Смутившись, она замолчала. Однако Морриган не сомневалась, что сказанное – не оговорка. Ближе Клио у нее никого не было, и сестра чувствовала то же самое, хоть и стеснялась признавать. Ведь это неправильно – не любить родную мать больше всех на свете. – Я пока не знаю точно, как это работает. В прошлый раз я не смогла вмешаться в твой сон, а сегодня… получилось. Морриган задумчиво смотрела на Клио. Ее сестра – сноходица… – Но я сделала это не для того, чтобы похвастаться. Клио хмуро насупила брови. Совсем не свойственная ей гримаса заставила насторожиться. – Я знаю, что ты собираешься сделать. К черту сострадание, да? – Сощурившись, сестра процитировала: – К черту, если для того, чтобы помочь кому-то, ты жертвуешь собой, да? – Клио, послу… – мысленно чертыхнувшись, начала Морриган. – Нет, послушай ты, – неожиданно жестко оборвала Клио. – Я не хочу жить в Кенгьюбери и становиться врачом, если для этого потребуется такая жертва. Не хочу красть у тебя целые годы жизни, чтобы самой наслаждаться ею. Ты же знаешь, я не смогу… – Знаю, – обреченно сказала она. Клио никогда не согласится изменить жизнь к лучшему ценой чужих страданий. – И даже не думай, что если бы я ничего не узнала… Я не глупа и понимаю, что магия Лоа не может просто исчезнуть, не убив при этом меня. Я бы догадалась, что что-то не так, и оборвала бы связывающие нас узы. И я рада, что узнала о твоих намерениях прежде, чем ты их осуществила. Я никогда не прощу себе, если из-за меня ты потеряешь хотя бы день своей жизни. Жизнь – это чудо и самый драгоценный дар. Нельзя разбрасываться им понапрасну. Морриган устало закрыла глаза. Ей не переубедить сестру – они обе те еще упрямицы. – Я научусь жить в Пропасти, – мягко заверила Клио. – И найду себе другую мечту. Сон становился зыбким и туманным – новые, еще неизведанные до конца силы, которые Клио обнаружила в себе, таяли. Морриган впитывала в себя образ сестры, миловидной девушки со зрячими глазами цвета морской волны и грустной улыбкой на губах, словно неосознанно боялась наяву ее не увидеть. Проснувшись, еще долго лежала без движения и бездумно смотрела в потолок. Слова Клио звучали в голове, заглушая и путая мысли. Половина одиннадцатого ночи. Нужно сказать жрецам вуду, что ритуал не состоится. Морриган не имела права идти против воли сестры, зная, что до конца жизни Клио будет чувствовать себя виноватой даже за один-единственный украденный у нее день. Значит, никаких путей отступления, никаких запасных вариантов. Чего бы это ни стоило, она поймает Итана Галлахера. И заставит его платить по счетам. Глава 36. Погибель для убийцы Задумчиво постукивая пальцем по кончику носа, Морриган любовалась творением своих рук и чар. Трикветр зеркал покрывала тайнопись. Силу кельтских знаков она виртуозно переплела с энергией духа. Весьма иронично, что для того, кто убивал из зеркала, Морриган приготовила ловушку из зеркал. Ладно, может, насчет «виртуозно» она несколько погорячилась. Чары-то хороши, особенно для человека, который вот уже несколько лет пытался забыть о причастности к полуночной магии, и последние два – особенно рьяно. Однако Морриган опасалась, что осколков души, важной составляющей ее собственного ловца духов, окажется недостаточно. Слишком много растрачено: на ее зеркальные чары истины, на свитую Бадб путеводную нить, на спиритуальную пуповину МакМурри. И слишком мало в ловушке личности самого Итана Галлахера. Можно было набраться терпения и надеяться, что вплетенной в чары энергии хватит на то, чтобы ловушка сработала. Но больше всего на свете Морриган ненавидела две вещи: ждать и полагаться на судьбу. Был еще один осколок души, еще одно зеркало. Правда, достать его будет сложнее. Для обряда Морриган выбрала пустующую сейчас спальню сестры. Сняв с комода большое зеркало, прислонила его к стене. Зажгла две