– А теперь еще и замужние женщины будут завтракать в столовой. Это противоречит всем устоям, миссис Макбейн. – Некоторое время она смотрела в окно. – Думаю, будет лучше, если я сама сообщу им об этом. Вы согласны? Безмерно обрадованная, миссис Макбейн присела в реверансе и вышла из комнаты. Перед обедом леди Джорджина собрала замужних дам в музыкальном зале. Белла со скучающим видом стояла у стеклянной двери. Констанция, сидя на диване, мысленно переставляла в комнате мебель. Только в лице Элспет читалось любопытство: зачем их всех пригласили? Леди Джорджина объяснила обстоятельства дела. К ее удивлению, первой выразила протест Констанция. Графиня готова была поспорить на одну из своих лучших диадем, что это будет Белла. – С какой стати я не должна завтракать в своей комнате? Я теперь главная в семье, и как хозяйка дома, заслужила право на то, чтобы мне приносили завтрак в мои покои. – Констанция надула губы. – Дорогая моя, ты – временная хозяйка и всегда помни об этом. – Леди Джорджине Констанция никогда не нравилась. Конечно, она была чуть выше по положению, чем Ева: все-таки дочь банкира, а не торговца. Что за времена пошли, сетовала про себя леди Джорджина, родственников уже не выбирают. – Почему со мной не посоветовались? – рассердилась Констанция. – Раз я теперь хозяйка дома, это решение должны были согласовать со мной. Леди Джорджина медленно выдохнула, про себя считая до десяти. – Я не возражаю, мама. – Леди Элспет восприняла новость весьма позитивно. С полнейшим спокойствием она внимательно выслушала объяснения леди Джорджины относительно необходимости перемен в утреннем распорядке. – Спасибо, Элспет. – А я очень даже возражаю. – Белла чувствовала себя оскорбленной не меньше, чем Констанция. – У нас и так одна камеристка на двоих, а теперь вы хотите вовсе оставить меня без горничной. Чтобы помочь слугам. Я думала, это слуги должны нам помогать, а не наоборот. Нет, извините, я так не согласна. Какие же они порой несговорчивые, подумала леди Джорджина. – Ладно, оставайтесь в постелях сколько угодно. Но учтите: утреннюю почту вам будут доставлять в столовую. – Натянуто улыбнувшись, она вышла из комнаты. Они уже два часа бродили по особняку. Ева устала и смотрела на все стеклянными глазами. Не сказать, что экскурсия была скучной, однако обилие подробностей утомляло. Сесил досконально знал историю каждого предмета, имена художников и мастеров произведений искусства в каждой из двух десятков комнат, которые они уже посетили. В одном только китайском зале он задержался на полчаса, показывая ей ящички двух аптекарских шкафов. Сесил не умел скрывать свои истинные помыслы, и Ева сразу догадалась: он что-то ищет. Как раз это ее меньше всего волновало, но вот плохо, что ни в одной из тех комнат она не увидела телефона, будь он проклят. И это приводило ее в отчаянье. Она не знала, долго ли еще сумеет демонстрировать притворный интерес. Они добрались до зала миниатюр. Сесил продолжал бубнить, осматривая с обратной стороны каждое крошечное изображение. – Разумеется, многие из ранних миниатюр созданы братьями Робертсонами, но вот эта особенная… Усилием воли Ева заставила себя отвлечься от мыслей о телефоне и сосредоточенно слушать Сесила, потому что свой рассказ об истории предметов он сопровождал вопросами, проверяя, что запомнила девушка. – …она написана на слоновой кости. Где-то в доме пробили часы, напоминая, что близится время обеда. Ева предложила вернуться в основную часть особняка, сказав, что ей хотелось бы освежиться. Когда они входили в оружейный зал, она увидела Фергюса. Он оживленно беседовал с какой-то девушкой в маске. Та, придерживая его за руку, над чем-то смеялась вместе с ним. Ева остановилась, наблюдая за ними. Неужели флиртуют? Какой интимный жест! И вообще – кто это? Не из прислуги точно. А лицо вроде бы знакомое. Фергюс покраснел? Ева невольно нахмурилась. – Недурно устроились, – отчеканила она с металлом в голосе, приближаясь к ним. Девушка быстро опустила руку, а Фергюс, обратила внимание Ева, мгновенно приосанился, расправив плечи. Значит, флиртовали! Кто же она такая? Ева смерила ее взглядом. Безобразно дешевые туфли, столь же дрянная шляпка. – О привет, дорогая, – произнес Фергюс. – Мы только что закончили совещание и ждем Лолиса. Ты помнишь мисс Маклауд? Ева с Сесилом посмотрели на Имоджен. Та по их лицам поняла, что они ее не узнали. У Евы был немного враждебный вид, но они оба, улыбнувшись одними губами, едва заметно кивнули и вновь перевели взгляды на Фергюса. – Так вы вместе гуляли? – спросил тот, указав в сторону Сесила. – Да, я показывал твоей возлюбленной особняк. Удивлен, что ты сам этого еще не сделал. Леди Ева скоро