– Пойдёмте куда-нибудь. Здесь всё равно поговорить не удастся, Славка не уйдёт, пока программу не допишет, и в разговор будет влезать. – И врач он паршивый, – согласился Славка под тихий стук клавиатуры. Всё в той же самой приёмной Катя села на краешек одного из стульев, Никонов опустился на соседний и положил на колено записывающий кристалл. – Вы не будете возражать, если я зафиксирую наш разговор? – Нет, пожалуйста. – Спасибо. Итак, ваши фамилия, имя и отчество? – Лиховцева Екатерина Николаевна… Анкетные данные были изложены, и Никонов, тихо радуясь вменяемости свидетельницы, стал задавать вопросы по делу. – Скажите, вы были хорошо знакомы с доктором Марковым? – Я… Нет, не очень. – А с его помощницей? Тут Катерина бледно улыбнулась: – С Аминой… Можно сказать, что хорошо. Во всяком случае, я точно знаю, что ни одного доброго слова обо мне вы от Амины не услышите. – Почему так? Девушка пожала плечами. – Как-то так получилось. Сильная обоюдная неприязнь, это так называется. – Понятно. А с её шефом, значит, вы закомы мало? – Никонов чуть наклонился и заглянул ей в лицо. – Катя, вы ведь вчера обедали с Владимиром Юрьевичем? – Мы… Да, мы вчера вместе обедали. – Где, если не секрет? – Я не помню. В каком-то кафе, – она опустила голову, так что длинные блестящие пряди закрыли лицо, и уже из-под этой тёмной завесы повторила. – В кафе. – В кафе? А разве не в ресторане «Савой»? – Да, вчера в «Савое». – И о чём вы с ним разговаривали? Может быть, Владимир Юрьевич рассказывал вам про что-то, происходившее у него дома или на работе? Девушка молча покачала головой. Старший инспектор подъезжал с разных сторон, спрашивал то о покойном враче, то о самой Кате, то о работе агентства, и всё сильнее чувствовал, что сегодня он ответов не получит. О создании алиби она говорила с удовольствием, посмеивалась, вспоминая некоторые заказы. О себе – коротко, но спокойно: мама и папа, сестра и её муж, три года после института, раньше работала в школе… А вот на вопросы о Маркове девушка сразу замыкалась, захлопывала створки. Пару раз в комнату заглядывал Шкуматов, но инспектор мотал головой, и тот понятливо исчезал за дверью без единого звука. Наконец Глеб сунул в карман отключившийся кристалл и сказал спокойно: – Завтра попрошу вас подойти к нам, в Панкратьевский переулок. Третий этаж, пятый кабинет, к старшему инспектору Никонову. Подпишете показания. – Хорошо. Не глядя на инспектора, Екатерина вышла из приёмной. Никонов длинно выдохнул и выругался сквозь зубы. – Ты чего выражаешься? – удивился вошедший Шкуматов. – Такую красотку разговорить не смог? – Не удивлюсь, если эта красотка доктора и упокоила. Ни звука полезного не выдавила, а ведь она обедала вчера с Марковым, уж как минимум могла знать, какие у него планы на вечер! Ладно, что у тебя? – Практически ничего, – Пётр развёл руками. – Единственное, одна из сотрудниц турагентства, которая вчера трудилась допоздна, где-то часов в девять выходила покурить. Чуть в стороне от подъезда стоял экипаж, и внутри кто-то сидел. – Она номер видела? – В девять уже совсем темно было, а свет от уличного фонаря на экипаж не попадал. Девушка даже цвет не смогла определить, сказала только, что светлый. – Откуда же ей известно, что кто-то был внутри? – Водитель закуривал, и вспышка осветила лицо. Мужчина, ей показалось – лет пятидесяти, маг, потому что прикуривал от огонька на пальце, с бородкой-эспаньолкой. – Ну вот, – Никонов потёр руки. – А ты говоришь, почти ничего! Это может быть сторонний свидетель или даже фигурант дела! Шкуматов скептически протянул: – Ну-у… В доме пять жилых этажей, десять квартир. И этот экипаж, и маг с бородкой вполне могут иметь отношение к одной из них. – Вот и проверь. – Вот и проверю. Проще всего оказалось найти вычеркнутого господина