— Не смей, — зашипела Амина, — не смей! Если были приняты такие решения, значит, так было нужно! — Конечно, нужно, — согласилась Лиа, — работать-то никто не хотел. Открывать прибыльное дело, да хоть какое-нибудь дело — зачем? Лучше сидеть в кабинете и считать поколения благородной крови. Вот только нищие гордецы уже никому не нужны! В глазах Амины наравне с неверием плескались гнев и страх. Когда дочь сбежала в столицу, старшая леди Дэрвогелл начала потихоньку собирать детское приданое. В том, что Лианон вернется на сносях, она не сомневалась. Пришедшему от дочери письму со словами: «У меня все хорошо, как у вас дела?» — леди не поверила. И принялась высчитывать дни. Вот только позднее написал Кир, вскользь обмолвился, что подруга детства больше ему не подруга. А потом написал и лорд Сагерт, старший. Так, словно бы невзначай. Но случайно такие люди не пишут. Лианон налила себе черного чаю, добавила крошечный ломтик лимона и выжидающе посмотрела на мать. Амина же демонстративно сложила руки на коленях, показывая, что без извинений со стороны дочери к угощению не притронется. Лиа пригубила терпкий напиток и осторожно поставила чашечку на блюдце. Пододвинула к себе десертную тарелку, выбрала несколько пирожных и, испачкав мизинец в креме, слизнула сладость. Леди Амину едва не хватил удар. — Ты покинула дом… — едва дыша, произнесла леди. — Ты покинула дом совсем недавно — и посмотри, во что ты превратилась? Носишь чужие платья, чужие драгоценности. Облизываешь руки. — Работаю, — страшным шепотом отозвалась Лианон, — участвую в ритуалах сомнительного свойства и ем, боже упаси, на кухне возле плиты. Казнить на площади Восстания и никогда не прощать. Так, да? — Ты позоришь род, — скорбно произнесла Амина. — Позорит род наш отец, — четко произнесла Лианон. — Он привез свою семью в столицу, а где вы остановитесь? Приживалами у Сагертов? Это неприлично. Комната в гостинице? Список пристойных для аристократии гостиниц весьма невелик, и ценник там огромен. — Ты выставишь свою семью на улицу? Я тебя так воспитала? — А я сама живу у Кэлтигерна, — усмехнулась Лианон. — У меня нет дома, у меня магазин и мастерская, которую сейчас мастера перестраивают, добавляя второй выход — для сиротской столовой. И после перестройки появится спальня для меня, спальня для деда Слава и две мыльни. Не считая складских помещений, магазина и кухни. В моем доме нет ни столовой, ни чайной комнаты. Амина устало откинулась на спинку кресла и с грустью посмотрела на дочь: — Откуда в тебе столько злости? — О чем ты? — нахмурилась Лиа. — Ты можешь посмотреть на мой магазин, я не отказываю тебе. Я горжусь тем, чего смогла добиться. — Обманув собственного друга? — скорбно произнесла Амина. — На чужих костях счастья не выстроить. — А вот это уже не твое дело, — зло выдохнула Лианон. — Этот маленький, гнусный, мерзкий человечек еще посмел тебе написать? — Я сама писала ему, переживала за тебя, — ровно ответила Амина. — Столица полна соблазнов, кто-то должен был проследить за тем, чтобы ты вовремя вернулась домой. — Вовремя для чего? — пораженно выдохнула Лианон. — Чтобы скрыть все следы, — отвела глаза в сторону старшая леди Дэрвогелл. — Какие следы? Как ты вообще до такого додумалась? Или ты сама?.. — Твой отец — человек чести, — заалев щеками, произнесла Амина. — Мы познакомились на приеме, и я не устояла перед ним. Но ты родилась в законном браке, и иных мужчин, кроме твоего отца, я не знала. Лианон только кивнула и пододвинула матери пирожные. В голове было пусто. «Я не только не плод любви, я даже не плод договорного брака, — подумала она. — Досадная случайность, связавшая двух не любящих друг друга людей». — Мне многое понятно, — коротко произнесла Лианон. — Стало. Сложно судить отца за то, что он всеми силами стремится покинуть дом, в котором царит случайность. Дэрвогеллы не разводятся. Мам, давай откровенно — что тебе нужно? Ведь не зря же вы приехали? — У тебя есть брат, — пожала плечами Амина. — Знаю, — кивнула Лиа, — брат, мать, отец. Кошка еще была, друзья и знакомые. — Во владениях твоего жениха стоит Военная академия, — не обращая внимания на слова дочери, продолжила Амина. — Мне кажется, будет справедливо, если ты поспособствуешь зачислению Ронана. — В Военную академию? — округлила глаза Лиа и вдруг едко усмехнулась. — Знаешь, а попрошу. Да, я попрошу. Пусть его зачислят. Такого мягонького, глупенького и ничего не умеющего. Распределят вне конкурса и без экзаменов — уверена, все сразу поймут, что он хороший мальчик, и крепко его полюбят. — Не говори ерунды. Ронан умен, хорошо сложен, он, в конце концов, получил грамоту за стрельбу из арбалета, — с гордостью произнесла Амина. Лианон только вздохнула — значит, мелкий паршивец так и не признался матери, что все испытания за него проходила старшая сестра. — Нам нужно обговорить это всем вместе, — спокойно произнесла Лианон. — Я не позволю вам вмешиваться в мою жизнь. Если Ронан согласится, я попрошу за него. Кэлтигерн удивится, я уже просила его зачислить двух мальчишек, правда, в школу. Для школы Ронан, к сожалению, не подходит по возрасту. — Академия не школа, туда поступают взрослые люди, — напомнила Амина. — Военная академия начинает со школы, продолжается