– Вот то-то. А Лазарчук, представляешь, выкобенивался – у него, мол, совещание у высокого руководства, не может он не явиться к генералу! Каково, а? К осетру он не явиться может, а к генералу не может! – возмутилась гостеприимная подруга. – Пришлось пообещать еще дегустацию кедровой самогонки, только тогда этот стойкий оловянный полковник сдался. Да, кстати! – Ирка сменила тон. – Он добыл информацию про водителя взорвавшейся девушки, у нас есть ФИО, телефон и даже адрес по регистрации! – Диктуй! – я потянулась и сдернула с холодильника блокнот на магните, в котором члены моего дружного семейства пишут друг другу записки. – Э нет! – заупрямилась подруга. – Я сказала – у нас есть эта информация! Я не хочу, чтобы ты помчалась туда без меня, желаю тоже участвовать в расследовании. – Но у тебя же дети… – В клети! – перебила меня Ирка. – Они вчера налопались мороженого, теперь хрипят, сипят и потому сидят дома – все трое, и башибузуки, и их ластоногий папочка! – в тоне подруги занятно смешались негодование и радость. – Так что сегодня у нас никаких уроков, тренировок и прогулок, на хозяйстве остается Моржик, а я до пятницы совершенно свободна! – И? – И скоро за тобой приеду. – И? – И мороженого привезу! Вам клубничное или крем-брюле? – И клубничное, и крем-брюле, и можно без хлеба! В общем, через полчаса вчерашняя сцена «Здрасьте, я ваша тетя из Бразилии, где много диких пирожков!» повторилась с мороженым. А еще через час мы опять катили по проселку за городом, причем за рулем на этот раз была я – явление редкое и общественно опасное, но теоретически допустимое в безлюдной местности. Дичь и глушь, в которой мы оказались, доверившись коварному навигатору, позволяла посадить за руль хоть макаку, чем Ирка и воспользовалась, заставив меня поменяться с ней местами. На заднем сиденье кротко помалкивал Данила. Лишь время от времени, когда машина подпрыгивала на очередной кочке, он стукался макушкой о крышу и тихо шипел. Ирка ни этих болезненных звуков, ни моей зверской гримасы (а я страдала, сознавая свою ответственность) не замечала, упиваясь новой для нее руководящей ролью. Информацию, полученную от Лазарчука, она выдавала нам строго дозированно, максимально растягивая удовольствие. Пока мы ехали по шоссе, вообще молчала, начала делиться сведениями, только когда пересела на место штурмана, уступив мне сомнительную честь гнать нашу тачанку по пампасам. – Итак, водителя зовут Руслан Аркадьевич Крошев, он же Крошка Ру, – открыв в смартфоне присланный полковником файл, сообщила подруга. – Кличку свою он тоже в школе получил? – уточнила я, вспомнив прозвище Вали Гришиной, образованное по той же модели. – Получил, может, и в школе, а прославил уже в банде, – ответила Ирка. – Было время, работал наш Крошка Ру кулаками, утюгами и паяльниками… – Рэкет? – поняла я. – Так они с Антиповцем были давние знакомые? – Товарищи по экспроприации экспроприаторов, – кивнула подруга. – Только Валерий Сергеевич как-то вышел из этой классовой борьбы чистеньким, а Руслан Аркадьевич замарался, за что даже срок отмотал. Но после чинно-благородно работал на оптовой базе «Буренушка», принадлежавшей нашему неуважаемому усопшему, водителем. – Интересного гражданина выбрал Антиповец в личные шоферы горячо любимой жены, – прокомментировала я. – А что? Нормальный выбор, – подался с заднего сиденья ближе к нам Данила. – Водила опытный, значит, осторожный, лихачить не будет – это раз. И второе: он старый, значит, не станет клеиться к молодой красотке! Ведь этот Крошка уже дед, раз они с его шефом вместе еще с девяностых? – Крошев даже чуть постарше Антиповца, он уже пенсионер, – подтвердила Ирка. – Есть еще третье, – добавила я, поймав взгляд напарника в зеркале. – Наверняка Крошев не только возил Валентину, но и докладывал Антиповцу о ее перемещениях. Где была, что делала, с кем встречалась… Как давнему проверенному товарищу, Антиповец вполне мог доверить Крошеву эту деликатную миссию. – Стукачество – это деликатная миссия? – скривился напарник. – Она же не сказала, что это благородное дело, но деликатное, да, а как же? Тут осторожность нужна, чтобы себя не выдать и не потерять доверие того, кто находится под наблюдением, – рассудила Ирка, похоже, вспомнив, как мы следили за моим сыном на автодроме. Я кивнула, не отрывая взгляд от ухабистой дороги. – А если его там не будет? – тоже посмотрев вперед, где за редкой лесополосой уже проглядывали невысокие домики небогатого садоводческого товарищества, спросил Данила. – Мало ли какая у человека прописка, жить-то он может где угодно… – На месте разберемся, – сказала Ирка и убрала смартфон в сумку, но не деловитое выражение с лица. Непререкаемый тон она тоже оставила. Вжилась в роль командира наша бразильская тетя! Лазарчук сообщил нам и телефон Крошева, но дозвониться ему не вышло – он не брал трубку. Потому-то мы и отправились на дачу, где Руслан Аркадьевич был зарегистрирован, без