. Морриган, не в силах сдержать изумление, безостановочно качала головой. С появлением в жизни Леди Ворон Доминика та стала куда чаще покидать мир теней. Но гадать, когда это случится в следующий раз, Морриган не стала. Произнесла заклинание и принялась мерить шагами пространство гостиной в нетерпеливом ожидании. Едва Бадб преодолела Вуаль – уже в человеческом обличье, спросила: – Ты в порядке? – Восстановилась, если ты об этом, – со сдержанной улыбкой отозвалась мать. – Хорошо. Я могу попросить тебя об услуге? – Конечно, ты же моя дочь. Прозвучало пафосно и фальшиво, но Морриган сдержала усмешку. – Ты не могла бы слетать до имения семейства Фитцджеральд и взглянуть, как именно были убиты Агнесс и Линн? Бадб выглядела не на шутку удивленной. – Я думала, дела Пропасти тебя не интересуют. – Есть одна мысль, которую я хочу проверить, – уклончиво ответила Морриган. – Мне нужно, чтобы ты взглянула на них, пока не увезли тела. Или не бросили в бездну под городом, или не отдали кладбищенским ведьмам и некромагам… или что тут вообще делают с телами. Леди Ворон расхохоталась, неожиданно потрепав ее по макушке. – Морриган, мы не в землях варваров. Здесь с телами поступают так же, как и наверху. Хоронят их. Здесь, представь себе, есть вполне цивилизованное кладбище. А еще фамильные склепы – по одному на каждого из Высоких Домов. – У меня не было никакого желания разбираться, как тут все устроено, – буркнула Морриган, недовольно возвращая прическе первоначальный вид. Что еще за смехотворные потуги натянуть на себя маску любящей матери? Или просто желание выглядеть таковой в глазах Доминика, который не без интереса наблюдал за ними из кресла? Впрочем, не Морриган обвинять Бадб. Каждый из них – кроме людей вроде Клио, ненавидящих фальшь – играл свои роли. Превратившись в чернокрылую птицу, Бадб исчезла. Морриган прошлась по особняку, не представляя, чем себя занять. С адгерентами Дома О`Флаэрти – Ганджу, Саманьей, Аситу и пропадающей где-то Адой – сблизиться она не успела. Были дела поважней. Да и, признаться, не слишком-то к этому стремилась. Клио, как и ее голубка, спала – набирались сил после путешествия к лесным ведьмам. Оглядевшись по сторонам, Морриган убедилась, что Дэмьена поблизости нет. Ушел, видимо, по своим отступническим – или берсеркерским – делам. Доминик после чая, как обычно, закрылся в комнате, куда никого никогда (замечено неоднократно) не пускал. Приглушив шаги, Морриган прокралась к дверям библиотеки Дома О`Флаэрти. Скользнула внутрь и после недолгих поисков нашла то, что искала: пухлый том «Истории Ирландии: от древних времен до наших дней». Устроиться решила прямо здесь, в глубоком кожаном кресле между высокими, до потолка, стеллажами. Перекинула ноги через мягкий подлокотник кресла, раскрыла книгу на первой странице и погрузилась в чтение. Хватило ее ненадолго. То ли сказалась усталость (после выматывающего обряда Морриган так и не поспала), то ли усыпило академически-выверенное, монотонное, невыразимо скучное повествование, но она сама не заметила, как задремала. Разбудило ее деликатное покашливание. Распахнув глаза, Морриган мрачно воззрилась на Дэмьена. Берсерк был серьезен, но в его глазах мелькали лукавые искорки. Она готовилась к откровенным насмешкам – либо по поводу выбора книги для чтения, либо насчет того, что уснула с ней в руках. Однако их, что странно, не последовало. На какое-то время затерявшись среди стеллажей, Дэмьен вернулся с другим томиком, потоньше. На красочной обложке значилось «Хроники туата де даннан». – Почитай эту. Она… м-м-м… поинтересней. «Полегче, хотел сказать?» – От «Истории» точно уснешь. – Уже, – буркнула Морриган. Неожиданно оба рассмеялись. Смех, обернувшись неловкостью, затих, но книгу она все же взяла. Скользила глазами по строчкам, едва понимая, что читает – отвлекало присутствие Дэмьена. Украдкой взглянула на него из-под опущенных ресниц. Стоя у окна, берсерк наблюдал за Пропастью. – О чем думаешь? – заложив книгу пальцем, негромко спросила она. – Гадаю, как скоро в Пропасть вернется хаос. Агнес Фитцджеральд держала город в ежовых рукавицах. Она была не первой, кто пытался придать царящей в Пропасти анархии подобие порядка. Но первой, кому это удалось. Созданная ею стража еще действует по старой памяти, но вряд ли это продлится долго. Что будет потом, боюсь даже представить. Совсем скоро Пропасть загудит как растревоженный улей. Вопрос времени, когда разразится война за трон. Значит, заложенные в страже чары Агнес с ее смертью не рассеялись. Она действительно была невероятно сильной веретницей. Но что произойдет, когда они ослабеют? Немертвые стражи умрут или демоны возьмут над ними контроль? Морриган скривилась – как все не вовремя! Они с Клио окажутся в самой гуще битвы, к которой не имеют никакого отношения, в эпицентре разрушительной бури. Если, конечно, прежде она не найдет проклятого духа из зеркала, не обелит свое имя перед Департаментом и Трибуналом и не заберет сестру в Кенгьюбери. Надо торопиться. – Подожди, но как же оставшиеся в живых сестры Фитцджеральд? Хоть Доминик упорно не упоминает имени Сирши, мы-то знаем, что у мертвой королевы две дочери. – Мало занять освобожденный со смертью королевы трон, его нужно еще и