— А? Что? — очнулась ведьма. — О чём это я? К-киан… Я знала одного Киана, но… это было очень давно! Вот оно что, возраст берёт своё. Её старческое слабоумие может сыграть мне на руку. Вдруг она случайно выдаст мне рецепт спасительного отвара? И я смогу сбежать… — Бабушка, вы только что рассказывали, как мне стать ведьмой! — соврала я. — Молчи! Не ведьма я! — ощетинилась старуха. — Раз старая, значит ведьма⁈ Я Мелина! В своё время могущественная колдунья! Она гордо выпрямилась, словно вспоминая минувшее величие. В её потухших глазах мелькнул огонёк. Я почуяла слабину — возможно, лесть и уговоры заставят эту старую колдунью выдать свои секреты… * * * Три долгих месяца я провела в лесной хижине Мелины. Её подводящая память так ни разу и не выдала мне тайну спасительного отвара. Но я прониклась симпатией к этой странной старухе с непростой судьбой. Она часто гладила мои длинные волосы и тихо молвила: «Словно вижу себя в молодости… Смотрю на тебя, будто гляжусь в зеркало». После этих слов Мелина обычно впадала в печаль. Тем временем в округе продолжал кружить Рейн, в облике дракона, высматривая меня издалека, пытаясь почуять мой запах. За мою поимку, была объявлена немалая награда — ещё одна помеха для побега. Хорошо, что в этот лес люди не ходили. Все бояться колдунью! И вот, в один промозглый день Мелина выглядела особенно бледной и слабой. Она позвала меня к себе сиплым голосом. Я поспешила к её ложу и ахнула. Зеленоватая кожа обтягивала череп, глаза ввалились, губы потрескались. Она тяжело дышала, хватая ртом воздух. Простыня под ней промокла от пота. Я в ужасе сжала её тонкую руку своей ладонью… Дрожащей рукой Мелина занырнула под складки изношенного платья и достала небольшой сверток. — Возьми, здесь рецепт и все ингредиенты для отвара, — прошептала она. — И выпей это! Это зелье изменит твою внешность, пока кто-нибудь не разгадает твоё истинное имя за чужой маской… Она кивнула в сторону мешка с травами: — Там запас на весь срок беременности. Беги, Бренна! Будь счастлива… Слезы навернулись мне на глаза. Эта странная старуха и впрямь спасла мне жизнь! — С-спасибо! — выдавила я, проглатывая ком в горле. Я выпила горьковатое зелье Мелины, по телу разлилось странное ощущение, как будто тысячи мурашек забегали по коже. Я бросилась к запыленному зеркалу в углу хижины и ахнула — моё отражение постепенно менялось на глазах. Волосы, ещё минуту назад длинные и эбеново—чёрные, начали стремительно светлеть, превращаясь в пепельные кудри чуть ниже плеч. Заострённые скулы и изящный разлёт бровей сменились обычными, ничем не примечательными чертами лица. Глаза из зеленых стали серо—голубыми, а кожа приобрела лёгкий загар, скрыв былую бледность. Даже рост, кажется, немного уменьшился. Я с восторгом разглядывала новое отражение, едва узнавая себя. Теперь, если кто-то и встретит Бренну по пути в лесу, он и внимания не обратит на эту сероглазую кудрявую девушку в потёртом платье. Превосходное зелье! Я спасена. Схватив мешок с травами, я подбежала поцеловать напоследок дрожащую руку Мелины. Она улыбнулась мне на прощание. — Постой! Если встретишь Киана… отдай ему вот это, — она кивнула на запечатанный конверт. — Скажи, я умирала, думая о нём… Я молча кивнула, слёзы душили меня и не стала вдаваться в подробности. Пора бежать к Спиро! Глава 50 Глава 50 Дрожащими руками я открыла дверь и выбежала из хижины Мелины в заросли мрачного леса. Под ногами хрустели сухие ветки, над головой сплетались голые деревья, закрывая небо серой пеленой. Ни птиц, ни зверей — лишь гнетущая тишина, изредка прерываемая хриплым карканьем ворон. Я бежала по едва заметной тропинке, спотыкаясь о коряги, пока не увидела вдали просвет меж деревьев — окраину леса! И вдруг мир вокруг словно ожил — листва взорвалась яркой зеленью, разлился бодрящий запах хвои и медуницы, над головой запели птицы в кронах… Будто невидимая тяжесть разом слетела с леса вместе с магией Мелины! Значит… значит, она умерла… Я выбралась из мрачного леса и оказалась на пыльной просёлочной дороге. Мимо как раз прокатывала телега, нагруженная сеном, которую тянула пегая кобыла. На облучке сидел пожилой крестьянин в заплатанной рубахе, понукая лошадь лёгким хлыстом. — Добрый человек! — окликнула