– Ясно. Алла работает? – Да, его помощницей. Мальчик учится в лицее, приезжает домой только на каникулы и праздники. – Ясно, – повторила Лена, потёрла лицо ладонями и посмотрела на инспектора. – Олег, я ж вижу, что тебя прямо распирает от новостей. Что показало вскрытие? – Смерть от естественных причин! – торжественно ответил Коваль. – Что?! – Оторвавшийся тромб. Умерла меньше, чем за минуту. – С ума сойти… То есть, удар по голове и выбрасывание из окна были… – она поискала слова, – Просто для красоты? Типа бантика на подарочной коробке? – С ударами так. Первый – недельной давности. Шла по улице, поскользнулась, упала. Мы проверили – Стелла обращалась в ближайший травмопункт, они обнаружили только небольшой ушиб. Сотрясения не было. От платного моментального заживления госпожа Гогнадзе отказалась, сказала, пройдёт само. – И что, в этом травмопункте её так хорошо запомнили? – Представь себе! Просто она показалась врачу похожей на его первую любовь, вот и зафиксировалась в памяти. – Ну, предположим. А второй? – Лена прикрыла глаза, вспоминая. – Когда мы ужинали все вместе в день приезда, никаких синяков, ссадин и кровоподтёков у неё не было. – Замазала? – предположил инспектор. – Вы, женщины, и не такое можете спрятать… – Слушай, эта красота светилась у неё на лбу! Ближе к линии роста волос, но такое чёлкой не завесишь и тональным кремом не замаскируешь! И ведь соответствующего амулета у неё с собой ведь не было? – Не было. Васильев утверждает, что она опять-таки поскользнулась в ванной вечером, после ужина. То есть, где-то между тем моментом, когда все пошли спать и моментом смерти. Кстати, травма головы могла спровоцировать тромб к тому, чтобы он оторвался и начал путешествие… – Угу… – Елена напряжённо думала. – Ладно, предположим, что удар о землю пришёлся на то же место, растревожил ранку, и какое-то количество крови вытекло. От момента смерти прошло совсем мало времени, несколько секунд, поэтому слабо, но она текла. Но объясни мне, из окна-то её зачем выкинули? – Могу предположить, что смерть застала Гогнадзе в ванной комнате. Твой агент ведь слышал. что она там закрылась для разговора? Ну вот. Отрыв тромба и мгновенная смерть. Кто-то вошёл туда следом за ней, нашёл тело, испугался, перетащил в пустующую спальню и… отправил в краткий полёт. Тут Лена поморщилась: шуточек на тему преступлений и пострадавших она на дух не переносила. Коваль заметил эту гримасу и извинился. Какое-то время они шли молча, уже даже не стараясь обходить разлившиеся лужи. Что занимало мысли старшего инспектора, осталось неизвестным, а госпожа Асканова вспоминала, что ей известно о тромбах и причинах их появления. Получалось, что практически ничего, и это тоже надо было исправлять. Уже дойдя до входа в дом, она спросила: – Ты всех отпускаешь? – Не имею права задерживать. – Ладно… будем связываться по мере поступления информации. И с некоей торжественностью они пожали друг другу руки. * * * Первыми отбыли Марковы. Владимир посомневался, пройдёт ли его экипаж по наведённому магами временному мосту и долго совещался с водителем стражи. Наконец спустилась Алла, ведущая мальчика – тот уже вполне оклемался и стрелял глазами по сторонам. Увидев что-то в сугробе в стороне от крыльца, он выдрал у матери руку и побежал туда. Алла со смехом бросилась за ним и поймала, а Лена краем глаза увидела, как Владимир закаменел скулами. «У-у, – подумала она. – У-у-у! Кого жаль в этой ситуации, так это мальчишку…». Наконец семейство попрощалось и отчалило. Из любопытства Лена прошла к тому сугробу, к которому рвался Коля: что ж он там увидел? Чуть прикрытая ледком, рядом с тропинкой лежала записная книжка в обложке из белой кожи. Поднятая, она раскрылась посередине, и с чувством глубокого удовлетворения Елена прочла: «Совместные переживания. Раскольников», проект иммерсивного спектакля. – Отлично, – сказала она сама себе. – Бывает польза и от непослушных детей! Коваль был на кухне и беседовал с Натальей Петровной. Та многословно