– Мне не о чем говорить. – А я так не думаю. Ты знаешь, что это именно он убил твою мать? Ну да, конечно, знаешь. Это ты его подговорила? Оливия всхлипнула. В отчаянии оттолкнула от себя коробку, будто во всем была виновата именно она. Что-то внутри тоненько зазвенело. – Я бы никогда… Да, иногда я ее ненавидела. То, как она относилась ко мне, то, что она сделала с Сиршей… Но для убийства родного человека недостаточно одной ненависти. – Многие с тобой бы не согласились, – жестко усмехнулась Морриган. – Хочешь – вызывай судью. Мне уже все равно. Но я… я ее не убивала. И не хотела, чтобы она умерла… так. Итан… Может, мы, Фитцджеральды, и не были образцовой семьей. Но он не имел права убивать мою мать. – Что заставило его это сделать? Хотя дай угадаю – «железная старуха» Агнес Фитцджеральд была против вашего романа? Оливия с усилием кивнула. – Она. Линн. Родители Итана. Все, кроме Сирши. Она единственная, кто поддерживал меня. Прикрывала меня во время наших с Итаном встреч. Нам приходилось постоянно прятаться, будто наша любовь была чем-то уродливым, постыдным. Мы хотели сбежать. Я мечтала, что мы с Итаном однажды начнем все сначала, оставив Пропасть позади. Около полугода назад он оставил мне записку, чтобы я пришла к нему. Сказал, что мы уходим из Пропасти. Не знаю, как мама об этом узнала. У нее всюду уши. Духи. Призрачные слухачи. – И она, конечно, пришла в дом Галлахер, чтобы помешать Итану тебя забрать. – Она его убила. – Твоя мать так все проблемы решает? Веретница пожала плечами. Нехотя призналась: – Большинство. Она привыкла не медлить, если ей что-то угрожает. Если что-то идет не так, как хочет она. Хотела. Как она хотела. – Оливия прикрыла глаза. На миловидном лице читалась мука. – Но Итан не умер… не совсем. Последним заклинанием он связал с себя с зеркалом, чтобы его душа не ушла в мир теней. Морриган вскинула бровь. Она слышала о подобных чарах, но всегда записывала их в разряд легенд. Если Итану и впрямь удалось сделать подобное, он был на редкость сильным зеркальником. Что, впрочем, доказывает его способность путешествовать по зеркалам. – Он не хотел оставлять меня. – Оливия говорила с закрытыми глазами. Усталость впечаталась в ее лицо, сделав его взрослее и печальнее. – Мать сожгла тело Итана, чтобы я не могла воскресить его с помощью магии вуду. Тогда я попыталась сделать его личем, отдала за сделку с демоном почти все свои силы. Помню, думала тогда: хоть какой-то толк от этого проклятого веретничества. Я не могла обратиться к Адифу или любому другому некромагу Пропасти. Мама бы это узнала. Но демоны… Им и не такое под силу. – Но что-то пошло не так, верно? – Да, – неохотно сказала Оливия. – Моей силы не хватило. Или демон пожадничал свою, я не знаю. Но Итан стал не полноценным личем, лишь его странным подобием. Для существования в мире живых ему по-прежнему требовалось тело, но сила, полученная от демона, позволила ему вселяться в чужие. Однако ни в одном из тел Итан не смог задерживаться надолго – его будто что-то выталкивало назад, будто что-то его отторгало. Ему ничего не оставалось делать, как уходить в мир теней через зеркала и искать для своей души новые вместилища. – Бедняга Итан, – сочась ехидством, проговорила Морриган. – Как ему, должно быть, нелегко пришлось. Убивать других, чтобы жить самому. – Я не знала этого! Я бы его остановила! – защищаясь, в отчаянии воскликнула Оливия. – Зеркало, в которой Итан запер свою душу, увезли его родители. Они возненавидели Пропасть, возненавидели меня и мою мать. Я их не виню. Обо всем, что происходило с ним, я узнала только после смерти матери. Итан пришел ко мне. В чужом теле. Сказал, как отчаянно все это время пытался попасть в Пропасть. Сказал, что отомстил за себя… за нас. Итан хотел, чтобы