свечи и поставила на пол так, чтобы оно отбрасывало длинную тень. Встала в этой тени, а третью зажженную свечу поднесла к глазам. Дар теневой зеркалицы позволял не только заглядывать в верхний план мира теней, чтобы отыскать скрытые следы и магические знаки, но и напитаться его силой. А еще шагнуть в него, что даровало зеркальным ведьмам (тем немногим, у кого для подобных чар хватало сил и мастерства) огромные преимущества. Однако пользоваться подобными чарами постоянно означало раньше времени загнать себя в могилу. Живому блуждать по миру теней опасно – чревато потерей не только колдовской силы, но и драгоценной жизненной энергии. Каждая минута, проведенная в царстве теней и духов, по капле выпивала из человека жизнь. И хотя ведьмы задерживались на этом свете гораздо дольше обычных людей, понапрасну растрачивать отпущенный судьбой срок никому не хотелось. Поэтому входить в мир теней стоило лишь в исключительных случаях. Сейчас был именно такой. Держа свечу в руке, Морриган поднесла ее к поверхности зеркала. Пламенем описала в воздухе знак, застывший в пространстве оранжево-красными искрами. С каждым сорвавшимся с губ звуком заклинания тело становилось все более легким и невесомым. Борясь с тошнотой, на мгновение прикрыла глаза. Видеть, как собственное тело распадается на части – не самое приятное зрелище. Даже для нее, за свою короткую жизнь повидавшей немало жутких картин. Платье из рубинового шелка, черный корсет на талии – все рассыпалось красно-черными искрами. Едва в воздухе растаяла последняя, Морриган шагнула на теневую тропу. Стоило последнему звуку заклинания затихнуть, окружающий мир набросил на себя теневую вуаль. Все цветное стало серым, черное – еще черней, даже белый потускнел и подернулся рябью, мир теней не допускал ярких цветов. Она видела и стены комнаты, и мебель – но искаженно, словно через залитую водой линзу. Задача была, казалось, проста – пройти несколько десятков шагов до Тольдебраль и незамеченной пробраться в замок. Но одно дело блуждать по миру теней, оставив свое тело извне. Другое – погрузиться в Вуаль, не разрывая связь с телом, а потом проявиться где-то еще. О подобном уровне дара мечтали многие теневые зеркалицы, думая, что смогут влиять на реальность посредством своих действий в мире теней. На практике каждое такое «путешествие» могло закончиться для человека смертью. Если прямо посреди ритуала колдовской резерв ведьмы истощится, назад она не вернется – ее тело навсегда застрянет в мире теней. Мир живых через призму мира мертвого представал перед Морриган размытой, сумрачной картиной. Цепляясь за знакомые уже образы (перекинутые через пропасть мосты, островки, как коронами увенчанные каменными домами), она медленно продвигалась вперед. Все же изменение реальности через мир теней – утопия, несбыточная мечта, если такая ведьма как Морриган Блэр едва могла преодолеть в мире мертвых несчастную сотню шагов. Когда Тольдебраль вырос перед ней погрузившимся в сон, сотканным из теней исполином, она замерла. Взглянув на замок, неодобрительно фыркнула. Звук достиг границы между миром живых и миром мертвых и рассыпался, превратившись в едва слышный шорох. Защитная сеть Тольдебраль сильно истончилась со времени первого знакомства Морриган с семьей Фитцджеральд. По всей видимости, стены замка магической сетью оплетала сама Агнес, и после ее смерти чары слабели с каждым часом. А у Оливии, которой позволили остаться, чтобы организовать церемонию прощания с матерью и сестрой, не хватало сил, чтобы их подлатать. Дэмьен был прав: она недолго оставалась бы королевой. Морриган, словно тень, скользнула в замок – в Вуали между ней и Тольдебраль не существовало никакой стены. Какое-то время блуждала по опустевшему замку, подобная слабому духу – оставаясь незамеченной, могла путешествовать по миру мертвых, но не