– «Какое золото!» – шеф передразнил меня, и стало ясно, что он нервничает. – Обыкновенное, золотое! В слитках с печатями! – И много слитков? – количество печатей меня не интересовало. – Не знаю точно, – Масин вонзил ручку в подставку, как кинжал во вражеское сердце. – Когда Валерик в последний раз по пьяни хвастался передо мной своим богатством, в сейфе за шкафом штук десять слитков было, если не дюжина. А когда его мертвым нашли и дом осматривали, золотишка вовсе не обнаружили. – А слитки какие были? – Килограммовые, Лена! – Шеф покачал руками вверх и вниз, взвешивая на них что-то невидимое, и схлопнул ладони: – Тю-тю золотишко! А когда и куда? – Килограммовый слиток золота размером с шоколадку, – припомнила я. Снимала я как-то в банке сюжет про вклады в драгметаллах, стендап записывала с физическим золотом в руках. – Не то важно, какого он размера и веса, – сказал Мастодонт, – а то, что десять-двенадцать кило золота втихую не реализуешь, не такой это ликвидный актив. – Может, Антиповец свой золотой запас перепрятал? Из того своего домашнего сейфа – в нормальную банковскую ячейку, например? – Ты что, Антиповца не помнишь? Ну, даешь! – Масин покрутил пальцем у виска. Я предпочла думать, что это оценка умственных способностей его друга Валерика, не моих. – Он нажитое непосильным трудом никаким банкам никогда не доверял, хоть и владел одним из них. Как говорится, все свое носил с собой. То есть держал при себе. Да у него в квартире такой сейф был, какой не в каждом банке найдется, – он неожиданно захихикал. – Чтоб вскрыть его, менты какого-то супермедвежатника специально из тюряги откомандировали! – То есть Антиповца нашли мертвым, а сейф закрытым, – сообразила я. – Значит, или никакого ограбления не было… – Или у ворюги просто-напросто ключи и коды имелись! – подхватил Мастодонт. – А если сейф открыли, как положено, то это сделал кто-то свой, родной. Из самого ближнего круга. А он – этот круг-то – у нас с Валериком общий был, понимаешь? – А, так у вас тоже в домашнем погребе пуд золотишка припрятан? – я продемонстрировала понимание. – Прям уж пуд! И не в погребе, разумеется, – богатый дедушка нервно огладил свою куцую модную бороду. – Но мыслишь в правильном направлении. – Он придавил сияющую медную кнопку под правой рукой. Скрипнула приоткрытая дверь, в щель засунулась Ларка, вопросительно поморгала. – Это в бухгалтерию отдай, пусть срочно оформят, – Мастодонт вручил подбежавшей помощнице мой договор и синхронным помахиванием ладоней отпустил нас обеих, но уже на пороге окликнул меня: – Елена, информацию собирай, но не делись ею с кем попало. Все важное – только мне. И еще: Игнатова, следователя то есть, предупредили, он тебе будет помогать по мере своих слабых сил, но ты на него особо не рассчитывай. Видимо, слабость у следователя умственная, а не физическая, подумалось мне. Что ж, бывает, к такому раскладу мы привычные. Я прощально кивнула старому-новому шефу и вышла из кабинета. – Подождешь минут десять-пятнадцать? – Ларка указала мне на креслице у журнального столика. – Я в бухгалтерию и обратно, сразу заберешь свой экземпляр договора. Ушлая секретарша уже успела заглянуть в документ и уяснить его суть. – Чаю дашь – подожду, – согласилась я, опускаясь в креслице. – Налей сама себе, а? Что ты как неродная, – Ларка кивнула на кулер в углу, мимоходом приоткрыла дверцу шкафчика: – Чай, сахар и конфеты тут, можешь хозяйничать! – и убежала с моими бумагами. Почти сразу же в приемную сунулась рыжая вихрастая голова: – Елен, ну что у нас? – У нас чай, сахар и конфеты, – я внимательно изучала предоставленное в мое распоряжение содержимое шкафчика. – Ты будешь «Мишку на севере» или «Медведей в сосновом лесу»? – И в лесу, и на севере, и «Красную шапочку» тоже! – новый напарник не заставил себя уговаривать. Сам выволок из шкафчика вазочку с конфетами, сноровисто рассовал по чашкам чайные пакетики, сгонял к кулеру за кипяточком – я только одобрительно кивала в такт его действиям. – Так что? С чего начнем работу? Я неопределенно помычала – уже запихнулась «Мишкой», но дать товарищу внятный ответ не успела. Дверь приемной широко распахнулась, и в проеме картинно установилась Катерина Соколова. Страдальчески зажмурившись, она томно, как великая актриса немого кино, закинула руку, прижала ее ко лбу и застонала протяжно и громко – не иначе в расчете на то, что ее услышит Мастодонт в своем кабинете. – Смотри, Даня, вот так выглядит отнюдь не немое отчаяние, – глотнув ароматного чаю, добродушно прокомментировала я для менее опытного младшего товарища. – Не иначе что-то у вас в студийном хозяйстве только что накрылось медным тазом. – Во-первых, не у вас, а у нас, – не открывая глаз, огрызнулась Катька. – Тебя уже оформили, так что добро пожаловать на наш склад пушечного мяса. Я крякнула. – Во-вторых, накрылось не что-то, а запланированный «бантик» в вечерние новости. И я теперь не знаю, что делать! – Повеситься? – заботливо предложила я. – На развязавшемся «бантике»… «Бантиком» на телевизионном сленге называется милый добрый сюжет, украшающий собой подборку традиционно тревожных и устрашающих новостей. Им, как правило, заканчивают выпуск, чтобы подсластить телезрителям горькую информационную