Девушка пожала плечами: – Интересно же, какие новые схемы развода работают, – она бросила окурок на землю, затоптала его. Я обратила внимание, что ближние подступы к лавочке густо усыпаны однотипными окурками разной степени свежести. Похоже, Варвара тут частый гость. – Так о чем речь? – она развернулась ко мне, опознав во мне главную. Это было нетрудно: Ирка в данный момент со мной никак не конкурировала, глядя куда угодно, только не на Варвару. Я уловила обнадеженное бормотание подруги: «Глядишь, и второй найдется…» – и догадалась, что она отвлеклась на поиски пары для своего прекрасного бетоновазона. Должно быть, в советские времена это было стандартное украшение общественных пространств. – Вы же дружили с Валентиной Гришиной? – ответила я вопросом. – О-о-о… – Варвара тряхнула неопрятной шевелюрой. Вблизи было видно, что ее двухцветные волосы – не модное омбре, а, наоборот, результат длительного пренебрежения услугами парикмахера. От природы рыжеволосая, раньше девушка красилась в черный, а потом перестала. – Не, в такой телевизор я не хочу, – она резко выбросила руку, останавливая Даню, едва расчехлившего камеру. Мой напарник замер, с простодушным ужасом рассматривая кривые желтые когти. – А в какой хотите? – что-то мне подсказывало: торг тут уместен. – Давайте так: я вам рассказываю про Гриву, но не под запись, без микрофона и камеры, – предложила Варвара. – А вы меня за это позовете в программу «Выходи за меня». Как одну из невест, я имею в виду. В простые зрители я не хочу, на фиг надо, посмотреть я и дома могу, на диване. – Думаю, это можно устроить, – я посмотрела на напарника – он ухмыльнулся и закивал. Тоже знает, что усилиями стилиста, костюмера, гримера и осветителя в прекрасную принцессу на телеэкране можно превратить какую угодно замарашку. А вот Варвара, похоже, не в курсе, что все лавстори в телепрограмме «Выходи за меня» постановочные, принцессы на час вовсе не становятся спутницами жизни олигархов и их богатых сыночков… Что ж, не нам просвещать наивную девушку. – Ты тогда погуляй пока, мальчик, – Варвара, ориентированная исключительно на олигархов, пренебрежительным жестом отмела в сторону Даню. – Коллеге там помоги, – попросила его я, кивком указав на Ирку. Та, пригнувшись, как идущий по следу Чингачгук, петляла в бурьяне. Напарник безропотно оставил аппаратуру на лавке и направился к нашей Чингачгучихе. – Ну, спрашивайте, – разрешила Варвара и сунула в рот новую сигарету. – Почему Валентина Гришина – Грива? – Потому, что Валентина Гришина, – хохотнула девица. – «Гри» – Гришина, «ва» – Валентина, что непонятно? Школьная еще кличка. Ну, и волосы у нее всегда были длинные, черные – настоящая лошадиная грива, не то что у меня, – она подцепила прядь собственных пегих волос, встряхнула и уронила. – Мы, другие девчонки, ей завидовали, я даже одно время красилась в черный. – Иван Полосухин тоже был вашим одноклассником? – Нет, – Варвара помотала головой. – Ванька в параллельном учился, мы в «А», он в «Б». А что? – Говорят, у них с Валентиной любовь была? – Ха, любовь! – Варвара дернулась, как укушенная. – Была бы то любовь, Ванька бы ко мне не бегал! Он, конечно, паршивец, но все же не гад последний, не из тех, кому от девушки только одного надо, – она закашлялась, выталкивая из себя смешки и клубы дыма. – Ваньке и одного, и второго, и третьего, и поговорить! Вот для поговорить у него как раз Грива была, а для богатого набора поз – я. Она снова затоптала окурок, покосилась на Ирку с Даней в зарослях и добавила: – Я, кстати, вовсе не против была, у меня на Полосухина никаких видов не имелось. Кто он? Простой пацан из такой же нищей семьи, как моя, его родаки даже от армии отмазать не смогли, пошел на год на срочную, как последний лошара… – А Валентина? Она тоже была не против ваших отношений? – Кто, Грива? Да прям, «не против»! Она, когда узнала, такую драму устроила – бразильские сериалы отдыхают! Со мной поскандалила, чуть глаза не выцарапала, а Ваньку вообще бы, наверное, убила, да дотянуться не могла – он как раз в армии был, – Варвара улыбнулась злорадно, ей это воспоминание определенно доставляло удовольствие. – Рыдала, обзывала меня, с кулачками бросалась… Ну, я ей гриву-то проредила, волосенки повыдергивала. – А дальше что было? – А что могло быть дальше? Ушла Валюша, слезы и сопли размазывая, и больше я ее не видела, – Варвара хлопнула себя по коленкам и встала. – Теперь уже на похоронах посмотрю, какая она в гробу красивая будет… Эй, шавки! – она неожиданно ловко свистнула. Кусты за полосой препятствия затряслись, и из бурьяна одна за другой вынеслись две болонки – кудлатые, счастливые, все в свежих репьях. – Гуляю с ними тут дважды в день, – объяснила Варвара, цепляя собачек на поводок. – Ваши? Мне казалось странным, что у