У него было такое чувство, что он ворвался во вражеский лагерь. В 12.45 Уэмура вошел в здание центрального управления полиции. По лестнице поднялся на третий этаж и открыл дверь уголовного отдела. Двадцать следователей, видимо, уже готовых к его приходу, все как один злобно посмотрели на него. Среди них были также несколько человек в костюмах, которые явно не принадлежали к касте следователей. Скорее всего, люди из административного департамента, из-за кулис контролирующие дело Кадзи… До места, где сидел начальник отдела Коминэ, было всего каких-нибудь десять метров, но Уэмуре это расстояние показалось значительно больше. — Вот, пожалуйста. Слегка поклонившись, он вытащил бланк, на котором были указаны назначенный день и время. Сегодня утром Уэмура получил его из прокуратуры по факсу. Взглянув на подпись Сасэ Морио, Коминэ молча поднялся. Уэмура шел по тусклому коридору, глядя в спину начальника департамента, не скрывавшего свое раздражение. Впереди возникла светло-коричневая железная дверь — вход в следственный изолятор. Коминэ нажал на кнопку рядом с дверью; спустя некоторое время дверь открылась, и появилось бледное напряженное лицо тюремного надзирателя. Сразу же слева от входа располагалась комната для свиданий. Уэмура опустился на складной стул. Посмотрел на часы. 12.55. С другой стороны перегородки, сделанной из твердого пластика, к стене был приставлен раскладной стул, предназначенный для задержанного. Уэмура решил, что будет настаивать на том, что доверителем является Симамура Ясуко. Кадзи — бывший полицейский, поэтому, возможно, заметит, что у его свояченицы нет права назначать адвоката, но если он услышит, что доверитель — его дед, которого он ни разу не видел, то, несомненно, тут же уволит Уэмуру. Или же просто откажется, сказав, что адвокат ему не нужен… Час дня. Уэмура напрягся, но дверь по ту сторону оставалась закрытой. Прошла одна минута. Две… Три… Уэмура встал. Было очевидно, что начало намеренно откладывается. Продолжительность свидания — всего 15 минут. Полиция пытается еще больше сократить его. Он уже собрался звать надзирателя… В этот момент дверь, через которую входят подозреваемые, открылась. Уэмура невольно затаил дыхание. На него смотрели совершенно ясные глаза. На фотографии в газете разглядеть это было невозможно, но глаза были зеркалом души Кадзи Соитиро. Сасэ тоже видел их. И понял, что Кадзи хочет умереть. Оба они одновременно сели. — Когда закончится время, я приду, — сухо произнеся эти слова, надзиратель повернулся, чтобы выйти. Уэмура быстро остановил его. — Прошло четыре минуты. Передай начальнику, что свидание продлится до тринадцать девятнадцати. Не обратив внимания на его слова, надзиратель вышел. Уэмура чуть было не закричал, но сдержался. Ведь на это тоже уходят драгоценные секунды. «Успокойся», — сказал он себе и приблизил лицо к перегородке. — Меня зовут Уэмура Манабу. Симамура Ясуко попросила меня быть вашим адвокатом. — Спасибо, но таким, как я, защита не… В ответ на вполне ожидаемую реакцию Кадзи, Уэмура, не дав ему опомниться, быстро произнес: — Нельзя не принять во внимание чувства вашей свояченицы. Если вы откажетесь, она расстроится. Она очень переживает за вас. К тому же… Ничего не оставалось, как одновременно и убеждать, и задавать вопросы. У него нет времени. — У меня есть важное сообщение от вашей свояченицы. Кадзи изменился в лице. Похоже было, что он догадался, что это за сообщение. — Она сказала, что от той… Уэмура подстроил ловушку. Он хотел заставить Кадзи поверить в то, что адвокат получил всю информацию от Ясуко. — От той организации пришло известие. — Известие… Кадзи помрачнел. Глаза его говорили о том, что он