– Рубенс? – охнул Фергюс. Имоджен испугалась, что он сейчас задохнется. – В наши дни многие вывешивают копии вместо спрятанных подлинников. Это в порядке вещей и совершенно не означает, что картины утрачены, – мягко произнесла она, кладя руку ему на колено. – В доме есть такое место, где могут храниться картины? Фергюс поднял глаза от руки Имоджен к ее лицу, но смотрел на нее невидящим взглядом. – Э-э-э… – начал он, подумав немного. – Можно проверить кабинет отца. Думаю, там есть довольно большой сейф. Сам я в той комнате никогда не был, так что не могу сказать наверняка. Можно маму спросить. Сколько еще картин, по-вашему, могут быть подделками? Ответить Кеттеринг не успел. Дверь внезапно распахнулась, и в комнату стремительно вошла леди Джорджина. Она обвела взглядом собравшихся, несколько удивившись при виде масок на лицах. Не без усилий она снова сосредоточила внимание на Айрис, стоявшей у письменного стола. – Айрис, вот ты где. Дети залезли в одну из кладовых и стащили пудинг для сегодняшнего ужина. Кухарка в бешенстве. Думаю, найти их не составит труда: они по всему саду оставляют за собой дорожку из полупустых банок с вареньем. – Леди Джорджина пристально смотрела на Айрис, видимо ожидая, что та немедленно вскочит с дивана и бросится искать детей. – Вообще-то, бабушка, я попросил ее присутствовать на нашем совещании, – сказал Фергюс, поднимаясь на ноги. – На совещании? Как официально. – Леди Джорджина, уже позабыв про Айрис и детей, в задумчивости разглядывала гостей. – И кто вы такой? – осведомилась она у Кеттеринга не в самой любезной форме, подходя ближе. У Имоджен сложилось впечатление, что Кеттеринга оценивают как добычу. Эксперт поднялся с дивана и, склонив голову, представился. – Да, что ж… – рассеянно произнесла она. Затем обратилась к Фергюсу с Лолисом: – И зачем он здесь? Имоджен пристально наблюдала за вдовствующей графиней. Леди Джорджина, очевидно, не рада их приходу и пытается это скрыть. Злится. Интересно почему? Разве Фергюс не вправе принимать гостей в собственном доме? Но, еще раз взглянув на леди Джорджину, она поняла: это вовсе не дом Фергюса, по крайней мере в глазах вдовствующей графини. Лолис с Фергюсом переглянулись, не зная, кто из них должен дать объяснения. Фергюс наконец решил взять инициативу на себя. И лучше сразу сказать правду, рассудил он: леди Джорджина сердилась. – Я попросил Лолиса произвести оценку нашей коллекции, и он прислал к нам господина Кеттеринга. Я надеялся, в ней достаточно ценных вещей и мы сумеем заплатить налог на наследство, не выставляя на продажу поместье. – Фергюс, прежде тебе следовало посоветоваться со мной. – Чувствовалось, что леди Джорджина испытывает неловкость. – Идея принадлежала бухгалтеру, и я ее поддержал. По-моему, отличное решение. Если честно, я предпочел бы жить с голыми стенами, нежели вообще без крыши над головой. И потом, я не вижу ничего плохого в том, чтобы получить заключение эксперта. – То есть ты собирался продать коллекцию, всю, целиком, не поставив меня в известность? – Нет! Конечно, нет. – Фергюс чуть сник под взглядом вдовствующей графини, но смело продолжил: – Однако нам нужно было убедиться, что она представляет собой достаточную ценность и может служить одним из вариантов решения финансовых проблем. Мистер Кеттеринг приходил осмотреть полотна во время приема по случаю помолвки и вот эту небольшую картину взял с собой на экспертизу. – На экспертизу? – Леди Джорджина с тревогой взглянула на Кеттеринга, затем обратилась к внуку: – И как это понимать? Мистер Кеттеринг поменял позу, сидя на диване. – Мы сделали несколько простых анализов, – твердым голосом заговорил он. – Разумеется, ничего такого, что повредило бы картину или уменьшило бы ее