Она направилась в географический зал. Убедившись, что никого из господ там нет, миссис Макбейн прошла к дивану, над которым висела картина. Собак на месте не было. После надо будет проверить, чем занимаются дети, напомнила себе экономка. «И почему женщин всегда изображают обнаженными? – думала она. – Чем плоха девушка в красивом наряде?» Искусство живописи она никогда не понимала. Картина красивая, согласилась миссис Макбейн, но, на ее взгляд, ничего исключительного. Что они все на ней рассматривали? В комнату вбежали собаки. Экономка обернулась на шум и увидела, как они запрыгнули на диван. – Так вы сухие и чистые? Или задали нам еще больше работы? Ну-ка, глянем. – Миссис Макбейн наклонилась к собакам. Те, предвкушая ласку, мгновенно перевернулись на спины, подставляя ей животы. Когда она стала выпрямляться, взгляд ее снова упал на картину, и миссис Макбейн невольно охнула. Так вот почему ее все так пристально рассматривали. Как же она сама раньше не заметила? Столько лет очевидное висело у всех перед глазами, и никто ничего не заподозрил. Миссис Макбейн порылась в памяти. Нет, ее она здесь никогда не видела. Если б она увидела эту картину, увидела и поняла, она знала бы все, что ей нужно. Миссис Макбейн повернулась и быстро вышла из географического зала. Нельзя терять ни минуты. Миссис Макбейн постучала в ее комнату, располагавшуюся далеко от других помещений для прислуги – в конце длинного коридора, отходившего от центральной лестницы. Эта была единственная жилая комната в этой части чердака, и миссис Макбейн всегда недоумевала, почему сюда поселили Максвелл. Несколько комнат, находившихся рядом, предназначались главным образом для хранения ненужной детской мебели. Миссис Макбейн увидела пеленальный столик, колыбели Инверкилленов и лошадку-качалку, наполовину накрытую простыней. Кроме Максвелл, сюда никто не заходил. Миссис Макбейн невольно поежилась. Снова постучалась. Никто не ответил. – Мисс Максвелл, вы у себя? Мне нужно с вами поговорить. – Миссис Макбейн приложила ухо к двери и прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. От слуг требовали, чтобы они не запирали днем свои комнаты, если в них не находились, но, когда миссис Макбейн попыталась войти, дверь приоткрылась лишь на дюйм: что-то подпирало ее изнутри. Краснея от натуги, миссис Макбейн принялась изо всех сил толкать дверь и сумела ее открыть, опрокинув стоявший за ней стол. Пошатываясь, она вошла в комнату. – Мисс Максвелл, почему это стояло перед дверью? – выпалила экономка, поднимая стол. Но ответа от Максвелл не последовало. Миссис Макбейн огляделась. Кроме нее самой, в комнате никого не было. «Как такое может быть?» – изумилась она. Взглядом окинув длинный коридор, миссис Макбейн убедилась, что она на этаже одна, и тихо закрыла дверь. Где Максвелл и как стол оказался перед дверью, если ее нет в комнате? Загадка. Миссис Макбейн осмотрела маленькую каморку. Обстановка скудная, спрятаться негде. По левую руку от нее стояла кровать, рядом – тумбочка с настольной лампой. У дальней стены подле крошечного окна она увидела ширму, а по правую руку от себя – комод с деревянным стулом, и над ними – зеркало. Миссис Макбейн подошла к ширме. Зачем она в комнате служанки? Тем более если служанка живет здесь одна? Что-то тут не так. Миссис Макбейн сдвинула с пути ширму и охнула, увидев, что за ней скрывается. Дверь. Потайная дверь за ширмой. Она толкнула ее. Это был не стенной шкаф, как ожидала экономка. Ее глазам открылась лестница. Господи, это еще что такое? Лестница вела вниз, убегая в темноту, и миссис Макбейн не могла определить, далеко ли та спускается. Может, сходить за фонарем? А если Максвелл вернется и поймет, что в ее комнате кто-то был? Соберись, Элис, сказала она себе. Ты управляешь этим домом. Если здесь происходит что-то странное, ты должна об этом знать. Миссис Макбейн шагнула на первую ступеньку и остановилась, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Рукой она нащупала стену слева от себя: шершавый камень. Должно быть, внешняя стена дома, предположила экономка. Постепенно очертания лестницы начали проступать, и она увидела свечу, стоявшую двумя ступенями ниже. Миссис Макбейн вытащила из кармана спички – она всегда имела при себе коробок – и зажгла одну, проклиная слепяще-яркое пламя. Потом она поняла, что не ошиблась в своих предположениях. Попробую спуститься, решила женщина. Миссис Макбейн зажгла свечу и начала спускаться, чувствуя себя героиней дешевого детектива. Наконец