удержать, – заметил Дэмьен. – Агнес – железная старуха, но даже на нее лорды Высоких Домов неоднократно совершали покушения. Она, конечно, быстро расправлялась с глупцами, но все же. Быть правителем Пропасти – значит, быть готовым защищать титул до конца своих дней. Морриган удивленно поморгала. – Хочешь сказать, «королева Пропасти» – не фигуральное выражение, а настоящий титул? С церемонией, короной и прочей пафосной чушью? Она, конечно, видела величественный Тольдебраль, обитель королевской семьи, но его сходство с настоящим замком считала лишь еще одной причудой колдунов Пропасти. – Каждый правитель сам выбирает, как будет выглядеть его корона. Голову королевы Райсы, изгнанной в Пропасть лесной ведьмы, венчала корона из переплетенных ветвей. Ее дочь носила венок из роз, внучка – венец из голубиных перьев. Король Алдур, который правил до Агнес, предпочитал корону из тумана. Королева Октавия украшала зубцы иллюзорными звездами. Согласен, в этом есть некий налет театральности, но и Пропасть – не самое обычное место. Насколько мне известно, наши предки обходились без подобных атрибутов и громких титулов, нося принятое в Кенгьюбери звание мэра, но… мода диктует свое. Морриган с лисьим фырканьем покачала головой. Да уж, мода и Пропасть – понятия, неотделимые друг от друга. – Агнес Фитцджеральд в отношении короны брала пример с сильного пола, предпочитая носить простой и строгий серебряный обруч. Если вообще о нем вспоминала. Все, что по-настоящему ее интересовало – это магия и власть. Она ни в чем не желала уступать мужчинам. Когда Теодор погиб, и Агнес стала главой Дома Фитцджеральд, она запретила называть себя леди. Это обращение выводило ее из себя, и она заставила, иначе и не скажешь, всех называть ее лордом. Лорд Агнес Фитцджеральд… Впрочем, вполне в ее стиле. – Тихушнице Оливии и Сирше, которая отказалась от веретнического дара, до Агнес ой как далеко. Веретница Оливия или нет, но она в разы слабее матери. Легкая добыча для лордов Высоких Домов, которые облизываются на корону. – Но в свое время так думали и об Агнес. Дэмьен повернулся к ней вполоборота, однако мысли его все еще оставались там – на многочисленных лестницах и островках подземного города. – Агнес обвела всех вокруг пальца, долгое время скрывая свое увлечение веретничеством и заставляя себя недооценивать. Она была знатной интриганкой: заводила нужные связи, убеждала людей в своей преданности, но едва заподозрив неладное, не гнушалась ударом в спину. Оливия ей и в подметки не годится. Она не удержит трон. Помяни мое слово: не пройдет и нескольких недель, как союзники Дома Фитцджеральд от нее отвернутся. Зачем поддерживать слабую королеву, если ее можно просто свергнуть? – А Сирша? – Сирша все еще обезличенная. Если учесть, что любой человек на время ношения маски официально не существует, даже останься последней из Фитцджеральдов, она не смогла бы в открытую заявить о своем праве на трон. И сильно сомневаюсь, что Высокое Собрание приняло бы ее в расчет при выборе правителя Пропасти. Вряд ли они стали бы дожидаться, когда она снимет маску, чтобы претендовать на корону. Хотя утверждать наверняка не могу, на моей памяти подобных прецедентов не было. – Что за Высокое Собрание? – Совет, на который собираются лорды Высоких Домов, по одному представителю от всех магических практик (клану, если хочешь) и по одному – от существ древней крови. Если никто не объявляет о своем праве на освободившийся трон, именно Высокое Собрание из его же состава выбирает нового короля Пропасти. Это более… дипломатичный способ заполучить корону. – А какой тогда менее дипломатичный? – усмехнулась Морриган. Дэмьен оперся о книжный шкаф. Ему явно надоело стоять столбом, однако в кресло напротив он не спешил садиться. Как она подозревала, лишь для того, чтобы и дальше смотреть на нее сверху вниз. – Право узурпации. Он же наиболее популярный. Тот, кто убивает действующего правителя Пропасти, занимает его место. – Король умер, да здравствует король… – пробормотала Морриган. Вскинула голову. – То есть если бы и глава, и все дочери Дома Фитцджеральд оказались убиты, их убийца мог бы заявить о своих правах на престол? – Более того, чтобы занять трон, ему достаточно захватить Тольдебраль. Только сделать это надо, скажем так, над еще не остывшим трупом бывшего короля. До того, как Высокое Собрание узнает о его смерти. Есть, конечно, небольшая вероятность, что против захватчика выступят адгеренты Дома. Тогда все просто: кто выживет, тот и король. Если адгеренты слишком слабы или недостаточно честолюбивы, чтобы сражаться за корону, они переходят в Дом нового короля Пропасти. Если тот, конечно, пожелает. И не убьет их на месте, чтобы не плодить конкуренцию. – А как же судья Пропасти и немертвая стража с их серыми масками? – поинтересовалась Морриган. – Убийце-узурпатору наказание не грозит? Дэмьен скрестил руки на груди, словно защищаясь. Или защищая принципы города, который был ему домом. – Борьба за престол – пусть кровавая, но честная игра, правила которой уважает каждый правитель Пропасти. Морриган только головой покачала – весьма своеобразное понимание порядка и справедливости. – Ладно, а если Высокое Собрание против узурпатора, который стал новым правителем Пропасти?