войдет в нашу семью и, значит, должна иметь полное представление о ее истории и нашем родовом гнезде. Должен отметить, она прекрасная ученица. Очень способная. Ева смутилась для вида и взяла Фергюса под руку. – Я собиралась освежиться перед обедом. Ведь время еще есть, дорогой? Фергюс высвободил руку и взглянул на часы. – Да, еще минут десять. Очень жаль, что вы не имеете возможности отобедать с нами до отъезда, – обратился он к Имоджен. – Да, очень жаль, – согласился Лолис, подходя к ним, – но мы едва-едва успеваем на следующую встречу, и то если на дорогах ничего не случится. Фергюс проводил их к выходу и попрощался. «Он что – всех провожает до двери?» – удивилась Ева. Она направилась к лестнице, но Сесил и не думал уходить: видимо, хотел поговорить с Фергюсом. Еве показалось, что он выглядел немного расстроенным. Она стала медленно подниматься на третий этаж, специально задерживаясь чуть ли не на каждой ступеньке. – Итак, племянник, зачем вы встречались с Лолисом? – спокойным тоном осведомился Сесил, водя пальцем по одному из боевых топоров, висевших на стене. – Мы назначили дату аукциона. У «Кливерингз» довольно плотный график. Нам повезло, что у них нашлось несколько незанятых дней до крайнего срока уплаты налога. – С какой стати этими вопросами занимаешься ты? Разве это твое дело? – вспылил Сесил. Его тон шокировал Еву, равно как и Фергюса, судя по выражению его лица. – Если память мне не изменяет, лордом Инверкилленом теперь является Ангус. Он и должен принимать такие решения. – Да, конечно, он бы их и принимал, если б соизволил появиться. Но в сложившейся ситуации, похоже, единственный взрослый здесь – я. Даже бабушка прячет голову в песок. – Ева с лестницы услышала в голосе Фергюса обиду. – Дорогой мой мальчик, ты же не собираешься продавать имущество семьи с молотка, правда? Мы не должны подвергать себя такому унижению. Наверняка можно продать какой-то участок земли, чтобы спасти репутацию семьи. – Все не так просто, дядя Сесил. Я несколько недель изучал бухгалтерские книги вместе с Лолисом. У нас нет выхода. Поместье не окупается уже несколько десятилетий, и мы достигли точки невозврата. Денег больше нет совсем. – Этой последней фразой он надеялся положить конец разговору. – Выручки от продажи винокурни хватило лишь на оплату трудов Лолиса. На доходы от продажи лосося будет жить мама, причем весьма скромно, – и это лишь в том случае, если новые владельцы винокурни позволят нам продолжать рыбный промысел. – Но разве нельзя просто продать пару ценных вещей? Я знаком с людьми в Лондоне, которые помогут нам найти заинтересованных покупателей. Ева увидела, как Фергюс в гневе взъерошил волосы. – Ты не понимаешь. У нас огромные долги. А из-за налога на наследство их стало еще больше. Эти долги будут погашены судебными приставами, когда они конфискуют особняк со всем его содержимым и продадут с молотка по самой низкой цене, если мы сами ничего не предпримем! – Фергюс перешел на крик. Ева заметила, как Олли, один из лакеев, отступил в укромную нишу, чтобы его никто не видел. – Я пытаюсь спасти нас от такого унижения, пробую организовать продажу по частному соглашению, а у тебя на уме только одно: «твое дело, не твое дело», «давайте продадим какую-нибудь вазу». Ну и семейка! Лолис сейчас едет в Инвернесс, чтобы переговорить с одним потенциальным покупателем, который, возможно, согласится приобрести поместье в частном порядке, без лишнего шума. Это позволит выручить бо́льшую сумму, чем на открытом аукционе. – Он печально покачал головой. – Дедушка сильно подорвал экономическое положение семьи, но отец с Ангусом фактически разорили нас своим бездействием. Если б они прислушались к моим советам раньше, мы бы теперь так не страдали. Черт возьми, если б они прислушались к Лолису раньше, сейчас все было бы иначе. Но нет, они ведь знали лучше, а мы теперь погрязли в долгах, на грани банкротства и разорения. Если мы лишимся – нет, когда мы лишимся особняка, где все будут жить? Как мы будем жить? И где же Ангус, когда он нужен? Где? Прячется в теннисном павильоне, наблюдая, как Хью строчит очередной поганый роман! Так вот, дядя Сесил, зная все это, ты действительно считаешь, что я должен дожидаться, пока «лорд Инверкиллен» возьмет управление поместьем в свои руки? Да? Нет. Так я и думал. Фергюс развернулся и ринулся вон из дома, с силой хлопнув за собой дверью. Грохот эхом разнесся по оружейному залу, словно пушечный выстрел, от которого у Евы похолодело в животе. «Под лестницей» обед проходил в тишине. Все слышали перебранку. Все слышали, как хлопнула дверь. Предстоящая продажа поместья перестала быть тайной. Теперь прислуга только это и обсуждала. Хоть все и