она различила светящийся контур двери. Экономка остановилась, прислушиваясь, затем быстро произнесла молитву и повернула дверную ручку. Она оказалась в слепяще-белой комнате, в которой никогда прежде не бывала. Когда глаза привыкли к свету, она увидела Максвелл, сидящую на диване у дальней стены. – Миссис Макбейн! – Максвелл вскочила на ноги, вытаращив глаза. Грудь ее сильно вздымалась. Экономка обвела взглядом комнату и закрыла за собой дверь. – Соизвольте объяснить, что это за комната и почему на всех этих холстах ваше лицо. Максвелл снова опустилась на диван. Миссис Макбейн медленным шагом направилась к камеристке, рассматривая комнату. Она затруднялась сказать, где они находятся: сюда она попала впервые. Ее взгляд упал на незаконченную картину возле кровати. Посмотрев на Максвелл, она увидела, что камеристка насмерть перепугана. Миссис Макбейн села рядом с ней и ободряюще улыбнулась. С минуту Максвелл набиралась мужества, и, когда заговорила, голос ее был спокоен, но звучал глухо: – Мы познакомились, когда мне было девятнадцать лет. В Сент-Эндрюс. Я позировала студентам на занятиях по изобразительному искусству, которые он посещал. Однажды после занятий мы пошли вместе выпить чаю. Вдвоем, только он и я. Вот так все и началось. Мы оба знали, что не сможем пожениться: моя семья не принадлежала к высшему обществу. Но Хэмишу было все равно. Он сказал, что любит меня и, когда станет графом, будет вправе поступать по своему усмотрению. А он желал видеть меня своей женой. – Максвелл умолкла, и взгляд миссис Макбейн снова заскользил по комнате, цепляясь за свидетельства многих лет их жизни – и лжи. – Потом умер его отец, и леди Джорджина прислала за ним машину, велев ему все бросить и немедленно возвращаться домой. Это произошло внезапно, мы даже не успели ничего обсудить. Лакей принялся упаковывать его вещи, и спустя несколько часов они уехали. Все произошло так быстро! Я ждала его несколько месяцев. Мы переписывались, но вернуться, по его словам, он не мог. Время было неподходящее. Семья соблюдала траур. Он просил, чтобы я еще немного подождала. – Сочувствую вам, Флора. Представляю, как вам было тяжело. – Да уж. – Максвелл слабо улыбнулась ей. – Но я знала, ради чего страдаю, во всяком случае, думала, что мои страдания будут не напрасны. Хэмиш стал лордом; нам просто нужно было выбрать удачное время, чтобы предать наши отношения огласке. Но мы упустили из виду леди Джорджину, – с горечью добавила она. – Леди Джорджину? Она знала? – испуганно спросила миссис Макбейн. Максвелл чуть заметно повела плечами. – Если честно, точно не скажу. Но она нас опередила. Прежде чем мы с Хэмишем успели объявить о наших отношениях, она устроила его помолвку, даже не спросив мнения сына. Леди Виктория происходила из богатой уважаемой семьи, и для леди Джорджины это было главное, все остальное не имело значения. Газеты раструбили о его помолвке раньше, чем он успел ее разорвать, а потом уже было поздно. Ему пришлось жениться на ней. В таких кругах браки заключают не по любви. Брак для них – деловой союз. «Что верно, то верно», – подумала миссис Макбейн. Она и сама видела, что никто из Инверкилленов не был счастлив в браке. – Но как вы оказались у нее в камеристках? И зачем пошли на это? – поинтересовалась миссис Макбейн. – Это устроил Хэмиш. Понятия не имею, как ему удалось навязать меня ей. Опыта у меня не было, о чем она прекрасно знала. Я никогда не была знакома с людьми, которые выросли в такой обстановке… – Максвелл широким жестом обвела комнату. – Даже представления не имела, чем я должна заниматься. Первые месяцы были для меня сущим адом. Она постоянно ругалась на меня. Что бы я ни сделала, ей все было не так. А видеть Хэмиша в ее постели… было смерти подобно. Я уже готова была вернуться в Глазго, но Хэмиш меня отговорил. Он любил меня, и только так мы могли быть вместе. Он умел убеждать. – Леди Инверкиллен знала про вас? – тихо уточнила миссис Макбейн, стараясь не выдать голосом своего возмущения. – Нет! Пока не огласили завещание. Тогда она быстро сообразила, в чем дело. – Да уж. – Миссис Макбейн закатила глаза. Бедная. Так ее опозорить. – Значит, на следующее утро, когда ты принесла ей завтрак… Максвелл закрыла лицо руками. – Это было ужасно. Она потребовала объяснений. Велела мне убираться из дома. Как только меня не обзывала. Никогда не думала, что леди знают такие слова. Но мне некуда идти, Элис. Я просто старалась не попадаться ей на глаза. Дом большой. Если