Адверова, достаточно было запросить регистрационный отдел. Не прошло и получаса – оперативники как раз успели съесть по пирожку с невнятной начинкой в соседнем кафе – как в руки Никонову упал магвестник с ответом. «Юрий Сильвестрович Адверов, практикующий маг путей. Проживает по адресу: Астраханский переулок, дом семь. Сильвестр Юрьевич Адверов, маг путей в отставке, проживает там же. Сильвестр Юрьевич Адверов, учащийся магического лицея, проживает там же. Других однофамильцев в Москве не зарегистрировано». – То есть, наш покойник хотел встретиться с магом путей? – глубокомысленно спросил Шкуматов. – И куда-то отправиться? – Потрясающей силы логический вывод! – усмехнулся старший инспектор. – Вот если бы мы знали, куда… На лёгкую подколку Пётр не обиделся. Он вообще обижался редко. – Ну, и ещё – почему встреча была отменена, да ещё и в последний момент. – Значит, теперь наши с тобой дороги расходятся. Вот список вчерашних пациенток, твои – пункты со второго по какой успеешь. А я займусь первой дамой в списке, потом навещу Юрия Сильвестровича, и оттуда в отдел. Там и встретимся. Немногословный Шкуматов только кивнул, разглядывая список и прикидывая, с какой точки начать. Экипаж довёз Никонова до Покровского-Стрешнева. Вера Николаевна Маковская, первая в списке вчерашних пациенток, жила в одной из квартир шестиэтажного дома, выстроенного не так давно, лет десять назад. Инспектор представился косьержке, придирчиво проверившей документы, и поднялся на третий этаж. Госпожа Маковская, по словам дежурившей дамы, ещё не выходила. Как выяснилось, она не только не выходила, а и вовсе не так давно проснулась, и бродила по своей обширной полупустой квартире в домашнем платье, позёвывая. – Извините, – пышная блондинка лет сорока показала инспектору на кресло в гостиной и снова зевнула. – Вчера что-то никак уснуть не могла, ну, и начала читать книжку. Думала, чтение меня усыпит, а вместо этого так увлеклась, что до утра читала. Вот сегодня расплачиваюсь. Так по какому вы вопросу? – Госпожа Маковская, вы вчера были на приёме у доктора Маркова? – Ну, предположим… – глаза Веры Николаевны стали колючими, вся она как-то подобралась. – Вообще-то это конфиденциальная информация, кто вам сообщил? – Конфиденциальной является информация о состоянии вашего здоровья, – парировал Никонов. – А я не спрашиваю, от чего лечил вас Марков. Я спрашиваю, были ли вы у него на приёме. – Лечил? – вычленила она. – Да. Сегодня утром было обнаружено тело… Женщина вдруг как-то выцвела, словно её заслонили мутным стеклом, и без единого звука сползла на пол. Подавив ругательство, инспектор не без усилия посадил её назад в кресло и легонько похлопал по щекам. Постепенно краски вернулись на лицо Маковской, она похлопала глазами, увидела инспектора и нахмурилась. – Вы сказали, что… Володя умер? «Володя, – отметил Глеб. – Не Владимир Юрьевич и не доктор». – К сожалению, да. Обстоятельства смерти были сочтены подозрительными, и я расследую это дело. «Что ты несёшь, – спросил он сам у себя. – Какие, к Тёмному, подозрительные обстоятельства? Всё ясно, как апельсин, не сам же он себе эту штуку воткнул в шею?» – Значит, его убили, – кивнула Маковская. – Понятно. Подождите минуточку, пожалуйста, я умоюсь. Она встала и быстро вышла из гостиной, настолько быстро, что Никонов даже не успел предложить помощь. Чувствуя себя немногим лучше слона в посудной лавке, он подошёл к окну и мрачно уставился на голые деревья и мокрые серые сугробы парка. Долго ждать не пришлось: буквально через пять минут свидетельница вернулась. Она успела не только умыться и переодеться в джинсы и тёмный джемпер, но и собрала волосы в хвост. Инспектору даже показалось, что она накрасилась, потому что что-то в её лице изменилось: то ли глаза стали больше, то ли щёки худее?