ценность. – Они все посмотрели на полотно. – К сожалению… – Что к сожалению? – резко перебила леди Джорджина. – Не хотелось бы расстраивать тебя, бабушка, но это подделка. – Фергюс ждал от нее бурной реакции. Леди Джорджина заморгала, выдерживая долгую паузу. – Да, – наконец произнесла она, – а я все думала, когда же возникнет этот разговор. Правда, рассчитывала, что придется его вести с Ангусом. – Глядя на Фергюса, она грациозно присела на краешек одного из стульев. – Так ты знала? – изумился он. – Да. А из каких денег, по-твоему, мы заплатили за теннисные корты? – Казалось, она забавляется. – Если б продали картину на месяц позже, сумели бы построить еще две площадки для боулза – открытую и закрытую. – Леди Джорджина взглянула на Имоджен. – Рынок произведений искусств ужасно непредсказуем. – Она покачала головой, разглаживая свое платье. Имоджен недоверчиво хмурилась. Не таким представлялся ей сегодняшний визит в Лок-Даун. – А Рубенс в географическом зале? – уточнил Фергюс. – Деньги за него ушли на ремонт крыши восточного крыла. Мы до последнего откладывали ремонт, но крыша, естественно, начала обрушаться, и пришлось срочно что-то предпринимать. Поэтому несколько картин ушли на аукцион «Бонэмс» в Лондоне. – Леди Джорджина чуть сдвинулась на стуле и продолжила: – Признаюсь честно, решение это далось нелегко. Мне всегда нравилась та маленькая картина Рубенса. Но нужда заставила. Фергюс не знал, что и думать. – Кто «мы»? – переспросил он. – Кто еще об этом знает? – Только твой отец. Хотя, подозреваю, Элспет тоже в курсе. Тот Гейнсборо многие годы висел у нее над кроватью. А она, я уверена, способна отличить копию от оригинала. У Айрис голова шла кругом. Она неоднократно спрашивала про картины, указывая на отличия, постоянно говорила о них за ужином, и леди Джорджина хоть бы раз проболталась. Да, надо отдать ей должное: эта женщина умеет хранить секреты. – Графиня, сколько картин в коллекции – копии? – деликатно осведомился Кеттеринг. – Несколько. Точно не знаю. Мы ведь не первые в нашем роду, кто тайком продавал картины. – Она снова перевела взгляд на Имоджен и в качестве объяснения добавила: – В семействах, подобных нашему, такое случается нередко, просто это никто не афиширует. – Пожалуй, – нехотя согласился Кеттеринг. – Графиня, вы собирались выдать подделки за подлинники, выставляя их на аукцион? – Разумеется, нет! – возмутилась леди Джорджина. – Я к этой дикой авантюре не имею отношения. Пожалуйста, не впутывайте меня. – Она ткнула пальцем в сторону Фергюса и Лолиса: – Если б вы обратились ко мне, я бы сразу сказала, что это глупая затея. Хэмиш неплохо владел кистью, но до Рубенса ему было далеко. – Хэмиш?! – хором воскликнули все. – Да. Он изучал искусство в Сент-Эндрюс. Неужели не знали? Нет? Теперь знаете. Он поступал на экономический факультет, но после первого курса выбрал своей специализацией живопись. – Она взглянула на Лолиса: – Как вам известно, финансист он был никудышный. – Тот кивнул, с трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза. – Позволь уточнить, – произнес Фергюс, силясь сохранять самообладание. – Мой отец тайком продавал бесценные шедевры нашей семьи, для того чтобы найти деньги на осуществление строительных проектов. А потом на замену им писал копии, причем плохие. И никто этого не замечал? Сколько это длилось? Двадцать лет? – Да. Меня это тоже всегда поражало, – миролюбиво ответила леди Джорджина. – Я даже не догадывался, что он поклонник искусства, – сказал Фергюс, грузно опускаясь на диван. Сюжет для комедии, подумала Имоджен. Это было бы смешно, если б не было так грустно. – И что вы собирались делать после того, как дом ушел бы с молотка? – робко поинтересовался Кеттеринг. – Если бы