захотеть, тут можно месяцами ни с кем не встречаться. – Да, но вы по утрам носите ей завтрак, разжигаете камин… Как вам удается при этом не встречаться с ней? Максвелл грустно рассмеялась. – Вы не ее камеристка, потому не знаете ее утреннего ритуала. Ее светлость не завтракает. Никогда. – Что? – выдохнула миссис Макбейн. – Но поднос всегда возвращается пустым. Максвелл покраснела и поменяла позу, сидя на диване. – Это потому, что я все съедаю. Не сердитесь. Я приношу поднос в ее в гардеробную, затем иду наливать ванну. Она не любит завтракать в постели. Говорит, от подносов белье портится. Каждое утро она отпивает два глотка чая – всего два – и затем принимает ванну. К завтраку не притрагивается. Но всегда его заказывает. На первых порах меня это с ума сводило. Я родом из Глазго, знаю там семьи, которые ради такого завтрака готовы убить. Я не могла позволить, чтобы все это выбросили. И убедить ее в том, что незачем заказывать завтрак, тоже не могла. Поэтому, когда она уходит, я съедаю ее завтрак. Уже двадцать лет. – Так вот почему вы никогда не завтракаете с нами. Максвелл кивнула. У миссис Макбейн голова кружилась от всевозможных мыслей. День становился все более странным. Но что-то не складывалось. – А как же подносы с обедом и ужином? С ними она не могла вас не видеть. – Вообще-то, вместо меня ей их носит Айрис. – Что? – Миссис Макбейн в очередной раз смешалась. Сюрпризам нет конца. – Ей трудно носить поднос с едой в детскую, он тяжелый, а Айрис не очень крепкая, и однажды она едва его не выронила. Хорошо, Олли успел подхватить. И я предложила ей поменяться. С тех пор она берет поднос для леди Инверкиллен, а я – для детей. – Да что творится в этом доме? – Качая головой, миссис Макбейн встала и сделала несколько шагов по комнате. – Миссис Бернсайд сообщила, что с недавних пор меню на завтрак изменилось. Всегда был омлет с тостом и чаем, а теперь вдруг колбаса с молоком. – Да, – смутилась мисс Максвелл. – Это дети устроили. – Дети? – вздохнула миссис Макбейн. – Я оплакиваю тот день, когда умерла няня. Что еще они устроили? – Ужасные существа. Я застала их здесь однажды после обеда. – Здесь?! – Миссис Макбейн была поражена и немного задета. Если ей не было известно про эту комнату, то как о ней узнали дети? – Где мы находимся и как они сюда попали? – Это личный кабинет Хэмиша. Та дверь ведет в его гардеробную. – Максвелл показала на дверь справа от них. – В тот день они сбежали из-под присмотра. По их словам, дверь была распахнута настежь, когда они ее обнаружили. Ума не приложу, как такое могло случиться. Единственный ключ находился у Хэмиша. А они прыгали на кровати и визжали. Удивительно, как только леди Инверкиллен не услышала их крики. В общем, я поспешила закрыть дверь и увести их в свою комнату. У миссис Макбейн вытянулось лицо. – Они сообразили, что все это значит? – она рукой обвела пространство вокруг. – Нет, они только поняли, что обнаружили какую-то тайну. Вряд ли сама тайна их заинтересовала. Хотя старшая девочка Элспет, возможно, догадалась. Я не сильна во французском, но готова поклясться, что она произнесла слово «любовница», объясняя что-то брату. – Ну, они французы. Там это у них в порядке вещей. – Обе женщины сдержанно улыбнулись, глядя друг на друга. – Но как это связано с завтраками, Флора? – Шантаж, – с тихим стоном выдавила из себя Максвелл, закатив глаза. Миссис Макбейн на мгновение растерялась. – Они требуют, чтобы вы от них откупались? Колбасой? – Я решила, это невысокая плата за их молчание, – пожала она плечами, слабо покраснев. Миссис Макбейн не знала, плакать ей или смеяться, и в результате выдала нечто среднее – громко фыркнула. – Простите. Я правда вам сочувствую. Но я давно не слышала ничего забавнее. – Она прыснула со смеху, и Максвелл нехотя улыбнулась. – Скорее бы найти новую няню. – Через пару минут к ней вернулось самообладание. Она вытерла слезинку, скатившуюся из глаза. – Так какой у вас план, Флора? Вы не можете вечно прятаться здесь, а я не вправе держать вас в штате, если она уволила вас уже несколько недель назад. Максвелл, снова погрустнев, встретилась взглядом с экономкой. – Да нет у меня никакого плана. Мне некуда идти, а ее светлость, естественно, не даст мне хорошие рекомендации. – Это точно. Ладно, попробуем что-нибудь придумать. – Миссис Макбейн снова оглядела комнату. Столько лет хранить такой секрет… Неудивительно, что она сама не своя. Оказывается, вовсе не из-за няни. Прозвучал гонг, призывавший одеваться к ужину.