пилюлю. – Про таз ты, кстати, почти угадала, – оставив без ответа мое предложение повеситься, сказала Катька и отклеилась от дверного косяка, прошла в приемную, бухнулась в свободное креслице рядом с нами. – Накрылся сюжет о выставке произведений искусства из переработанной бумаги – упаковочной и туалетной… – Красотища, должно быть, – восхитилась я и выдернула из-под Катерининой руки, бессильно оброненной точно на вазочку, конфету «Белочка». Люблю такие! – А то, – согласилась Катька и цапнула «Мишку». – Была бы красотища, но галерею в подвальном этаже залило кипятком из прорвавшихся наверху труб отопления, и все эти бумажные шедевры напрочь размокли! Там теперь впору не выставку, а мастер-класс по работе с папье-маше открывать! – Не, ну а что? Это тоже можно снять эффектно! Представьте: подвал, клубы пара, лужи, из серой бумажной слякоти торчат пугающие останки оригами! – вмешался наш креативный оператор. – Эффектно, – покосившись на него, согласилась Катька. И рявкнула: – Только «бантик» из этого не получится! И чем мне вечерний выпуск закрывать?! – А, так тебе нужен новый добрый сюжет? – у меня родилась гениальная мысль. – Могу подсказать, вот послушай, какая история… Я коротко, но в красках рассказала про нашу приемную собаку. – Бродячий пес стал настоящим ангелом-хранителем для приютивших его людей? – опытная редакторша мигом ухватила самую суть. – Так-так, это очень интересно… Да, точно, делайте! – она убежденно кивнула, вскочила и, ухватив по конфете в каждую руку, зацокала каблучками к двери. Что характерно – на выход из приемной, а не на вход к начальнику, к которому вроде бы направлялась! – Эй, эй, что значит – делайте? – заволновалась я. – Я вам идею подарила, а дальше уж вы сами, я на полноценную эксплуатацию не подписывалась! – Подписывалась, я только что видела твой договор, – вновь задержавшись на пороге, но уже в горделивой позе победительницы, ухмыльнулась Катька. – Там количество выполненных работ не оговорено, поэтому включим в акт и фильм, и сюжет, причем за срочный «бантик» заплатим по повышенной ставке. Окей? – Ну о`кей, – я подумала, что лишняя денежка мне не помешает, это во-первых. А во-вторых, кто сделает сюжет об уже не чужой мне собаке лучше, чем я сама? – Иди, собирайся на выход, – велела я Даниле. – И водителя оповести, мы поедем, мы помчимся… за собакой утром ранним… – И отчаянно ворвемся прямо… Собственно, куда? – похватил и тут же оборвал старую песню о главном мой напарник. – Водиле что сказать? Где эта улица, где этот дом? Я назвала ему свой собственный адрес и, проводив молодого энтузиаста одобрительным материнским взглядом, взяла еще одну «Белочку». А ведь хорошо получилось! И домой вернусь не на общественном транспорте, а на служебном автомобиле, и затеянные управдомшей поиски хозяев чудо-собаки предельно усилю сюжетом в вечерних теленовостях! – Умеют некоторые устроиться, – не без укора заметила вернувшаяся Ларка и спрятала в шкафчик ополовиненную вазочку с конфетами. – На том стоим, – самодовольно ответила я. – Ты почему не сказала, что снова работаешь на телевидении? – позвонив мне вечером, обиженно спросила Ирка. – Потому что я там не работаю, а всего лишь подрабатываю, – миролюбиво объяснила я. – У меня просто разовый заказ, небольшая шабашка. – И про чудесную собаку ты мне тоже не рассказывала, – упрекнула меня подруга. – Я узнала об этом, как все, из вечерних новостей! А ведь я могла бы помочь, предложить этой чудо-псинке убежище! – У тебя уже есть одна собака. – По-твоему, я не могу себе позволить двух? Кстати, это было бы даже хорошо: каждому пацану – по собаке! Точно, да? – подруга явно загорелась новой идеей. – Решено, я сейчас приеду и заберу Анжелку, будет жить вместе с нашей Белкой, Моржик как раз сделал ей вольер на вырост… И звучит прекрасно: Анжела и Белла! А? – Анжела и Белла – они, если честно… – забормотала я, прикидывая, как бы мне остановить добрую подругу в ее благородном порыве. Пока я на студии монтировала сюжет о хвостатом ангеле-хранителе многоквартирного дома, мои соседи уже определились: Маринка Лосева оповестила всех жильцов в общем чате, что собирать деньги не нужно, у нашей приемной собаки появился щедрый покровитель. Пожертвованной им суммы должно было хватить не только на содержание Анжелы в течение как минимум года, но и на сооружение капитальной кирпичной будки. К сообщению прилагались чертеж строения и схематичный план двора с указанием места возведения собачьей резиденции, и я без труда догадалась, что финансирование выделили Золотухины. Не только в благодарность за то, что Анжела отвела от их джипов карающую руку Робина Гада, но и с дальним прицелом – чтобы обзавестись штатным сторожем. Расположение будки должно было открыть ее обитательнице превосходный вид на золотухинские экипажи. – Поздно уже затеваться с переселением собаки… – Ну да, десятый час, – по-своему поняла меня Ирка. – Тогда отложим на утро, я позвоню тебе сразу после завтрака. Увидимся-услышимся! Глава 4 К следователю Игнатову, Антону Романовичу, Данилу с камерой не пропустили. Разрешили пройти только мне, отчего я, заранее против Антона Романовича предубежденная, еще больше уверилась, что мы с этим следователем не сработаемся.