– Все эти годы… и мама ничего не знала? – глухо произнесла Белла. – Возможно, она что-то подозревала, точно не скажу. Но после оглашения завещания ей все стало ясно. На следующее утро она прямо спросила об этом мисс Максвелл, и та подтвердила ее догадки. Насколько я понимаю, она высказала мисс Максвелл все, что о ней думает. – Надеюсь. Маме следовало сразу же ее уволить! – Она так и сделала, миледи, но мисс Максвелл некуда идти, тем более вокруг свирепствует эпидемия, и мы подумали, пусть лучше она останется здесь в качестве камеристки леди Джорджины. – Опять эта болезнь, – досадливо фыркнула леди Джорджина. – Вы сильно преувеличиваете. Если помните, во время эпидемии испанки жизнь не остановилась. – А где же ее светлость? – поинтересовалась миссис Макбейн, оглядываясь вокруг. Констанция протянула ей письмо, и она быстро его прочитала. – О боже… – ахнула миссис Макбейн, чувствуя, как ее охватывает паника. Сбежала. Леди Инверкиллен сбежала. Зачем бы она стала сбегать, если б была невиновна? Разве не так? И что же теперь делать? Проклятье! Придется обращаться к Джарвису. Сама она не может броситься в погоню за леди Инверкиллен. Знают ли они вообще, куда она направилась? Как убедить Родди Джарвиса принять меры? Леди Джорджина пристально наблюдала за экономкой. Такой возбужденной – и раздраженной – миссис Макбейн она никогда не видела. Та была на грани паники. Только этого не хватало. – А вы не знали? – осторожно спросила леди Джорджина, пытаясь догадаться по лицу экономки, о чем та думает. – Н-нет, – с запинкой ответила миссис Макбейн. – Нет, я понятия не имела. На следующий день после оглашения завещания она попросила, чтобы завтраки, обеды и ужины приносили ей сюда в гостиную. Я поручила это мисс Максвелл. – Совершенно очевидно, ее светлость схитрила, чтобы выиграть время и спокойно исчезнуть из дома. – Но вы же не могли не заметить, что еда на подносах нетронута? – Что? Нет, подносы всегда возвращались пустыми. – На ее лице отразилось замешательство. Она глянула на Айрис, и та побелела от страха. – Это, должно быть, дети, – устало заключила Элспет. – Они ведь знали, что Виктория уехала. Вот и тащили с подносов еду, зная, что ее некому есть. Теперь миссис Макбейн наконец-то все стало понятно. – Ну конечно – воскликнула она. – То-то нам казалось странным, что пудинги съедены. За двадцать лет она ни разу к ним не притронулась. – И вас это не насторожило? Или вам настолько безразлична ваша госпожа, что вы даже не подумали проведать ее? – Ангус поднялся и двинулся на миссис Макбейн. – По-вашему, так должны вести себя верные слуги? – загремел он. Миссис Макбейн, разинув рот, безмолвно уставилась на красное лицо возвышавшегося над ней Ангуса. – Ангус, не шуми. – Элспет встала между ними и принялась потихоньку оттеснять племянника к креслу. – Мы тоже ничего не заметили. – Он хотел возразить, но она подняла вверх ладонь. – Ты не хуже меня знаешь, что мы можем месяцами не видеть никого из слуг, если пожелаем. Помнится, в один из приездов сюда я ни разу не видела Максвелл. А потом, перед самым нашим отъездом домой… О! Ну да, конечно. – Она посмотрела на Айрис. Сесил с минуту озадаченно хмурился, пока его наконец не осенило. – Ну, тогда все понятно. – Он повернулся и пытливо уставился на девушку. – Что понятно? – пролепетала Айрис. Она чувствовала, что краснеет и у нее немного кружится голова. Почему вдруг онемели ноги? И почему все на нее смотрят? Фергюс взял в руки одну из подделок картины Рубенса и в изумлении уставился на картину. – Боже! Мисс Маклауд права: она беременна. Но раз она беременна, значит… – Не договорив, он тоже пристально посмотрел на Айрис. – Она – их дочь, – сказала Элспет. – Нет! Я не хотела, чтобы это было так! О господи, меня же теперь уволят, да? – Мисс Максвелл в сильном волнении кружила по своей крохотной комнатке, то и дело задевая