— Ты чувствуешь запах? — спрашивает он. Я глубоко вдыхаю и тяну носом. И распахиваю глаза. — Пахнет… дымом? — Да, да! Внезапно он вскакивает в полной готовности, озираясь. Его глаза расширяются, и он быстро отходит от своего шезлонга. Я поворачиваюсь, обеспокоенная, и вижу клубы серого дыма, идущие снизу. — Джон! — кричит Эрик. Джон сходит со своего мостика в тот же момент, когда звучит сигнал тревоги яхты. С круглыми глазами Джон распахивает дверь в рубку и бросается вниз. Мы с Эриком прибегаем как раз вовремя, чтобы увидеть, как он открывает проход в задней части яхты. Вырывается густой серый дым, а затем пламя. — Боже мой, — шепчу я, хватаясь за Эрика. — Забирайтесь в спасательную шлюпку, — кричит Джон, подбегая к нам. — Двигатель горит. Я недавно ремонтировал его, потому что он капризничал, я думал, что он исправен, мне очень жаль. Это очень опасно, если огонь доберется до газопровода, он взорвется. Мне нужно, чтобы вы оба были в безопасности, прежде чем я посмотрю, что с ним такое. Без единого возражения мы с Эриком бежим к спасательной шлюпке у борта яхты. Мы садимся и тянем цепь, как указывал Джон, и лодка опускается. Когда мы ударяемся о воду, Эрик использует весла, чтобы немного оттолкнуть нас от яхты. Держась на поверхности воды, широко раскрыв глаза, мы видим Джона со всех ног бросившегося к радиоприемнику. Он вызывает «Майский день, Майский день», и мы оба знаем, что это означает чрезвычайную ситуацию. В двигателе что-то пошло не так, и он, очевидно, горит. — Разве мы не должны вытащить его с яхты? — спрашиваю я в отчаянии. — Нет, он знает, что делает, — говорит Эрик, хватая меня за руку. — Я боюсь, Эрик. — Все будет хорошо, это, наверное, просто двигатель… Мы слышим громкий «бум» и затем видим, как дым густеет. Джон бросается вниз, и Эрик быстро встает, крича, чтобы тот остановился. Но он этого не делает. Он спускается ниже палубы, а затем, в самое длинное мгновение, мы ничего не слышим. — Мы должны вернуться, — плачу я, тоже вставая. — Нет, — говорит Эрик, сжимая мое плечо. — Если она взорвется… — Мы не можем оставить его там, он задохнется от дыма! — Это его яхта, он знает, что делает. Мы не сможем туда попасть. — Но… — Если она взорвется, — кричит Эрик, — мы умрем! — Если мы оставим его там, он умрет! — Индиго, прямо сейчас ты ничего не можешь сделать. Встав у него на пути, ты только создашь еще больше проблем. Я опускаюсь на дно лодки, прижав руки к животу, и дрожу. Я так плохо чувствую себя. Как мы пришли к этому? Пять минут назад мы были спокойны и наслаждались днем. Теперь мы сидим в спасательной шлюпке, задаваясь вопросом, что произойдет в следующую минуту. — Эй, — зовет Эрик, опустившись рядом со мной. — Все будет хорошо. Вероятно, он просто собирается погасить огонь и ждать помощи. — Он до сих пор не вернулся. — Он выйдет. Я встаю, дрожа. Меня учили никогда не оставлять кого-то, и я не могу просто сидеть здесь и ждать. Это не правильно. Возможно, он ранен. — Я собираюсь пойти за ним, он мог потерять сознание или еще хуже… — Нет, — говорит Эрик, хватая меня за руку. — Это опасно. — Я не оставлю его, Эрик! — кричу я. — Это не твой выбор. Я прохожу вперед, и тогда происходит это. Взрыв. Я как раз хватаюсь за весла, чтобы грести обратно к яхте, когда до нас доносится звук, рвущий барабанные перепонки. Пламя с шумом вырывается из-под палубы, и черный дым наполняет небо. Я знаю, что кричу, и знаю, что Эрик отталкивает меня назад, пока я пытаюсь броситься вперед. Я извиваюсь в его объятиях, умоляя и задыхаясь. Огонь ревет на палубе, и прямо на наших глазах яхта начинает разваливаться. Как может что-то гореть посреди воды? Это безжалостно. — Пожалуйста, — скулю я. — Эрик… — Его больше нет, — шепчет он. — Он не мог этого пережить. Индиго, нам нужно отплыть подальше. Если эта штука еще раз взорвется… мы тоже умрем. — Помощь придет сюда, — бормочу я, дрожа. — Мы не можем далеко уйти. — Мы должны грести подальше отсюда! — Нет, Эрик! — кричу я. — Индиго, посмотри на