– Интересное кино, – резюмировала Ирка. – Но по-прежнему не очень понятное. А ты хитрюга! Она погрозила мне пальцем, отодвинула доску с аккуратно нарезанным луком и выглянула в окно, потому что во дворе сделалось подозрительно шумно. – Эй, что там у вас происходит? – Мама, наша новая собака жу-у-улик! – Она ограбила Ко-о-олю! – заливаясь смехом, поведали подруге ее младые башибузуки. – Которого Колю? – я тоже высунулась в окно. – И как именно ограбила? Не налетела же с хвостом пистолетом: «Кошелек или жизнь!» – Нагло и дерзко! – захохотал басовитый мужской голос, характеризуя пресловутое ограбление. – Шикарный гоп-стоп получился, я скажу вам! Мы и не заметили, как прибыл Лазарчук. – Анжела полезла ко мне обниматься, лизнула, обнюхала и вдруг вытянула платок из кармана рубашки! – обстоятельно объяснил сам ограбленный – мой сынище. Он тоже не был опечален внезапной утратой имущества. – Зубами сцапала, убежала с ним и не хочет отдавать! – Да, отдавать не хочется, – вздохнула Ирка, но вовсе не о платке. – Прикольная собака, с такой не соскучишься. Можно подумать, она в кругу своей семьи умирает от скуки… – Солнышко, а мы с чего сегодня начнем – с осетра или с лангустинов? – воззвал к супруге из угла, где уже сигнально дымил мангал, хозяин дома. И собака была забыта, но лишь на время, не навсегда. Глава 8 Еды оказалось слишком много. Остались и лангустины, и осетр, и салаты. Поэтому подавляющим большинством нетрезвых голосов решено было продлить нашу дружескую встречу вплоть до вечера следующего дня, который, на счастье, был выходным. – У всех, кроме нас, – предупредила я Ирку, когда мы уже мыли посуду после ужина. – Нам надо будет съездить кое-куда по нашему детективному делу. – Очередное дефективное дело? – съязвил Лазарчук, традиционно приставленный к мойке с грязными тарелками. – Сам ты дефективный, Сереженька! – обиделась Ирка. – Нет, он полезный, – возразила я и поглядела на полковника так, что он слегка оробел: – Эй, что вам опять от меня нужно?! – Сущая мелочь, дружище, – успокоила я его. – Сгоняешь с нами завтра по одному адресочку? Нужно будет вернуть законным хозяевам их собаку. – А я вам зачем? – удивился Лазарчук. – Да, зачем он нам? – поддакнула Ирка. – Затем, что наш дорогой друг – настоящий полковник, – напомнила я ей. – И у него есть служебное удостоверение, которое хорошо бы показать этим собачьим хозяевам, чтобы они поняли: наша полиция нас бережет. – Всех? Даже собак? – настоящий полковник не обрадовался такому расширению круга своих обязанностей. – Сереж, ветеринар нашел у собаки множественные ушибы, похоже, ее били палкой, – я сменила командный тон на просительный. – Вдруг это те самые хозяева ее обижали? Кто сможет это выяснить, если не полиция? И кто сумеет доходчиво объяснить, что за собаку есть кому вступиться? – Целый полковник будет очень убедителен, – сообразила Ирка и показала мне большой палец. – Отличная идея, Лен, я бы не додумалась. – Я бы тоже, – буркнул Лазарчук, но больше не возражал. Это людей он не очень любит, потому что по роду службы наблюдает множество криминальных личностей, а к животным относится с искренней симпатией. Мы договорились отвезти Анжелу законной хозяйке сразу после завтрака и разошлись по спальням. Определенно, плотно есть на ночь – вредно. Я долго не могла уснуть, потом вроде забылась, но дремала вполглаза. В животе беспокойно ворочались лангусты с осетром, в голове – мысли. Разные, не всегда отчетливые и понятные. К примеру, настойчиво лезли мне в голову какие-то смутные соображения о сумке. С чего бы это? Ах да. Перед сном мы пошли прогуляться – сын на велике ехал впереди, мы с Коляном рысили следом за ним в пешем строю. Примерно на втором