ширму. Надо бы не забыть запереть ту дверь, подумала миссис Макбейн. – Да никто этого не хотел, Флора, но что случилось, то случилось, и теперь нужно исходить из того, что мы имеем. Сядьте, прошу вас. Пока никого не уволили. Только что миссис Макбейн сопроводила Айрис в ее комнату, дав девушке грелку и напоив ее чаем, в который плеснула виски. Затем поспешила к мисс Максвелл. – Так или иначе господам все известно, поэтому, думаю, вам пока лучше не показываться на верхних этажах. Они, как известно, не любят сюрпризов, а тут такое открытие! Леди Джорджину буду одевать я, пока мы не поймем, что она решила. А вы должны поговорить с Айрис. Максвелл рухнула на кровать. Закрыв лицо руками, она сквозь пальцы смотрела на миссис Макбейн. – Нет, нет, не могу. Она меня ненавидит. Наверняка. Я лгала ей много лет. Сдала ее в сиротский приют. Конечно, она меня ненавидит. Да и как может быть иначе? Нет, нет… Ну вот что я ей скажу? Миссис Макбейн вздохнула. – Из всех, кто живет в этом доме, ей одной незнакомо чувство ненависти. Да, она растеряна, и это понятно, но о ненависти она даже не думает. Однако если вы откажетесь с ней объясниться, она почувствует себя отвергнутой, а вы лишитесь своего единственного шанса стать матерью. Идите поговорите с девочкой. Не дай бог Ангус и Белла доберутся до нее раньше вас. Сейчас Айрис как никогда нужны друзья. Станьте ей другом. Миссис Макбейн открыла дверь, ожидая, когда Максвелл последует за ней. Наконец Максвелл поднялась с кровати и поплелась к открытой двери. Должно быть, так себя чувствуют осужденные в тюрьме, думала она. В комнату Айрис кто-то тихо постучал. Она приоткрыла дверь и увидела, что в коридоре стоит мисс Максвелл. Ее мать. Боже, как странно. Не зная, как поступить, Айрис стояла в нерешительности. Максвелл была подавлена: от внимания камеристки не укрылось, что Айрис раздирают сомнения. – Айрис, прошу вас! Позвольте мне войти и поговорить с вами. Я знаю, у вас ко мне много вопросов, и я хотела бы все объяснить. Наконец. – Девушка по-прежнему не открывала дверь. – Если после нашего разговора вы откажетесь от общения со мной, я пойму. И больше не стану вас тревожить. Но дайте мне объясниться, а потом уже решите, как вам быть. Больше никаких тайн. Айрис судорожно вздохнула и распахнула дверь. Однако в сторону не отошла, чтобы впустить гостью в комнату. Она смотрела на Максвелл так, будто видела ее впервые. С любопытством, но не сердито. Максвелл дрожала под ее взглядом. – Я не сержусь, – наконец произнесла Айрис, – поэтому не надо на меня так смотреть. Но я пока не готова к разговору с вами. Слишком много всего произошло, мне нужно это осмыслить. Вы – моя мать, он – отец. Мне нужно время, чтобы подумать, прежде чем о чем-то с вами говорить. – Но ведь мы поговорим? – с надеждой в голосе спросила Максвелл. Помедлив с ответом, Айрис едва заметно кивнула и тихо закрыла дверь. Они еще не преодолели все трудности, но были на пути к налаживанию отношений, и сейчас Максвелл этого было достаточно. Она побрела в свою комнату. У нее было такое чувство, будто за последний час она постарела лет на пятьдесят. Фергюс стоял перед камином в своей бывшей спальне, обсуждая последние события с леди Джорджиной. – Ты знала? – спросил он. – Про Айрис? Бабушка смотрела на него с видом непревзойденного превосходства, что приводило его в бешенство. – Конечно. По-твоему, я выбрала ее случайно? Как щенка на сельской ярмарке? Нет. Сестра Маргарет прислала мне приглашение на чай. Я полагала, она хочет, чтобы я сделала пожертвование. Но, войдя к ней, я увидела в комнате Айрис и сразу поняла, зачем меня позвали. – В шотландской деревне не бывает секретов. – Нет. Особенно если секрет – ходячая копия Хэмиша. Слава богу, у сестры Маргарет доброе сердце. Она подумала, лучше Айрис жить в поместье, нежели разгуливать по городу как наглядное свидетельство