я снова обратилась к веретничеству и продала одному из фоморов душу Агнес в обмен на то, чтобы он стал полноценным личем. Морриган удивленно помотала головой. Значит, слухи о том, что демону можно продать свою (или пойманную в ловушку чужую) душу – отнюдь не миф. Представить страшно, сколько сил получит фомор, в чье распоряжение попадет черная душа Агнес Фитцджеральд. – Я… отказалась. – Любовь не прошла испытание расстоянием между миром живых и миром мертвых? Оливия вскинула голову. – Нет, Морриган. Убийством моей семьи. Матери, но больше – Линн, которая, пускай была не самой лучшей сестрой на свете, но… Я ее любила. И в том, что случилось, она не виновата. – Невиновность – любопытное понятие, – медленно, вкрадчиво проговорила Морриган. – Ты не убивала Агнес. Не убивала Линн. Не убивала Лару и Ниам. Не убивала мою сестру. Но из-за твоей любви она навеки лишилась человеческого зрения и своей мечты. Линн мертва, а Лара убита моими руками. Как бы сильно ты ни хотела обратного, именно ты запустила колесо событий. Так скажи мне, Оливия: ты невиновна? – Полагаю, у меня будет вся жизнь, чтобы найти ответ, – тихим, бесцветным голосом сказала та. – Что будет с Итаном? – Ты разве забыла? Итан Галлахер мертв. Оливия отвернулась, поняв, что крылось за словами Морриган. Иногда законы играют на руку, особенно когда твой заклятый враг – лич. Когда веретница снова подняла голову, ее глаза блестели от набежавших слез, но взгляд был твердым. – Я знаю, чего ты хочешь. Вижу это в твоих глазах. И как бы я… что бы я ни испытывала сейчас к Итану, помогать тебе его поймать я не стану. – Ошибаешься, – тихо, но угрожающе отозвалась Морриган. По-кошачьи ловко скользнула к Оливии. Оказавшись за спиной веретницы, зажала локтем шею и нарисовала на коже парализующий знак. Без сомнения, живущий внутри веретницы демон найдет способ выбраться из ловушки, но закончить начатое Морриган успеет. – Anam sa roino. Она никогда прежде не вытягивала энергию у живого человека. Не знала, чем обернется для Оливии потеря даже крохотной частицы души. Возможно, кошмарами, в которых она будет видеть мир теней, ведь именно ему в качестве своеобразной платы Морриган отдаст осколок ее души. Во всяком случае, Оливия будет жить. В отличие от Агнес, Линн, Лары и Ниам. – Раз ты достаточно взрослая для того, чтобы любить, привыкай нести ответственность за тех, кого любишь. Несправедливо, понимаю. Но знаешь, что я тебе скажу? Жизнь вообще чертовски несправедлива. Морриган покинула Тольдебраль, сжимая в руках филактерий с последним недостающим элементом. Какая ирония – девушка, в которую Итан был влюблен, и станет его погибелью. Глава 37. Волк в шкуре ягненка Морриган вплела осколок души Оливии в трикветр ловца духов, завершая ловушку. Расставила позади еще десятки зеркал, занавесила окна плотными черными шторами. На этот раз никаких свечей, никакого источника света. Чтобы попасться в капкан, Итан Галлахер должен думать, будто продолжает свой никчемный путь по миру теней. «На духов я еще, пожалуй, не охотилась…» Морриган ждала в кромешной темноте, запершись ото всех и окутав комнату вуалью тишины. Невидимые часы над головой отсчитывали минуту за минутой. Нетерпение жгло изнутри. Она представляла себя хищником в засаде – эдакой грациозной пантерой, что застыла в траве, наблюдая за несчастной жертвой, не подозревающей о том, что ее ждет капкан. Хотя капканы все же по части охотников… Что ж, острые зубы и когти у нее тоже имелись. И имя им – полуночные чары. Час. Два. Три. Четыре. Пять. «К черту. Я иду искать». «Anedore maes orvei» дословно переводилось как «пустите меня глубже». Что значило – на более глубокий план мира теней. Не в Вуаль – в Юдоль Печали, где обитали духи. На этом плане они могли существовать