Перед самым отъездом мистер Кеттеринг предложил Айрис составить ему компанию во время короткой прогулки. Ему требовалось кое-что с ней обсудить. Покраснев, Айрис согласилась. Они вышли из дома и направились к лесу. Под ногами шуршал гравий. Здорово хотя бы на время улизнуть от этого сумасшествия, думала Айрис. Может, поэтому Элспет каждый вечер совершает прогулки. Пожалуй, ей тоже следует включить их в свой ежедневный распорядок дня. Хотя долго она здесь не задержится: девушка уже разместила в газетах объявления о том, что ищет место гувернантки. Правда, теперь она сомневалась в этом решении. Несколько минут они неторопливо брели в молчании. День обещал быть чудесным. Айрис остановилась, наблюдая, как над озером стелется туман. Мистер Кеттеринг откашлялся, прочищая горло, и она повернулась к нему. – Со дня моего приезда здесь столько всего произошло. – Да. Теперь это совершенно другой мир, – отозвалась Айрис. – Айрис, общение с вами доставляет мне большое удовольствие. Огромное. – Мистер Кеттеринг, краснея, уткнулся взглядом в землю у ее ног. – Вы удивительная девушка, и я… мне будет вас не хватать. Айрис тихо вздохнула. – Мне тоже будет вас не хватать! Без вас здесь будет пусто. До вашего появления я не осознавала, насколько мне одиноко. – У Айрис кружилась голова. Ничего такого говорить ему она не собиралась и оттого сильного покраснела. Что он о ней подумает?! – Мне приятно это слышать. – Мистер Кеттеринг остановился и поморщился. – Нет, не то, что вы одиноки… не это… Нет, м-м-м… – Кривясь, он покачал головой. – Я хотел сказать… – Смущенный, но полный решимости, мистер Кеттеринг повернулся к ней: – Я хотел поговорить с вами о будущем. О вашем будущем. Айрис удивленно уставилась на него: – О моем будущем? – Да. За последнее время произошло много разных событий. Была ли у вас возможность подумать о том, что вы будете делать после того, как дом продадут? А его продадут. – Мистер Кеттеринг смотрел на девушку с искренним участием. Он был очень добрый человек. Немного постояв, Айрис вновь пошла по направлению к лесу, и Кеттеринг поспешил за ней. – С тех пор как я приехал в Лок-Даун, вы не перестаете меня восхищать, – продолжал он. Айрис покраснела, опустив взгляд. – Ваше знание коллекции, ваши наблюдения, подробные записи, что вы вели… все это поразительно, тем более для девушки вашего возраста. Айрис чувствовала, как ее глаза наполняются слезами, и, пытаясь их скрыть, она отвернулась. Ей не хотелось, чтобы он счел ее ребенком – плаксивой девчонкой, которую следует утешить, погладить по головке и отослать прочь. А судя по его речи, именно так он ее и воспринимал. Она судорожно соображала, пытаясь подобрать слова, которые изменили бы его мнение о ней, но ничего толкового на ум не приходило. – И это притом, что у вас ни опыта, ни специального образования в области искусствоведения. Я просто потрясен. Скажите, Айрис, у вас нет желания… э-э… поехать в Лондон и работать там со мной? Девушка остановилась как вкопанная и посмотрела на него, не зная, что ответить. Сердце наполнилось радостью. – Конечно, вам необходимо получить диплом, – торопливо добавил он, – но это можно устроить. Я просто хотел знать, интересно ли вам такое предложение. – Еще как интересно! – воскликнула Айрис. – Я так переживала, что вы уедете и я вас больше не увижу. Что мы не будем с вами беседовать об истории и искусстве. Честное слово, это были самые лучшие недели в моей жизни. Мне невыносима сама мысль, что до конца своих дней я буду служить гувернанткой. Пожалуйста, позвольте мне работать с вами! – Айрис чуть в ладоши не хлопала от восторга. Мистер Кеттеринг внимательно посмотрел на девушку, чей энтузиазм пробил его английскую сдержанность, и он расплылся в улыбке. Взяв ее за руки, он медленно наклонился к ее лицу и поцеловал в губы. Айрис никогда еще не целовалась, и если б сейчас она была в состоянии мыслить здраво, то подумала бы, что целоваться ужасно приятно, особенно с мистером Кеттерингом. Когда девушка открыла глаза, он смотрел на нее, причем очень серьезно. Айрис внутренне сжалась. Она что-то сделала не так? Молчание затягивалось, так что нервы ее уже не выдерживали, и вдруг лицо мистера Кеттеринга вновь озарила ослепительная улыбка. – Я хочу, чтобы вы стали моей женой. – Значит, теперь