излагала ему свой взгляд на то, как измельчали нынче люди вообще и те, кто приехал в гости в этот раз, в частности. Ещё – как следует организовать жизнь в поместье, куда стоило бы отправить жену хозяина… Послушав пару минут, Лена посмотрела на инспектора и поняла, что его надо спасать. Вошла и сказала громко: – Олег, ты мне нужен! Простите, Наталья Петровна, но мы сейчас уедем, а со старшим инспектором мне ещё кое-что надо обсудить. Экономка фыркнула и повернулась к плите. – Слушай, за что она тебя так невзлюбила? – поинтересовался Коваль, поднимаясь следом за ней по лестнице. – Отличная же тётка! – Понятия не имею. Но мне, в общем-то, от этого ни жарко ни холодно, скорее всего, я здесь не только в первый раз, но и в последний. – Ой, не зарекайся… Ладно, так что ты хотела мне сказать? – Не сказать, а отдать! – и она протянула ему находку. Инспектор быстро пролистал её и сказал: – Ух ты! Где взяла? – В остатках сугроба справа от входа в дом. – Интересно, как же мы её раньше не заметили? – Она белая, – пожала плечами Лена. – За ночь припорошило свежим снегом и книжка была незаметна, а когда снег подтаял и посерел, стала выделяться. Ладно, я вот ещё что хотела сказать: поговори с вашим судмедэкспертом. – О чём? – Я помню, что образование тромбов может быть чем-то спровоцировано, но не могу вспомнить, чем именно. – Ты хочешь сказать… – Что это вполне может быть убийство, и смерть «от естественных причин» вовсе таковой не является. Предположим, ей что-то подлили в еду или питьё, что вызвало резкое сгущение крови. Именно резкое, Стелла была хоть и слабым, но магом, должна была заметить, – она заходила по гостиной, рассуждая. – Магическое воздействие тут не проходит, его бы обнаружили. А вот химическое… – И она бы не заметила привкус химии в еде? – Смотря какой химии. Кому и знать, как не тебе – бывают яды без вкуса и запаха, разлагающиеся очень быстро! – Ага, – фыркнул инспектор. – Пресловутый кураре. – Ну почему… Травы, например. Или лекарственные препараты. Кстати! – Лена остановилась. – Надо спросить у Корнелия, что она принимала. – Спросил. – И что? – Каждый день – только противозачаточные и что-то там, что он не помнит, для поддержания свежести кожи. Иногда что-то от головной боли, но опять же, Васильев не помнит названий. – Ну да, она же фармацевт по образованию… Что попало бы не стала глотать. И всё равно, надо проверить! В это время из коридора раздался громкий голос: – Ленка! Ты где? – Здесь я, в гостиной, – откликнулась она, и когда партнер вошёл, спросила с некоторой сварливостью. – Ты чего орёшь? – Ну так ты ушла и пропала. Я вещи сложил, сумки вниз снёс, а тебя всё нет, – пояснил Андрей. – Что, уже отправляемся? – Ага. Нас Левинсоны прихватят. – Хорошо. Тогда надо попрощаться и ехать. Посетив на дорожку ванную комнату, Лена пошла по длинному коридору второго этажа к лестнице. Около одной из дверей она притормозила, потому что доносящиеся оттуда звуки были… однозначными. Она притормозила, вздохнула, очень осторожно подошла к двери и медленно-медленно её приоткрыла; к счастью, экономка или домовой заботились о дверных петлях, и те не издали ни звука. Судя по разбросанным ярким и модным вещичкам, это была спальня Лианы. Сама же хозяйка самозабвенно целовалась с брюнетом, в котором нетрудно было опознать хозяйского кузена, Юрия Тороканова. Елена всё так же медленно притворила дверь и быстро пошла в сторону своей комнаты. У неё было ещё одно важное дело, и до отъезда непременно нужно было с ним успеть. Вещи загрузили в шикарный длинный экипаж, прибывший за Львом Борисовичем и его половиной. Левинсоны раскланялись с остающимися Корнелием, Лианой и Торокановым, тепло пожали руки хозяину дома. Потом Софья Яковлевна что-то пошептала на ухо Наталье Петровне и уселась на мягких кожаных сиденьях цвета молочного шоколада. Лена пошла за ней следом, с полдороги вернулась и тихо спросила у Коваля: – Инспектор, а как фамилия Натальи Петровны? – Саввина, а что? – Это по мужу. А девичья?