километре пути – в режиме вечернего променада мы обходили жилой квартал – Колян с внезапной решимостью объявил: – Хочу кенгуру! – В каком смысле? – насторожилась я. А надо сказать, что в некотором смысле – в виде шкуры – кенгуру у нас уже есть, одна подружка привезла нам такой сувенир из Австралии. – В смысле, живого хочу! – ответил мне муж. И, немного подумав (а я не мешала), добавил: – Только маленького. А то большие бывают с человека ростом, на фига нам такой зверек – придешь домой, а он уже весь диван занял, и не сгонишь его, он хвостом отмахается. – Ладно, большого не надо, а маленький нам зачем? – спросила я с интересом. Смотрите-ка, сын наш скромно мечтает о собачке, а папа его куда как дальше пошел – ему целого кенгуру подавайте! – Ну, как зачем? – Колян вытер пот со лба. – Мы его выдрессируем, как собаку, только чтобы не тапки носил, а банки в сумке на пузе. Представь: мы бежим налегке, а рядом верный кенгуру с прохладительными напитками в сумке! Подумал еще чуток и добавил: – Нет, лучше не маленького, а среднего возьмем. Чтобы в его сумку еще и бутерброды поместились! И вот интересно: яркий образ кенгуру с бутербродами весь целиком мне в память почему-то не врезался, но на сумке я надолго зафиксировалась. Сумка, сумка, что-то важное связано с сумкой, но что? Ровно в полночь в холле зловеще бомкнули большие напольные часы, и я резко села в кровати. – Что такое, Кыся? – сонным голосом спросил Колян. – Тебе нехорошо? Что случилось? – Меня осенило! – ответила я с некоторым испугом: уж очень бредовая мысль возникла. – Что у тебя посинело? Я не нашлась, что сказать, и супруг, не дождавшись ответа, успокоился и снова уснул. А я какое-то время сидела, затаив дыхание, и прислушивалась к своим ощущениям. Меня одолевали противоречивые чувства: кажется, это были восторг и ужас. Уснуть в таком состоянии не получалось, поэтому я прокралась в ванную, нашла там в аптечке снотворное и выпила его, предварительно стукнувшись таблеткой с таким же белым колесиком в руке моего отражения в зеркале: – За наше здоровье! Кое-кому в этой истории уже никак не получалось помочь, но я-то еще была молодцом-огурцом. Или совсем чокнулась? Проверить это предстояло завтра. Принятое на ночь снотворное не помешало мне пробудиться рано утром. Взрослые еще спали, дети развлекали себя сами: из холла, где у Максимовых стоит домашний кинотеатр, доносились характерные звуки. Я заглянула туда и немного послушала. Иркины башибузуки и мой собственный сын наслаждались просмотром документального фильма о дельфинах. – А почему они дырявые? – спросил вдруг то ли Масяня, то ли Манюня, присмотревшись к артистам дельфинария. – Ты про какие дырки у них? Под хвостом? – уточнил мой Колюшка, вероятно, готовясь на правах старшего рассказать младшим, откуда у дельфинов берутся дети. – Еще и под хвостом?! – заволновался ребенок. – И в голове! А они точно не утонут? Я пожалела, что при мне нет очков. Без них я никаких дельфиньих дырок не видела. И вовсе не помнила, что там у них в голове. – В голове – это ноздря, – хмыкнув, пояснил эрудит Колюшка. – Дельфины ею дышат. Ты же знаешь, что они не рыбы, а животные. Млекопитающие. – А вымя тогда где? – спросил любознательный башибузук. Эрудит не нашелся, что ответить. С бюстом у дельфинихи действительно не сложилось, и отличить ее от супруга по фигуре, не будучи спецом по этим самым млекопитающим, не представлялось возможным. С виду два больших дельфина были совершенно одинаковые, как пара синхронисток, и так же дружно прыгали. О, как они прыгали! Бок о бок, выскакивая из воды на пару метров и глянцевыми телами зависая в воздухе, как пара небольших аэростатов! Под героическую музыку – тарадамтам! Тарадамтамтам!