она будет маркизой? – уточнил Олли. – Я как-то об этом не подумала. Наверно, – ответила миссис Макбейн, передавая по кругу поднос с кексами. После того как Айрис сообщила ей радостную новость, миссис Макбейн собрала всю прислугу – всех, кто еще остался. Будь у них шампанское, они не преминули бы открыть его и выпить за счастливых влюбленных. Но мистер Кеттеринг торопился на поезд, и миссис Макбейн рассудила, совершенно справедливо, что им вместе необходимо как можно скорее встретиться с мистером Лолисом и уладить вопрос опекунства над Айрис. Инверкиллены были непредсказуемы, и она хотела, чтобы девушка освободилась из их зависимости и сама решала свою судьбу. Сейчас беспечность непозволительна, решила миссис Макбейн. Потому, без лишних церемоний, она посадила молодых в автомобиль, и они уехали. – Значит, по положению она будет выше, чем все они? Выше даже вдовствующей графини? – Олли улыбался во весь рот. – Ха! Им это не очень понравится, – рассмеялась миссис Бернсайд. – Хотела бы я посмотреть на их лица, когда до них дойдет эта новость. – Нет, совсем не понравится. Особенно Белле. Так что ни слова об этом, пока Айрис сама им не скажет, ясно? Ни слова при господах. – Все закивали, продолжая со смехом поедать кексы. День удался. Август Лолис с Имоджен ехали в Лок-Даун, надеясь, что на этот раз везут Инверкилленам хорошие вести. До истечения срока уплаты налога на наследство оставалось десять дней, и Лолис, насколько могла судить Имоджен, был близок к панике. Дверь открыл Хадсон. Пока они надевали маски, Имоджен огляделась по сторонам, полагая, что это ее последний визит в поместье. Дворецкий проводил адвоката с его секретаршей в географический зал, где их ждал Фергюс. Когда они вошли, он сразу почувствовал, как они взволнованы, и встал с кресла, с надеждой глядя на них. – Нам поступило еще одно предложение! – торжествующе объявил Лолис. – И предложение отличное! – Спасибо, Хадсон, вы пока свободны. – Фергюс отпустил дворецкого и согнал с дивана собак. Затем, передумав, отошел к столу у противоположной стены. – Предложение? В самом деле? От американцев? – М-м… Не знаю. Это та же компания, что купила винокурню. – Постойте, нам неизвестно, кто эти люди? То есть мы продали винокурню и даже не поинтересовались, кто ее приобрел? Как такое возможно? У Имоджен возник тот же вопрос. Но кто она такая, чтобы задавать вопросы? Обычная секретарша. – Ко мне обратился некий поверенный, который и оформил сделку от имени своего клиента. Нам неизвестно, кто эти люди, но они готовы приобрести поместье со всем его содержимым. – Лолис раскачивался на каблуках, наслаждаясь своим триумфом. – Вырученных денег хватит на то, чтобы заплатить налог на наследство и содержать леди Джорджину в относительном комфорте. Правда, они выставили одно условие. – Условие? – Фергюс почувствовал, как у него свело живот. Неужели опять? Ведь они были так близки к успеху. – Чего же они хотят? – Чтобы вы заняли место управляющего. Фергюс был озадачен. – Они хотят, чтобы я был дворецким? – наконец спросил он. – Нет, – рассмеялся Лолис. – Приобретатели – думаю, это группа инвесторов – хотят устроить здесь отель. И хотят, чтобы вы остались здесь в качестве руководителя всего предприятия. Фергюс согнулся в три погибели, будто получив удар под дых. Именно это он предлагал отцу и Ангусу, а те высмеяли его план. И вот теперь новые хозяева пожелали, чтобы он управлял отелем в их интересах. Работал не на семью, а на некую группу инвесторов – совершенно чужих людей, возможно-иностранцев. У Фергюса шумело в голове от гнева, горечи и негодования. – Разве не этого вы хотели? – поинтересовалась Имоджен, коснувшись его колена. – Нет. Я хотел не этого. Я хотел создать здесь отель, чтобы он приносил доход моей семье. Хотел избежать унижения и скандалов, что преследовали нас последние месяцы. Хотел растить своих детей в том же доме, в котором вырос сам. А не управлять отелем, принадлежащим чужим людям, потому что мой отец и его окружение оказались идиотами! – Фергюс смахнул со стола груду бумаг и отошел к окну. Лолис и Имоджен молчали, глядя на спину Фергюса. Они не знали, как им быть, поскольку ожидали более радостной реакции. – Прошу меня простить, – тихо произнес Фергюс через пару минут. – Я искренне