девицы, которая показалась мне хамовитой и грубой, есть любимцы, да еще такие миленькие – болонки. Впрочем, появление собачек я восприняла с облегчением, поскольку в первый момент подумала, что шавками Варвара грубо обозвала рыскающих в зарослях Ирку и Даню. – Да ну на фиг, какие мои! – отвергла мое предположение девица. – Соседкины. Хозяйка уже старая, а эти шавки молодые еще, резвые, бабка за ними никак не поспевает. Вот, платит мне, чтобы я с ними гуляла. Копейки, конечно, но я все равно сейчас дома сижу, работу нормальную фиг найдешь… Она уже двинулась прочь от лавки, но вдруг остановилась, что-то сообразив, и оглянулась на меня: – А у вас на телевидении нет ли какой работенки? Я толковая, быстро всему учусь… Я развела руками, печально вздохнула: – Ой, сами перебиваемся шабашками. – А-а-а… Ну, тогда жду приглашения в невесты. – Телефончик-то оставьте, чтобы в следующий раз не через соцсети связываться, – спохватилась я. – И свой номер, и Полосухина, если знаете. – Как не знать, – Варвара продиктовала, я записала номера двух мобильных. – Ванька, кстати, давно уже другую себе нашел, в курсе? А вы говорите – любо-овь… Саркастически посмеиваясь, она с ускорением двинулась прочь, увлекаемая двумя маленькими резвыми болонками. Даже не попрощалась. – Некультурная девушка, – высказал свое мнение Даня. Они с Иркой вылезли из бурьяна, как только Варвара ушла. Бетоновазонов не нашли. Я этому тихо порадовалась. – Куда дальше? – спросил наш юный энтузиаст, которому сегодня еще не удалось творчески поработать. – Сейчас обзвоню людей и определимся, дайте мне десять минут, – пообещала я. – Да хоть пятнадцать! – расщедрилась подруга, передвинула на живот свою торбу и полезла в нее обеими руками: – А что у меня есть! Пирожки с абрикосами, тепленькие еще! И чай в термосе, черный с бергамотом! Садись, малыш, перекусим, пока Ленка определяется со следующей жертвой. Жертву я выбирала с подачи Мастодонта: он, как обещал, прислал мне контакты трех бывших супруг Антиповца: Ируси, Галюси и Маруси. Ирусю я беспокоить не стала, она рассталась со своим бывшим так давно, что вряд ли была в курсе происходившего в его жизни в последнее время. Выбирая между Галюсей и Марусей, я бы предпочла последнюю, но третья жена Антиповца на мой звонок не ответила, пришлось удовлетвориться второй. Галина Львовна Марковцева сняла трубку без промедления, как будто ждала моего звонка, и прозвучавшему предложению встретиться ничуть не удивилась, словно для нее это было в порядке вещей – внезапно общаться со съемочной группой телевидения. – Конечно, приезжайте, жду! – деловито сказала Галина Львовна и, продиктовав мне адрес, отключилась. Я с некоторым недоумением посмотрела на загудевшую трубку. – Что? Тоже не хочет в наш телевизор? – спросила Ирка, которая слышала только меня, слова моей собеседницы до нее не долетали. – Наоборот, готова, как пионер. Ждет нас прямо сейчас на Краснознаменной, сорок восемь. – На слух знакомый адресок, – вмешался Даня. – Там что? Я напрягла память, сообразив, что тоже не впервые слышу этот адрес. – Темные вы люди, – с чувством большого и вполне обоснованного превосходства сказала Ирка. – Там краевой выставочный зал, я ходила в него со своими пацанами на экспозицию «Занимательная геология»! Не помню, как называется, не то «Стальной конь», не то «Серебряный пони» – что-то про ездовых животных… – «Железная лошадь»! – одновременно побороли склероз мы с Даней. – Я почти так и сказала, – не стушевалась Ирка, встала с лавки и стряхнула крошки с коленок. – Что? Нет-нет! Вы слишком рано! У нас тут еще конь не валялся! – в продолжение темы ездовых животных вскричала, увидев нашу тройку, нервная дама, кутающаяся в просторный плед. Она стояла у входа в «Железную лошадь», отрывисто командуя флегматичным дядькой с рулоном бумаги и ведерком с клеем. Дядька готовился налепить на афишную тумбу у лесенки, ведущей в подвальную галерею, рекламный плакат, но никак не мог строго выверить его по горизонтали, что командующую даму не устраивало и дико раздражало. Я посмотрела на мужика с сочувствием (страшное это явление – начальственный перфекционизм), но самому ему, похоже, было абсолютно все равно, как в итоге будет налеплена афиша и с каким диагнозом примут в кардиологию его нервную начальницу. Он елозил развернутым плакатом по тумбе, невозмутимо откликаясь на вскрики и стоны руководящей перфекционистки негромким однообразным «Да как скажешь, Семеновна». Я сообразила, что эта дама не наша Галюся – та по отчеству Львовна, и тоже сделала каменное лицо, проследовав мимо нее туда, где нас вроде как ждали. Ирка и Даня с аналогичными минами прошагали за мной. – Куда? Нет! Нет! – покричала нам вслед экспрессивная дама, но вдогонку не бросилась, за руки-за ноги хватать не стала. Мы спустились в подвал.