могла воздействовать на материальный мир. Наконец она наткнулась на искореженное чарами зеркало в комнате, где Агнес обучала дочерей веретничеству. Только убедившись, что никакой посторонней сущности внутри нет, Морриган сошла с теневой тропы. Казалось, здесь все еще пахло смертью, слезами и неизбежностью. Передернув плечами, она заставила зеркало сминаться, как пластилин. Уменьшив его в несколько раз, опустила в карман. И исчезла из замка так же тихо, как появилась. Она старалась не задумываться о том, сколько дней – или месяцев – жизни заплатила за то, чтобы украсть из Тольдебраль… зеркало. МакМурри встретил Морриган с приветливостью старого знакомого. Она окинула взглядом белую рубашку с бабочкой, классический черный пиджак с крупными пуговицами… и красный шотландский килт с белыми чулками. Резюмировала: – Мило. Улыбка спиритуалиста стала еще шире. – Кажется, я обязан предложить тебе скидку как постоянному клиенту. – Обойдусь. – Морриган положила на стол зеркало из Тольдебраль. – Мне нужно знать что-то личное об Итане Галлахере. Что-то… потаенное, присущее только ему. То, что отличит его миллионов других духов… личей… неважно. От других. – Мне искать что-то конкретное? – Для начала сосредоточьтесь на поиске его возлюбленной. Как я понимаю, ее в мыслях Итана куда больше, чем его родителей. – Но почему тебе так важно узнать, кого он любил? Морриган выпрямилась, невидяще глядя на зеркало. – Я попыталась отыскать его следы в доме, в котором он жил когда-то. И кое-что поняла. Отпечаток наших душ, может, и останется на вещах, которые принадлежали нам при жизни. Но как бы дороги они ни были нам, вещи не способны сохранить память о мертвых. Те, кто остались по эту сторону, ее хранят. – Память о нем жива не в стенах его дома, но в сердце любимой, – кивнув, тихо сказал МакМурри. – Я должна ее найти. Он понимающе улыбнулся. Сел перед столом, сцепив руки в замок. Чем дольше он вглядывался в зеркало, тем выше поднималась его бровь. – Поэтому ты принесла мне именно это зеркало? Морриган настороженно взглянула на него. – Что значит «именно это»? – Не знаю, где ты его взяла, но… – Он покачал головой. – Что вы видите? – требовательно спросила Морриган. – Я вижу ее. Видения очень яркие, зримые. Это зеркало полнится ею, ее энергией, памятью о ней. Молодая, красивая, хорошо одета – явно из обеспеченной семьи. Светлые волосы, черные, прямо как у тебя, глаза. Она резко подалась вперед. – Черные? Вы не могли сказать мне фамилию Итана, но увидели, что у его девушки черные глаза? Спиритуалист пожал плечами. – Сложно не увидеть. Она смотрелась в это самое зеркало. – Балор тебя побери. – Морриган ошеломленно откинулась на спинку стула. – Покажите мне ее. МакМурри вынул из секретера покрытую спектром бумагу. Зажал ее между ладонями и закрыл глаза, вызывая в памяти образ возлюбленной Итана Галлахера. Проявленная спектрография, словно игральная карта, опустилась на стеклянный стол. Морриган кивнула. Уже почти без удивления. Со спектрографии на нее смотрела Оливия Фитцджеральд. Девушка из другого мира… Нет, не из Кенгьюбери – из королевской семьи. Невероятно. Недостающая деталь ловца духов все время была у нее под носом. Расплатившись с МакМурри, Морриган вернулась в Тольдебраль. Сила в ней едва теплилась. Оставалось надеяться, ее хватит на один невинный разговор. Она без труда отыскала спальню Оливии. Захлопнула дверь комнаты и, прошептав «ges peraam», запечатала ее изнутри. Не самые мощные чары, но они на какое-то время задержат боевых ведьм и колдунов Дома Фитцджеральд, если Оливия вздумает позвать их на помощь. Та сидела на полу, складывая вещи в коробку. – Поговорим? – миролюбиво спросила Морриган. Оливия вскинула на нее красные, опухшие глаза. – Морриган? Как ты?.. Поговорим… о чем? – О твоем возлюбленном. Итане Галлахере. Она сгорбила плечи.