я его. — Не подвезёте ли до ближайшего портового города? Мужичок недоверчиво сощурился, разглядывая мою запылённую одежду и взъерошенные кудри. — А чего тебе там надобно, девка? — буркнул он. — Что, сбежала из дому, вот и мыкаться теперича приходится? — Да нет же! Мой жених… он моряк, ждёт меня в порту, — соврала я. — Мы сбились по дороге. Ох, помогите добраться! Нечем заплатить, только мольбами! Крестьянин что-то ворчливо проворчал в бороду, но махнул рукой. — Ладно уж, залезай на сено. Только не шуми по дороге, а то Зорька испугается. Он похлопал кобылу по шее. Я с облегчением устроилась на сене, изредка поглядывая по сторонам. Главное, что этот добряк везёт меня к морю, всё ближе к цели. Скоро я опять увижу своего Спиро! Только бы хватило мне сил… Мы ехали около часа, пока вдалеке не показались мачты прибрежных судов. Сердце моё забилось чаще при виде развевающихся флагов — я на месте! Поблагодарив крестьянина, я спрыгнула с телеги и побежала к причалам. — Эй, капитан! Возьмите на борт! Я прекрасно готовлю! — окликала я проходящих моряков. Один лишь здоровяк с седой бородой и в потрёпанной шляпе остановился и уставился на меня исподлобья: — А чего это вдруг бабёнка напрашивается на корабль? Еще и с пузом наперевес! — Старый кок то сбежал в прошлом порту! — подсказал ему щуплый матрос рядом. — Вроде как полюбил трактирную девку, вот и остался с ней. Может возьмем? — А, точно! А ну-ка, девица, что там умеешь? — капитан с интересом уставился на меня. — Всё умею! Супы, рагу, жаркое! Вы не пожалеете, капитан! — заверила я, строя ему глазки. — Только возьмите меня с собой! Моряк задумчиво почесал бороду, разглядывая мою фигуру. — Хм… ну, ладно, присмотрим за тобой. Готовить-то в самом деле некому. Только без глупостей, а не то за борт выкину и не посмотрю, что ты беременная! Я с облегчением выдохнула и взбежала по трапу следом за ним, не обращая внимания на окрики и свист матросов позади… У самого трапа на ящике сидел худощавый мужичонка в заплатанной одежде. Он пристально уставился на меня, а когда услышал разговор о том, что я беременна, тут же вскочил и куда-то умчался прочь. — Эй, капитан! — окликнул того один из матросов, когда мы поднимались на борт. — А не велено ли указом всех беременных девиц вести досматривать? А про то, что их с острова увозить не велено слыхали⁈ Капитан нахмурился и почесал в затылке. — Ишь ты, значит указ есть? А мне какое дело до ихнего короля! Пусть своих красоток лучше стережёт. А эта и вовсе непохожа на беглую невесту! Я облегчённо выдохнула и повернулась к борту. Вдали виднелась удаляющаяся фигурка худого мужичонки. Странный какой-то… — Скоро отплываем? — с тревогой спросила я. — Да щас, как якорь поднимем! Ветер—то нам в корму дует. Пошли скорее, покажу тебе камбуз! Давай, начинай стряпать похлёбку. А то ребятам есть охота! Капитан повёл меня через узкие темные трюмы в крошечную и душную корабельную кухню. — Вот, знакомься, камбуз! Тесновато, зато всё под рукой. Вон картошки мешок, лук,чеснок, солонина. Ещё круп и бобов навалом в той бочке. Он хлопнул по огромному мешку с картофелем, от чего по полу разлетелось несколько грязных клубней. — Ну, давай шустрей, чисти всё! Матросня голодна, яичницу зажарь да похлёбку сваргань. Только гляди, чтоб вкусно было! Капитан скрылся за дверью, а я принялась за работу, чистя и нарезая картошку. Но тревожные мысли не давали покоя. А что, если тот худой мужик и впрямь побежал доносить обо мне Рейну? Вдруг он догонит корабль в обличии дракона и убьет всех за то, что я сбежала? А я… опять попаду в его лапы! От волнения меня замутило. Я отхлебнула горьковатого отвара Мелины из фляги, припрятанной в складках платья. Постепенно стало легче, и я продолжила работу, стараясь отвлечься. Один за другим заглядывали голодные матросы. — Ну что, девка, скоро кормить будешь? А то в животах урчит! Я кивала, поспешно шинкуя лук. Когда похлёбка была готова, я разлила её по мискам и раздала матросне. Те принялись уписывать еду в три горла, довольно похлёбывая и обсасывая ложки. Стараясь не обращать внимания на их шутки и пьяные возгласы, я мыла посуду, лишь бы отвлечься от тревожных мыслей… Наконец раздался окрик боцмана: — Эй, ребята! Все наверх, пора отчаливать!