разочарован. Стало ясно, почему Ясуко затруднялась сделать вывод. Кадзи ждал не известие. А чего-то другого, что должно прийти от той «организации». — В следующий раз непременно придет то, что нужно. Уэмура бросал приманку, но Кадзи не приблизился к ней. Ничего не оставалось, как продолжать разговор. Прошло уже почти пять минут. — Кадзи-сан, на самом деле вчера, в своем утреннем выпуске, газета «Тоё» опубликовала информацию, касающуюся некоторых моментов, связанных с вашим делом… Похоже, он знал об этом. На лице Кадзи не было удивления, только глаза его подернулись грустью. — В том числе и о том, что вы ездили в Кабукитё. — Нет, я… — Но это не означает, что последствия будут для вас неблагоприятны. Я считаю, что если вы скажете правду, то этот факт можно будет повернуть в вашу пользу. — Поэтому, Уэмура-сан… Адвокат не уступал. — Люди бессердечны. Им сообщили только то, что вы ездили в Кабукитё, а истинная причина им неизвестна. Сплетники будут весело обсуждать, как вы, бросив тело жены, возможно, предались сомнительным развлечениям… Вас это устраивает? Кадзи, слегка вздохнув, произнес: — Мне все равно. — То есть вы прикрываете полицейское управление. А что же они? В голове Уэмуры пронеслась мысль, что, возможно, их подслушивают, но он продолжил: — Полиция вас бросила. Можно сказать, оставила на произвол судьбы. Вам ничего не остается, как самому восстанавливать свое доброе имя. Кадзи потупил взор. — У меня нет доброго имени, которое надо восстанавливать. Я этими вот руками задушил жену. Уэмура подался вперед. — Мне тоже сорок девять лет, как и вам. Я жил в полную силу. Было и то, чем я могу гордиться, и наоборот. Но, дожив до такого возраста, отрекаться от всей своей жизни невыносимо. Слишком мучительно отказываться от всего, даже от своего человеческого достоинства, и стать вычеркнутым из общества. Вы так не считаете? Перегородка запотела от дыхания Уэмуры. «Я обманулась…» — зазвучал в его ушах ворчливый голос Акико. — Кадзи-сан, времени уже почти не осталось. Ответьте мне, пожалуйста: вы ведь ездили в Кабукитё, да? Кадзи закрыл глаза. — Нет… Я бродил по улицам в поисках места, где мог бы умереть. Уэмура почувствовал сильный гнев. Они одного возраста. Оба потерпели поражение в жизни. Но сидящий перед ним человек даже не пытается разделить с ним свое горе… И тогда Уэмура надавил на его слабое место. — Хорошо, я скажу вам правду. Симамура Ясуко, сидя передо мной, признала, что вы ездили в Кабукитё. Я собираюсь рассказать об этом прессе. А когда многочисленные журналисты начнут атаковать вопросами вашу свояченицу, она, наверное, не окажет сопротивления… Кадзи широко открыл глаза. — Кадзи-сан… Я хочу услышать правду от вас. Зачем вы ездили в Кабукитё? Что вы скрываете? Кадзи выпрямился. Его губы зашевелились. В этот момент дверь за его спиной открылась. — Время вышло. Кадзи, отодвинув стул, поднялся. — Должно остаться еще четыре минуты! Я подам жалобу за препятствие свиданию! Надзиратель, не глядя на Уэмуру, дал Кадзи команду на выход. Тот низко склонил перед ним голову. — Прошу вас. Только одну минуту… Ради бога, умоляю вас… Надзиратель, растерявшись, тихо поговорил с кем-то за дверью и вышел. Кадзи прямо посмотрел на Уэмуру. Глаза его были полны глубочайшей печали. Сам того не замечая, он готов был уступить. — Я потерял сына, умершего от болезни, и убил жену. Но, несмотря на это, я решил жить, опозорив себя, поскольку верю, что есть человек, который еще нуждается даже в таком, как я. Мне рассказали об этом. Поэтому еще год… только год… Человеку суждено жить под небом лишь полвека… Уэмура приложил ладонь к перегородке. — Я не понимаю. Что вы хотите сказать? Кто и о чем вам рассказал?