проблему предоставили решать мне, не было бы никаких торгов! Я продолжала бы продавать картины и прочие предметы коллекции до тех пор, пока у нас не появились бы деньги. «Бонэмс» уже давно мечтает заполучить пейзаж, что висит в бильярдной. Но теперь, когда Хэмиша больше нет, не представляю, как дописать копию. Фергюс пытался осознать услышанное. Его отец создавал подделки. Бабушка продавала бесценные шедевры, чтобы построить теннисные корты. Что еще? – Где он писал копии всех этих полотен, так что этого никто не замечал? – В своем личном кабинете, рядом с гардеробной. Зачем, по-твоему, мы поставили огромную вазу с цветами в конце коридора второго этажа? Цветы заглушают запах краски. Айрис вспомнила, что всегда недоумевала по поводу той вазы: ей там было не место. Но она также была вынуждена признать, что, кроме благоухания цветов, никаких других запахов не улавливала. Это совещание превращалось в мастер-класс по искусству обмана. Леди Джорджина начала подниматься со стула. Посмотрев на Лолиса, она спросила: – Продажи дома действительно не избежать? – Боюсь, другого пути нет, если ваша коллекция представлена в основном копиями. – Что ж, раз эксперт уже здесь, пусть тогда внимательно ознакомится со всей коллекцией. Проведет экспертизу полотен и других предметов искусства. – Леди Джорджина прошла к камину и колокольчиком вызвала Хадсона. – Я правда не знаю, сколько у нас осталось подлинных вещей. – Она многозначительно посмотрела на блокнот Имоджен. – Учет я не вела. А, Хадсон, будьте любезны, приготовьте комнату для мистера Кеттеринга. Он погостит у нас несколько дней, пока будет исследовать коллекцию. – Слушаюсь, миледи. – Хадсон поклонился и вышел из библиотеки. – Так, что-нибудь еще? Я могу вернуться к своим делам? У меня запланирована встреча с садовником. Нет? Превосходно. Фергюс, мистер Кеттеринг на твоем попечении, пока он гостит у нас. Объясни ему наши порядки и проследи, чтобы он не мешал вести хозяйство. Айрис, займись поисками детей. С этими словами она стремительно покинула комнату. После ее ухода все еще долго молчали. Новые обстоятельства требовали перемен. Прислуга и в неполном составе неплохо справлялась со своими обязанностями, но ее численность неуклонно сокращалась и вскоре достигла столь малого количества, что уже нельзя было отрицать: они выбиваются из сил. Миссис Макбейн в очередной раз приготовилась к трудному разговору с леди Джорджиной. Инверкиллены ненавидели перемены, но вдовствующая графиня проявила здравомыслие относительно меню для ужинов, поэтому оставалась надежда, что она и теперь прислушается к голосу разума. Однако вопрос, который собиралась поднять экономка, был еще более щекотливым. – Вы хотели еще что-то обсудить? – спросила леди Джорджина. Перебирая бумаги, она взяла свою любимую ручку. – Вообще-то да, есть один вопрос. – Миссис Макбейн набрала полные легкие воздуха. – По поводу пирогов к чаю. – Пирогов к чаю? Судя по вашему поведению, я ожидала чего-то более серьезного, – усмехнулась графиня. – Если бы мы ежедневно выпекали меньше пирогов к чаю… скажем, три вместо шести? Нам бы это очень помогло. Леди Джорджина с каменным выражением лица смотрела на экономку. – «Очень вам помогло»? Я и не знала, что господа обязаны менять свои привычки в угоду прислуге. Насколько мне известно, мы пока еще вам платим. – Она умолкла, и миссис Макбейн заерзала на сиденье. – Чем продиктована ваша просьба, миссис Макбейн? – Если честно, миледи, – неуверенно начала экономка, – все проблемы из-за этой болезни. – Прекратите. Не пойму, как это может быть связано с чаепитием. – Помимо того, что штат прислуги сократился до минимума, кухарке с трудом удается покупать необходимые продукты. – По-моему, это мы уже обсуждали.