высшими курсами магии, и потом уже самые достойные поступают в академию, — в тон матери отозвалась Лианон. — Да, приходят и со стороны, но проходят собеседование и сдают экзамены. Которые Ронан сдать не сможет. Амина сделала глоток и нерешительно произнесла: — Отец хочет начать строительство нового дома. — Старый крепок, — удивилась Лиа. — Сделать там ремонт, и он засияет. — Там прогнили балки, — отмахнулась Амина. — Что? Эти балки закляты так, что даже не горят, — возмутилась Лианон. — Уж я-то это точно знаю. — Я прошу тебя добавить нам на строительство. — Нет, — жестко и четко произнесла Лианон. — И я не буду это обсуждать. Чтобы что-то строить, мне нужно будет там находиться — у меня нет доверия к отцу. Если вы хотите принимать решения, то несите за них ответственность. О ремонте нашего старого дома я уже думала. И когда у меня наберется необходимая сумма, я все сделаю. Сама. Если вы согласитесь. Если нет — я найду, куда потратить деньги. — Но все пропадет! — с отчаянием произнесла Амина. — Мы заплатили рабочим за материалы, за работу — они все привезли и ушли! Расторгли договор! У Лианон заныло в висках. Она потерла пальцами переносицу и с отчаянием посмотрела на мать: — Вы друг другу все назло делаете, да? Все, за что бы вы ни взялись, рушится. Так не бывает. У всего есть причина, первоисточник. Почему? У вас общая цель — угробить род? А мне все равно. Вот серьезно, мам, все равно. Я устала. Мне дед сказал — я виновата в том, что вы не самостоятельные. Так вот, теперь я даю вам возможность быть взрослыми людьми. От своих слов по поводу ремонта я не отказываюсь. Приведу в порядок ваши спальни и столовую. — А остальной дом? — А я не владелица банка, — коротко бросила Лианон. — Я мастер-кондитер, хозяйка магазинчика сладостей. И даже если я выйду замуж за Кэлтигерна, это не значит, что он будет вас содержать. Он выплатит вам за меня, да. Но то, что вы сделаете с этими деньгами, — ваше личное дело. — Когда свадьба? — деловито спросила мать. — Нескоро, — усмехнулась Лианон. — А я думала, ты возразишь, ведь Дэрвогеллы заключают магически равные браки. — Мы не будем оскорблять род Сагертов отказом, — улыбнулась Амина. — Почему нескоро? Ты хочешь, чтобы живот на нос полез? — Я невинна, — поперхнулась воздухом Лианон. — Мы заключили особый договор, и помолвку я расторгну! А уж что решит Кэлтигерн, захочет ли он… Это будет ясно позже. — Даже не вздумай! — изменилась в лице Амина. — Даже не вздумай совершить такую глупость! Герцоги по второму разу в одну постель не ходят. — Я невинна. — Я матери так же говорила, — отмахнулась Амина. Лиа гордо выпрямилась, прищурилась и сдулась — к столу подошли мужчины. Оба Сагерта выглядели слегка бледно. — Кэлтигерн, я плохо себя чувствую, мне нужно лечь, — жестко произнесла Лианон и встала. — Проводи меня, пожалуйста. Лорд, не ожидавший от Лиа таких слов, тут же схватил ее на руки, невзирая на присутствие родичей. — Я могу вызвать целителя и твою горничную. — Вот уж кого ей точно не надо, так той деревенской девицы, — поспешно произнесла Амина. — Откуда только взялась… Я сама могу посидеть с дочерью. Лиа бережно коснулась губами виска Кэлтигерна и соскользнула на пол. Положила руку на собственное запястье и на выдохе произнесла: — Доброй волей отпускаю тебя. На миг руку словно кипятком ошпарило. Продемонстрировав ошеломленной матери выцветающий рисунок, Лианон горько произнесла: — Оставьте меня в покое. Я не стану тянуть из любимого жилы, только для того, чтобы… Голос подвел Лиа, и она, резко развернувшись, быстро пошла к выходу. За спиной повисло тяжелое молчание. К сожалению, Лианон плохо себе представляла расположение комнат в особняке. И вместо парадного выхода выскочила к черному. Что ей показалось знаком свыше. Задний двор объединял хозяйственные постройки, небольшой сад и широкую дорожку, ведущую к калитке. На лужайке, в подушках, сидел Ритар и жестами пытался подозвать к себе расшалившегося щенка. От задней калитки к мальчику шла Шэдда, и Лиа обрадовалась — не придется идти одной. За спиной хлопнула дверь. — Лиа! — громко позвала Амина. — Немедленно остановись! Дальнейшего не ожидал никто — из-за хозяйственных построек выскочил огромный пес. На массивном ошейнике болтался короткий обрывок цепи. С оскаленных клыков капала пена. Замерев, пес выбрал себе добычу и бросился на щенка. Из подушек с истошным криком вскочил Ритар, сделал несколько неуверенных шагов и упал в пыль, едва-едва не дотягиваясь до замершего в ужасе друга. Лиа вскинула руку, активируя подаренный игломет. Сразу четыре иглы вонзились в крепкий череп пса, но тонким иглам было не пробить кость. Зато пес отвлекся от Ритара и, утробно зарычав, в три прыжка подобрался к Лианон. Чтобы рухнуть без дыхания — его настигли тяжелый боевой нож старого лорда, кинжал Кэлтигерна и убийственное орочье проклятие Шэдды. Лиа по-особому прищелкнула пальцами, игломет вновь стал невидимым тугим браслетом. После чего развернулась и взглянула в глаза белой до синевы матери. — Как вы понимаете, матушка, — отстраненно заметила Лианон, — все испытания я проходила вместо Ронана. Он считал тренировки ниже своего достоинства. В отца, наверное, пошел, только и слов о том, насколько ценна его благородная кровь.