— Ронан Коул. — И с кем же я имею удовольствие разговаривать? — я закуриваю сигару, глубоко втягивая дым в лёгкие, продолжая смотреть на огни Нью-Йорка на горизонте. — Думаю, ты знаешь меня как Всадника, но это не важно. Важно то, что у меня есть то, чего хочешь ты, и наоборот. — Понимаю. Внезапный страх пытается схватить меня в свои тиски. Страх перед тем, какая судьба может ожидать Камиллу, но я проглатываю его обратно, потому что, в конце концов, это не имеет значения. Имеет… — Она прекрасна, разве не так? — он насмехается. — Не испытывай стыда. Она погубила многих — как Елена Троянская. Она — это то, ради чего мужчины готовы идти на войну. Умереть за это, — он вздыхает. — Чего ты хочешь? — спросил я. Дым просачивается сквозь мои губы. — Ну, — усмехается он, — конечно, я хочу уничтожить тебя. Как любой хороший враг. — Многие мужчины думали сделать это до тебя. Предупреждаю тебя, добром это никогда не кончается. Я слышу скрип стула. — Ах, но я практически чувствую твой страх, Ронан Коул. Подобно умирающему животному, ты чувствуешь, что конец близок. Тебе некуда бежать, ни клиентов, ни особняка, ни женщины. И никакой власти. Отсутствие приличий оскорбляет меня, но всё же я должен подавить смех над его диковинным заявлением. Я никого не боюсь. — Единственное место, куда я хочу бежать, — это к тебе, — говорю я. — Я тронут. Я приму твоё предложение. Но сначала мы с Камиллой собираемся немного повеселиться. Я буду на связи. Мои зубы скрежещут, когда линия обрывается. Камилла справится, но оскорбление приходит при мысли о том, что этот мужчина трахнет её, просто чтобы разозлить меня. Осквернить то, что по-настоящему принадлежит мне. Он трахнет её, чтобы трахнуть меня, и это разжигает огонь в моих венах, который погасит только кровь. К тому времени, когда Всадник пришлёт своё приглашение, я буду более чем готов. Глава 32 КАМИЛЛА Я стону и переворачиваюсь, прижимаясь щекой к чему-то холодному и твёрдому подо мной. Я открываю глаза и вздрагиваю от яркого флуоресцентного света над головой. Бешеный ритм поселился у меня за глазами, отдаваясь эхом в моём черепе. — Ах, ты проснулась, — произносит чей-то голос. Я поворачиваю голову в сторону и вижу пару блестящих туфель, уверено стоящих на кафельном полу. Деревянный стул под ним скрипит, когда он переносит свой вес обратно. — Прошло много времени с тех пор, как я видел тебя спящей, dulzura (прим. испанский — Сладость). Все мои чувства сразу же обостряются, туман в голове рассеивается под воздействием выброса адреналина. Только один человек когда-либо называл меня так. Невозможно. Перекатившись на живот, мне удаётся приподняться на четвереньки, пока я не оказываюсь на коленях перед его стулом. Мне почти страшно смотреть ему в лицо. Моё сердце бешено колотится, когда я обвожу взглядом его угольно-серый костюм, кроваво-красный галстук, идеально завязанный на белоснежном воротничке рубашки. Глубоко вздохнув, я поднимаю взгляд выше и оказываюсь лицом к лицу с мужчиной, которого я так хорошо знаю. Точёная челюсть, покрытая слоем щетины цвета соли с перцем, шрам, проходящий по левой щеке, и бирюзовые глаза, окружённые морщинками от напряжения. В его чернильно-чёрных волосах появилось больше седины, чем раньше, но это делает его только более выдающимся. — Papi (прим. — Папочка)? — я выдыхаю, уставившись на него, как на привидение, которым он и является. — Привет, Камилла. Я не знаю, что сказать, что сделать. Ледяной шок пробегает по моим венам, замораживая меня на месте. — Ты мёртв, — шепчу я. Слёзы щиплют мои глаза, и я с трудом сдерживаю их. Какой бы фокус это ни был, я на него не куплюсь. Его губы изгибаются, когда он широко разводит руки. — Я