предварительной договоренности о встрече. Мы подъехали к нужному участку, встали под воротами, вышли из машины, и я опять набрала номер Крошева. – Могу сказать одно: хозяин дома, – заключила Ирка, слушая телефонную трель, доносящуюся из открытого окна. – И второе: он глухой, – добавил Данила. – Или мертвый, – опасливо подсказала я вариант, которого они не учли. – Да чего сразу мертвый-то?! – рассердилась подруга. – Тьфу, типун тебе на язык! Может, у человека просто расстройство желудка? Поел немытых огурчиков прямо со своей грядки – и сидит в сортире! – Второй час там сидит? – усомнилась я. – Он ведь и на первый мой звонок не ответил, а это когда еще было… – Без паники! – остановил нас Данила и приложил ладонь к уху подобием локатора. – Кажется, я слышу удары топора. На заднем дворе кто-то рубит дрова… – Хорошо, если дрова, – согласилась я неуверенно. – Да что ж такое-то! – возмутилась Ирка. – Опять ты каркаешь и накликиваешь! Ну, неужели кто-то средь бела дня на обитаемых дачах станет рубить топором труп?! – Ага, ты тоже об этом подумала, – уличила ее я. – А давайте просто посмотрим, – предложил Данила. И прежде чем мы успели его остановить, толкнул калитку. А та оказалась даже не заперта! – Хотя бы не ори, иди тихо! – взмолилась Ирка в спину удаляющемуся напарнику. Поздно. – Хозяева дома есть? – весело покричал Данила, как того требует деревенская вежливость. Она, правда, предполагает, что эта фраза озвучивается с нейтральной территории за воротами, но откуда городскому юноше знать все тонкости сельского этикета. За калиткой начиналась залитая бетоном дорожка, ведущая к приземистому кирпичному дому, одноэтажному, но основательному – с фасадом в три окна и верандой, на которой горделиво красовалось одинокое кресло-качалка. Рядом с ним высился поставленный на попа деревянный ящик, явно выполняющий роль столика – на нем и сейчас, еще утром, помещалась початая бутылка виски, накрытая сверху перевернутым стаканом. Суровый натюрморт определенно выдавал в художнике особь мужского пола, причем гурмана с претензиями. – Ишь ты, плантатор-южанин! – оценила картину Ирка. Я огляделась и решила, что Крошка Ру одинок: женской руки нигде не чувствовалось. Перед домом, где хозяйка разбила бы цветник, росли помидоры, а роль символических клумбочек выполняли две большие автомобильные покрышки, из которых густо, панковским ирокезом, торчали бодылки перезревшего укропа. Меж тем Данила, не обращая никакого внимания на ландшафтный дизайн, свернул за угол. Мы с Иркой вслед за ним обогнули дом и вышли на задний двор. Напарник оказался прав: хозяин был на месте и как раз сейчас рубил дрова. И вот вам разница между умудренной опытом зрелостью (не буду говорить – старостью, раз ВОЗ с ООН не велят) и непуганой юностью: мы с Иркой, не сговариваясь, притормозили, Данила же, напротив, ускорился. Видать, ничто в жизни не научило его не соваться внезапно под руку незнакомому мужику с топором. – Руслан Аркадьевич Крошев? – обратился к хозяину наш славный дурачок. Ирка резко выбросила вперед руку и дернула его за бомбер, оттаскивая на безопасное растояние. – Га? – мужик с топором резко, всем корпусом, развернулся, пугающе перекинул свой инструмент из правой руки в левую и обратно. – Эт шо таке? – он говорил с типичным кубанским акцентом, «шокая» и «гэкая», и очень громко – почти орал. – Ордер есть у вас? – Да какой ордер, Руслан Аркадьевич, помилуйте, – я выступила вперед, а Ирка оттащила несогласно подергивающегося Данилу назад. – Мы от Антона Романовича Игнатова, следователя по делу… – Я знаю, по какому он делу, – Крошев воткнул топор в колоду, отер руки о штаны. – Хде написано, шо можно вламываться ко мне, как к себе домой? – Вы нас простите, ради бога! – Ирка ловким движением забросила себе за спину пацана и притиснула освободившуюся руку к вздымающейся груди. Хозяин, мужик немолодой, но крепкий, взглянул на волнующиеся выпуклости нашей подруги с одобрением. – Мы вам звонили-звонили, звали-звали, стучали-стучали! – Ирка сделала большие честные глаза. – Забеспокоились, вдруг шо случилось… Я заметила, что она тоже стала «шокать» – мимикрирует, стало быть. Зеркалит собеседника, как советуют психологи, чтобы вызвать расположение и достичь взаимопонимания. – С кем случилось, со мной? – Крошев искренне удивился. – Я просто на ухо туговат, слышу плохо. Он подошел ближе, протянул Ирке руку: – Руслан Аркадьич я, можно просто Руслан. – Ирина Иннокентьевна, для вас просто Ира, – кокетливо молвила подруга, позволив потрясти свою руку. – Ну, и шо же, Ирочка, вас ко мне привело? – хозяин, не отпуская ладони гостьи, повлек ее в угол двора – к окруженному лавками столу у мангала. – Присядем, я сейчас вам компотцу домашнего… или сразу вискарика, а? Он подмигнул, Ирка зарделась: – Та шо вы, какой вискарик спозаранку, вот компотцу – да, можно, – и она обмахнула ладошкой, как веером, волнующееся содержимое декольте.