меня! — кричит он, разворачивая меня. — Прямо сейчас ты должна довериться мне. — Он может быть жив! — Ты видишь это пламя? — гаркает он. — Его нет в живых. — Эрик! Он тянет меня вниз и обнимает, пряча у себя на груди. — Ты должна мне доверять. Т-ш-ш, Индиго. Я закрываю глаза, и слезы текут по моему лицу. Больно. Мне настолько больно, что меня тошнит. Мое тело трясет, и я сжимаю Эрика, как будто он единственный, кто держит меня в живых. Наверное, сейчас так оно и есть. Я слышу еще взрывы, немного слабее, и я сильнее сжимаю веки. Я не хочу их открывать. Я не могу. Я просто держусь за Эрика и пытаюсь избавиться от ужаса, происходящего прямо передо мной. В конце концов, этот ужас одолевает меня. И я теряю сознание. ~ * Глава 2 * ~ Йо-хо, жизнь пирата по мне! Два дня мы находимся в океане, два долгих-долгих дня. Эрик совершил ошибку в том, что отгреб слишком далеко, и мы потеряли из виду яхту. Каждый день мы ждали вертолет или спасательный катер. Никто не пришел. Мы плыли без пищи, без воды и без защиты от солнца. Моя кожа начала облазить к концу первого же дня. В попытке прикрыть меня, Эрик дал мне свою рубашку, но я прекратила это, вернув ее обратно, когда увидела, что его кожа тоже покрывается волдырями. Два дня без воды на пылающем солнце, и мое горло, сухое и воспаленное, печет. Мое тело ослабло. Моя кожа сожжена. Мое сердце болит. Я боюсь за свою жизнь и жизнь Эрика. Для нас нет спасенья. Если только кто-нибудь нас не найдет… но что, если они этого не сделают? Боже, что, если это и есть наш конец? Я не хочу так умирать. Это совсем не то, как я представляла себе. Я думала, что достигну преклонного возраста, и у меня будут дети. А не то, что стану гниющим мешком костей на севшей на мель лодке в океане. У меня есть с собой телефон, но здесь нет связи, и батарея уже давно умерла. Вечером второго дня мы с Эриком сжались вместе в попытке защитить друг друга от прохладного вечернего ветра, когда лодка внезапно начала раскачиваться. Это всего лишь легкое, нежное качание, но это определенно изменение в привычном штиле. Мы оба поднимаем головы, чтобы увидеть массу огней, приближающихся к нам. Это корабль. Должен быть. Мы оба выпрямляемся и встаем на подгибающиеся ноги. Мое сердце начинает колотиться. О, Боже, это корабль спасателей? Мы спасены? То облегчение, что переполняет мое тело, когда я поднимаю руки и начинаю хрипло кричать, колоссально. ? Это корабль? ? скрежещет Эрик, его голос сухой и трескучий. Мои глаза жжет от избытка соли и нехватки воды, но я щурюсь и, когда он подходит ближе, я вижу его. ? Да! ? Я знал, ? хрипит он. ? Но что это за корабль? ? Это имеет значение? Он сердито рычит. Последние несколько дней нашей дружбе пришлось нелегко. Когда вы сталкиваетесь с жизнью и смертью, у любого человека нервы будут на пределе. Я встаю на колени, чувствуя, как сильно забилось мое сердце. Это наш шанс получить помощь. Мы пропадали целых два дня, а в нашем направлении идет корабль. Я не позволю ему пройти мимо. Эрик передвигается с места на место, и наша крошечная спасательная шлюпка раскачивается. Я поднимаю свои обожженные, ноющие руки и начинаю мигать маленьким фонариком на моем спасательном жилете. Внезапно большой фонарь поворачивается и светит в нашем направлении. Я щурюсь и закрываю глаза. Они увидели нас! Помощь прибыла. О Боже, мы переживем это. Мои колени слабеют, и я падаю, облегчение переполняет меня. Эрик продолжает кричать и размахивать фонариком. С этого угла свет не режет мне глаза, и поэтому я вижу то, что не видно Эрику, и когда я узнаю, что это, у меня стынет кровь. Этот флаг… но это не флаг страны, не флаг флота, нет… это череп и скрещенные кости. Мой желудок сжимается, и мне нужно немного времени, чтобы собраться с силами и достать до ноги Эрика и потянуть его вниз ко мне. ? Какого черта, Инди? ? Ф-ф… ? Что не так? ? спрашивает он, смущение разливается по его лицу. ? Ф-ф-флаг. Они ? пираты. ? Что? ? Джон сказал… он сказал… здесь были пираты. О, Боже, Эрик, это пираты.