знали, о чем был спор, Олли представил им полный отчет из первых уст, и собравшиеся слушали его затаив дыхание. Закончив рассказ, он положил себе жаркого и взял кусочек хлеба. – О, луковый хлеб, великолепно. – Некоторое время лакей молча жевал хлеб, а потом спросил: – Как думаете, нас продадут вместе с особняком? Ну то есть если это будет сделка по частному соглашению. Или нам придется искать новое место работы? – Не знаю, Олли, – ответила миссис Макбейн. И никто не знал. – Продажа по частному соглашению. Ты точно слышал, что мистер Лолис поехал в Инвернесс на встречу с покупателем? Олли, чуть подумав, покачал головой. – Сказали, он должен встретиться с кем-то, кто, возможно, будет заинтересован в покупке поместья. – Значит, ничего еще не решено, – тихо заметил Маккей. – Нет-нет, не решено. Как бы это выяснить? – отрешенно произнесла миссис Макбейн. Все остальные обменялись многозначительными взглядами. Экономка тряхнула головой, выходя из раздумий, и увидела, как Олли с любопытством смотрит на нее. – Олли, тебе пора. Господа скоро придут в столовую. Маску не забудь. – Да, миссис Макбейн. – Он доел жаркое, стараясь не испачкать ливрею, и поспешил наверх. Миссис Макбейн и мистер Маккей остались вдвоем. – Я все понял, – только и сказал он, поднимаясь из-за стола. Семейство собиралось к обеду, но леди Джорджина вызвала в библиотеку Фергюса и Сесила. Такой сердитой Сесил не помнил мать с мальчишеских лет. Как-то раз они с Хэмишем на лестнице сражались на мечах, и она застала их за этим занятием. Как же она тогда разозлилась! Немало воды утекло с той поры, когда леди Джорджине приходилось отчитывать провинившихся подростков, однако навыков она не утратила. Вдовствующая графиня кипела от негодования, но, со всей беспощадностью распекая сына и внука, ни разу не повысила голос – лишь цедила слова громким шепотом: – Я не допущу, чтобы слуги сплетничали и разносили слухи по городку. – Она смерила обоих гневным взглядом. – И уж тем более не желаю, чтобы тот человек из Лондона считал нас сворой диких псов. Неважно, насколько плохи наши дела, вывешивать грязное белье на всеобщее обозрение ниже нашего достоинства. Фергюс, впредь воздержись от обсуждения семейных проблем в присутствии слуг. А ты, Сесил, постарайся запомнить, что женитьба на маркизе предполагает благородство и соблюдение приличий. Не забывайте: мы принадлежим к аристократическому роду. А аристократы. Никогда. Не. Орут. – Целую минуту леди Джорджина сурово смотрела на них, заставляя обоих попрятать глаза, затем резко выдохнула. – Так, а теперь, пожалуйста, проводите меня кто-нибудь на обед, если, конечно, вы способны вести себя цивилизованно и общаться не на повышенных тонах. В столовой за обедом все молчали. Никто не знал, какую тему предложить для беседы. Казалось, глупо обсуждать погоду или дебютанток нынешнего года, зная, что все семейство на грани финансового краха. Если, конечно, слова Фергюса соответствовали действительности. Наконец Элспет поинтересовалась, не видел ли кто утром леди Инверкиллен. Нет, ее никто не видел. – Нельзя же прятаться там всю жизнь. – Констанция с отвращением вздохнула. Леди Джорджина сердито посмотрела на нее и жестом велела подавать следующее блюдо. Но Констанция не собиралась отвлекаться на еду. – Уже два месяца прошло. Могла бы и появляться время от времени. «К чему она клонит?» – задалась вопросом леди Джорджина. – Дорогая, тебе не приходилось хоронить мужа. Горе во временные рамки не уложишь. – Оттого что она безвылазно сидит в своих покоях, легче ей не станет. Там ей ежесекундно буквально все напоминает о нем. – Констанция перешла на более примирительный тон. – Не лучше ли – для ее же эмоционального благополучия, – чтобы она переселилась в другие комнаты? «Ах, ну конечно, – догадалась леди Джорджина, – покои лэрда»[22]. Констанция становилась все менее тактична в своих намеках на то, что Викторию необходимо выдворить из ее комнат – самых лучших и просторных покоев во всем особняке. Они всегда предназначались для графа и графини, и Констанции, видимо, не терпелось их занять. – Ну вот, опять! – В крайнем раздражении Белла швырнула на стол салфетку. – Ангус, приструни свою жену. Ангус поднял глаза, вздрогнув от того, что его просят вмешаться. – В каком это смысле? Ангус мной не командует. – Констанция повысила голос едва ли не до визга. – Оно и видно. А если б командовал, ты вела бы себя как подобает настоящей графине, а не как неотесанная выскочка! – крикнула в ответ Белла. Леди Джорджина поморщилась. – Белла! – хором воскликнули несколько человек, приходя в ужас. Дамы никогда особо не ладили между собой, но столь откровенную враждебность обычно не демонстрировали.