неблагоразумия Хэмиша. – Голос у вдовствующей графини был усталый. – Маленькие жесты нельзя недооценивать. – Ты знала, что отец и Максвелл… – Я закрывала глаза на их интрижку. Все мужчины развлекаются с горничными. Я была уверена, что их связь изживет себя, как и все его прочие увлечения. Конечно, я должна была держать ситуацию под более строгим контролем. Бедная Виктория. Однако потайная лестница для меня стала не меньшим сюрпризом, чем для тебя. Фергюс молча ворошил кочергой в камине. – Так как нам теперь быть? Признать ее, объявив членом нашей семьи? Или отослать подальше? – Фергюс сам пока не знал, как поступить, но понимал, что следует принять решение и сообщить о нем семье, причем незамедлительно. Иначе… он даже не хотел думать о том, как его брат и сестра отныне будут к ней относиться. – Жить как раньше уже не получится. – Нет, не получится. Впрочем, это не первый незаконнорожденный ребенок у нас в роду, хотя традиционно мы признавали только мальчиков. Откровение бабушки, сказанное беззаботным тоном, до глубины души потрясло Фергюса. Кого она имела в виду? – Хэмиш, вне сомнения, хотел, чтобы о ней позаботились, так что, как это ни неприятно, мы должны исполнить его волю. – Какое-то время они смотрели на огонь в камине. – Если, конечно, она сама пожелает войти в семью. Не исключено, что ей захочется уехать от нас. К ней здесь относились не очень-то тепло. Это мягко сказано. Фергюс опять принялся ворошить кочергой в камине. Наконец он повернулся к бабушке: – Решение должна объявить им ты, причем завтра же, прямо с утра. В противном случае… – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Спокойной ночи, бабушка. После ухода внука леди Джорджина долго смотрела на огонь, пока он не потух. Потом вызвала миссис Макбейн. Айрис благоразумно держалась подальше от Инверкилленов. Пряталась в детской, зная, что там она в безопасности. Наблюдая за играющими детьми, девушка невольно вспоминала свои беседы с Максвелл в прошедшие годы. Та всегда ее особо выделяла, и теперь стало ясно почему. Правда, на памяти Айрис только один раз Максвелл выдала свои материнские чувства – прослезилась, когда Айрис надела свое первое бальное платье. Оно досталось ей от Беллы, но Максвелл перешила его ей по фигуре. Платье сидело на ней так хорошо, что Белла потребовала его вернуть. Белла. Выходит, она ее сестра? Из каких удивительных сюрпризов порой состоит жизнь. А Белла все еще никак не могла прийти в себя после сделанного открытия. Она была оскорблена за мать. Как мог отец так с ними поступить? Открыто попирал все правила приличия. Не открыто, конечно. На какие хитрости он только непускался, чтобы сохранять в тайне свои измены и свидания с любовницей. А Максвелл… нагло пряталась у всех на виду. А ведь они ей доверяли. Неслыханное лицимерие! Белла представила, как отец, запершись в своей укромной комнате, скрывает правду от всего мира. Хуже того – от жены. Она подошла к окну, глядя на улицу. Шел дождь. По газону бежали Ангус с Хью. Куда они собрались в такой ливень, раздраженно подумала Белла. Мужчины исчезли в теннисном павильоне, и Белла почувствовала, как у нее сдавило грудь. Олли чуть не выронил поднос с омлетом. Посуда громко загремела, и Хадсон бросил на лакея суровый взгляд. Олли кивком показал на дверь. В столовую явилась на завтрак леди Джорджина. – Осторожнее, этой посуде цены нет. Георгианское серебро. Эпохи правления Георга I, а не того, при котором мы лишились американских колоний. Сидевшие за столом оцепенели. Никто не помнил, чтобы леди Джорджина когда-либо спускалась к завтраку. Фергюс кинулся к бабушке и усадил ее за стол. – Я вижу, Айрис еще не спустилась. Прекрасно. Значит, у нас есть возможность кое-что обсудить до ее прихода. Мистер Кеттеринг, если вы не против, пожалуйста, доешьте свой завтрак в малой столовой. Мне необходимо поговорить с семьей.