очень даже жив. Поднявшись на ноги, я, шатаясь, иду вперёд, и он встаёт, подхватывая меня. Я падаю в его объятия, вдыхая знакомый аромат гвоздики и бренди, и какая-то маленькая надломленная частичка меня срастается обратно. Без разрешения слёзы текут по моим щекам. — Я так скучала по тебе, — выдыхаю я. Он проводит рукой по моим волосам. — И я скучал по тебе. Так сильно. Отстраняя меня, он целует меня в лоб со снисходительной улыбкой на лице. По мере того как шок медленно проходит, появляется боль. — Почему ты не вернулся? Он машет рукой в воздухе. — Боюсь, это необходимость. Я был в разгаре войны, которую не мог выиграть. Мне нужно было исчезнуть. Я закрываю глаза. Я всё ещё могу представить себе ту ночь. Кровь, огонь, когда они сожгли дотла всё, что я когда-либо знала. И мой отец… мы всегда предполагали, что он мёртв, потому что если бы он был жив, то пришёл бы за мной и Габриэлем, не так ли? — Мама и Эмилио умерли, — шепчу я. — А ты просто… ушёл? Ты не отомстил за них? Ты не пытался найти меня и Габриэля? Он наклоняет голову, его губы приподнимаются набок, как это бывает, когда он собирается принять безжалостное деловое решение. — О нет, dulzura (прим. — Сладость). Я потратил годы на то, чтобы найти виновных. Ронан Коул добрался до Кортеза первым… — Я убила его. Он улыбается и обхватывает мою щеку ладонью. — Конечно, ты так и сделала. Я так горжусь тобой, Камилла. На секунду я снова становлюсь маленькой девочкой, купающейся в похвалах отца, но ностальгия вскоре уступает место гневу. — Так, мама и Эмилио умерли, мы с Габриэлем оказались на улице, и тебе никогда не приходило в голову вернуться за нами? — было так много раз, когда я бы всё отдала за то, чтобы мой отец спас нас. Те первые несколько лет были столь тяжёлыми, и мне нужно было присматривать за Гейбом… — Мы едва выжили, — тихо говорю я. — Без меня вам было безопаснее, — он качает головой. — Но вы не только выжили, вы процветали. Вы оба стали такими сильными. Я и надеяться не мог на лучшее, — он встаёт и придвигается ближе ко мне, проводя тыльной стороной пальцев по моей щеке. — Я наблюдал за тобой. Я горжусь тобой. Ты даже внедрилась к Ронану Коулу. — Внедрилась, — шепчу я себе под нос, хмурясь. — Подумать только, все эти годы я потратил на то, чтобы разрушить его империю, а моя собственная дочь так легко сообщила мне всю информацию, — он улыбается. Как ведро ледяной воды, осознание того, что здесь происходит, потрясает меня до глубины души. — Ты Всадник, — задыхаюсь я. Он издаёт смешок. — Это имя я придумал не сам. — Ты пытался меня убить, — говорю я, и боль пронзает мою грудь. Мой собственный отец. Он опускает подбородок на грудь. — Я думал, ты скомпрометирована. Мне было больно делать этот заказ, но ты же знаешь, что бизнес всегда должен быть на первом месте. — О, я хорошо это знаю. — Я не мог позволить ему заполучить тебя. Если бы ты встала на его сторону… Мой отец жив, и он пытался меня убить. Я отправила ему информацию о ракетах Ронана и его клиентах, а теперь… теперь он похитил меня. — Почему я здесь? — Ах, моя милая дочь. Ты здесь, потому что время пришло. — Время? — Чтобы убить Ронана Коула. Он хочет убить Ронана. И всё? Это кажется таким… разочаровывающим. — Почему ты так сильно хочешь его смерти? — Его отец помогал Кортезу. Коулы были ответственны за смерть твоей матери и брата. Они разрушили всё, что я построил. А младший гораздо хуже своего отца. Более хитрый, более безжалостный. — Но потом ты стал Всадником. Ты обрёл больше власти. Ты всегда говорил, что бизнес превыше всего остального. Я не поверю, что мама значила для тебя так много, чтобы заключить десятилетний пакт о мести. Его челюсть сжимается.