несколько месяцев или даже лет, пока глубинные планы мира теней не затягивали их подобно смертоносной воронке. Или пока их не поглощали тени-охотники. Здесь же обитал и Итан Галлахер. Мир мертвых впустил ее, охотно принимая жертву – саму утекающую песчинками жизнь. Однако не преминул взбунтоваться против вторжения чего-то непозволительно живого. Душа Морриган, невесомая, словно перышко голубки, несла на себе почти неподъемный груз собственного тела. Каждый шаг длился, казалось, целую вечность. Духи, тени, прячущиеся за завесой мира теней, взывали к ней. Другие тянули руки, насквозь пронзали ее плоть. Тело сковал смертельный холод – обитатели мира мертвых пытались вытянуть из кусочка иного мира его живительное тепло. Третьи нападали, скаля зубы, желая растерзать ее на куски. Их лица Морриган узнавала. – Идите к демону, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Боль за вас я уже пережила. В уши ворвался разъяренный многоголосый шепот. В ноздри – смрад разлагающихся тел, дыма, пепла и рассыпающихся костей. – И ты думаешь, этого достаточно? Морриган отмахивалась от теней и духов, призывая в помощь свою рассветность. Каждый шаг выпивал из нее колдовскую силу. Каждый грозил стать последним. Тропа, выстланная осколками души убийцы, рано или поздно должна была привести ее к нему. Но дойдет ли она? Хватит ли сил? Или духи разорвут ее на части и радостно выпьют все ее тепло? – Жаль, что я не смог тебя убить. Но мило, что ты позволила мне исправить собственную ошибку. Она круто развернулась. Темные волосы, серые глаза и молодое привлекательное лицо. Лицо убийцы Клио. И все же Итан не был полноценным личем. Он находился в мире теней так долго, что тот уже начал стирать его черты. Вскоре останется только нечеткий абрис, теневая туманная дымка вместо тела, потерявшего всякое сходство с человеческим. Нет. Она убьет его прежде, чем это произойдет. Двое замерли друг напротив друга. Один – воскрешенный демоном полулич, полудух со смертоносной зеркальной магией. Другая – обессиленная призывом полуночных чар ведьма, оставшаяся без печати, которая стала спасением в их прошлое столкновение. Волк в шкуре ягненка. В тот момент, когда Итан направил на нее смертоносные чары, снова намереваясь лишить ее души, Морриган сделала лишь один шаг назад. Сошла с теневой тропы, за проложенную ловцом духов связь между ними утягивая Итана за собой. Однако он уже сделал свой ход. Чары окутали тело Морриган плотным коконом. Раздался тонкий скрежет, и она распалась зеркальными осколками… чтобы мгновением спустя оказалась в нескольких шагах от своего убийцы. – Что за?.. К чести Итана, он быстро взял себя в руки. Прошипел заклинание, и Морриган разбилась снова. А потом еще и еще раз. – Не надоело? – спросила она в кромешной темноте. – Забыл, что я тоже зеркалица? – Живая зеркалица. Не видя Итана сейчас, Морриган кожей чувствовала исходящую от него ненависть. – Мы в мире мертвых. Здесь я сильней. – Идиот. Шагнув к окну, она резким движением сдернула шторы. Залившее комнату лунное сияние осветило усеявшие пол осколки зеркал, которые Итан принимал за Морриган, трикветр ловца духов, а в его сердцевине – нечеткую, слишком чужеродную для мира живых фигуру. Даже с закрытыми глазами она могла понять о том, что Итан Галлахер угодил в ловушку – по упавшей температуре и ознобу, вздыбившему волоски на затылке. Вторгаясь в мир живых, мир теней отчего-то всегда приносил с собой холод. Может, оттого, что в мире мертвых нет солнца? Или оттого, что нет человеческого тепла? – Добро пожаловать в ловушку, – пропела Морриган, сделав приглашающий жест. – Проклятье, – прошипел Итан. – Ты в моей власти, тварь, – спокойно сказала она. – И только от меня зависит, как долго будет продолжаться твое существование.