думал, что обрадуюсь приличному предложению, когда оно наконец-то поступит. Но это – горькая пилюля, которую нужно проглотить. Мало того что мы теряем наше родовое поместье, мы теряем его именно тем способом, которым я рассчитывал все спасти. Горькая и обидная насмешка судьбы. Иначе и не скажешь. Он повернулся к ним: – Эндрю, прошу вас, примите мои извинения. Я повел себя грубо и бестактно. Вы очень много сделали для нашей семьи, боролись до последнего, чтобы удержать нас на плаву, и я безмерно благодарен вам за труды. Я не считаю вас идиотом. Просто не стоило надеяться, что известие о продаже принесет облегчение, и я вел себя неподобающе. Прошу меня извинить. Лолис сменил позу, не зная, как дальше вести разговор. Необходимо было срочно обсудить детали предложения, чтобы дать ответ покупателям, но Фергюс явно был в неподходящем настроении. Долго ли согласится ждать покупатель? И сколько времени потребуется Фергюсу, чтобы прийти в себя. А ведь осталось всего десять дней. – Позвольте я приведу бабушку, и мы обсудим предложение. – Фергюс направился к дверям. – Вовсе не обязательно обсуждать прямо сейчас, – быстро сказала вслед Имоджен. – Обдумайте все, а завтра поговорим. – Он выглядел очень несчастным, и ей отчаянно хотелось ему помочь. – Нет, мисс Маклауд. Благодарю за чуткость, но лучше не откладывать. Как говорится, куй железо, пока горячо. Мы слишком часто пренебрегали благоразумием в угоду собственной гордости. Я сейчас. Он вышел из комнаты. Лолис с Имоджен какое-то время смотрели на закрывшуюся за ним дверь. – Могло быть и хуже, – заметил Лолис, принимаясь тихонько насвистывать. Имоджен смотрела на него, медленно качая головой. Через несколько минут Фергюс вернулся в сопровождении леди Джорджины. Имоджен отметила ее усталый вид. Изможденный. Последние месяцы для Инверкилленов выдались, мягко выражаясь, неспокойными. Неужели еще совсем недавно они были счастливы и уверены в завтрашнем дне? Счастливы? Уместно ли такое определение в отношении этой семьи? Имоджен сомневалась. – Эндрю, насколько я понимаю, у вас есть для нас предложение. Пока мы будем его обсуждать, я велю Хадсону подать чай. – Леди Джорджина оглядела комнату, ища подходящее место. – Может, сядем там? – Они устроились в небольшом уголке для чтения под винтовой лестницей. – Итак, каковы условия? Лолис изложил им все пункты предложения. Изложил дважды. Оно было довольно щедрое. Вырученная сумма покрыла бы налог на наследство, долги винокурни и семьи. И еще остались бы деньги, на которые леди Джорджина смогла бы вполне безбедно существовать. – Но они претендуют на дом со всем убранством? В полном объеме? Неужели мы не можем оставить себе хоть что-то? Это очень жестоко. – Думаю, это можно обсудить. Ведь это будет отель, а не частный дом, поэтому не все предметы представляют для них интерес. – И они хотят, чтобы Фергюс стал – как это называется? – управляющим? То есть управляющим поместьем? А где он будет жить? – уточнила леди Джорджина. – Управляющий поместьем останется жить здесь, останутся егерь и слуги, если пожелают. Все слуги, которые сейчас живут в особняке, останутся здесь и будут жить как жили. Для них, по сути, ничего не изменится. – И они на это согласились? – осведомился Фергюс, пребывая в полнейшем восхищении. Надо же, какое великодушие! – Их в известность пока никто не ставил. Сначала слово за вами: принимаете вы предложение или нет. И, как только новые хозяева вступят во владение, слуги сами решат, остаться или нет. Предложение довольно великодушное. – Да, великодушное, – раздраженно сказала леди Джорджина. – В отношении слуг. А что будет с нами? С семьей? Куда нам деваться? – Это несколько сложнее. Фергюсу они предлагают домик привратника, что весьма благородно с их стороны, и жалованье. Вам готовы предложить небольшой домик на территории поместья, на самом краю владений, либо покои в Драммонд-Хаусе, если это вам предпочтительнее. Что касается остальных, боюсь, им рассчитывать не на что. – Он постарался озвучить это как можно деликатнее, но о какой деликатности может идти речь, когда тебе сообщают, что твоих родных выселяют из дома? Из родового поместья, которое принадлежало семье на протяжении шести столетий. – Мы, разумеется, обсудим это с семьей, и прежде всего с Ангусом…