Его лицо темнеет. — Да. В моем мире. Частью которого ты теперь являешься, София, нравится тебе это или нет. — Ну, мне это не нравится! — Я слышу, как мой голос повышается на октаву, но я не могу остановиться. — Моя семья мертва, Лука. Мой отец мертв. Моя мать мертва. Я знаю, я говорила это раньше, но она мой единственный друг! Я знаю, тебе насрать на то, чего я хочу, или на то, что я чувствую, но неужели ты не можешь хоть на секунду вытащить свою голову из собственной задницы и понять, что я, возможно, хочу, чтобы кто-нибудь, кого я люблю, помог мне выбрать мое гребаное свадебное платье? Быть рядом, когда я выйду замуж? Всего один человек, который будет рядом со мной? Я что так много прошу? К тому времени, как я заканчиваю, у меня перехватывает дыхание, и я слишком поздно понимаю, что я кричу, что я только что буквально проклинала и кричала на человека, который имеет надо мной власть над моей жизнью и смертью. Я ни на секунду не верю, что документ, который я подписала вчера, черт возьми, что даже мое гребаное свидетельство о браке спасет меня, если Луке надоест иметь со мной дело. Этот человек и все, подобные ему и вокруг него, выше закона. Если он спасает меня, то это потому, что он сам так решил. Что снова напрашивается на вопрос…почему? Я ожидаю, что он снова потеряет контроль, будет кричать в ответ, угрожать мне. Но вместо этого он делает глубокий вдох, мышцы его челюсти напрягаются, когда он смотрит на меня с тем же жестким выражением на лице. — Я разрешу твоей подруге прийти и помочь тебе выбрать платье сегодня, — наконец говорит он. — И она сможет присутствовать на свадьбе. У меня отвисает челюсть. Даже с явным гневом на его лице, это не то, чего я ожидала. — Но. — Лука поднимает руку, показывая, что я не должна говорить, пока он не закончит. Это не имеет значения, я все равно не смогла бы. Я слишком шокирована. — Катерина тоже пойдет с тобой сегодня, так что это будете не только ты и Анастасия. И Анастасия не пойдет на прием. Там слишком много людей, которые могли бы обидеться на это, и я думаю, ей было бы… неудобно. Я определенно не думаю, что его волнуют чувства Аны. Но я слишком ошарашена тем, что он действительно сдался, чтобы спорить об этом. Тот факт, что он собирается позволить ей прийти сегодня в пентхаус и что она будет на церемонии, это гораздо больше, чем я ожидала, что он вообще пойдет на уступки. — Спасибо, — шепчу я. Я все еще должна была бы злиться на него из-за стольких вещей, и я злюсь, но в данный конкретный момент я благодарна больше, чем за что-либо другое. — Не путай это ни с чем, кроме того, что у меня есть дела поважнее, чем спорить с тобой каждый раз, когда я вижу тебя, София, — предупреждающе говорит Лука. — И я уже сказал тебе, что я думаю о твоем рте. Та женщина, на которой я женюсь, не будет так ругаться, или кричать на своего мужа через стол за завтраком. — Ты еще не мой муж, — хочется мне возразить, но я сдерживаюсь. Я не хочу рисковать тем, что он снова согласится позволить Ане прийти сегодня. Вместо этого я просто киваю. — Прости, — говорю я с раскаянием, но по выражению лица Луки вижу, что он не совсем купился на это. На самом деле, он не выглядит полностью довольным тем, что я извинилась. — Кто такая Катерина? — Быстро спрашиваю я, пытаясь сменить тему. Лицо Луки мгновенно разглаживается. — Дочь дона Росси, — говорит он, откусывая еще кусочек от своего завтрака так спокойно, как будто у нас только что не было перебранки через стол. — Недавно она была помолвлена с моим самым близким другом, Франко Бьянки, который станет моим заместителем, когда я займу место Росси. — Он делает паузу, глядя на меня снизу вверх. — Постарайся не судить о ней, основываясь на своих чувствах к ее отцу. На самом деле она довольно милая девушка. Возможно, у нее найдется для тебя хороший совет, как со всем этим справиться. Это редкое признание от него, что все это может быть трудным для меня, и я чувствую, что снова смягчаюсь по отношению к нему, совсем немного. Может быть, именно поэтому он это делает. Чтобы я доверяла ему. Чтобы я не была настороже. Независимо от его власти, богатства или статуса, когда доходит до дела, Лука Романо… преступник. Человек, который готов причинять боль или убивать других для достижения своих целей. Что я знаю о нем на самом деле? Что я знаю о том, что он может сделать? Я не могу позволить себе потерять бдительность. Ни на минуту. Что бы он ни делал для меня. — Я буду иметь это в виду, — натянуто говорю я. — Спасибо, что позволили Ане прийти. Лука ничего не говорит, когда я встаю из-за стола, сжимая нераспечатанную бутылку сока. Но когда я выхожу из кухни, намереваясь вернуться в свою комнату и позвонить Ане, я чувствую на себе его взгляд. Мне нужно быть очень, очень осторожной. СОФИЯ У меня нет никакого способа позвонить Ане, мой телефон и все остальное, что было в той маленькой сумочке, которую я взяла с собой в ночь похищения, давно пропало, но я предполагаю, что Лука передаст кому-нибудь конкретную задачу сообщить ей о разговоре. Вероятно, кем бы ни была Кармен, я предполагаю, что это его секретарша. Ана появляется в середине моей записи на прическу. Стилист, высокая блондинка по имени Бриджит, бросила один взгляд на мои волосы и скорчила гримасу, которая говорила мне, что мы будем бороться с ними долгое время, по ее словам, их, по-видимому, “трудно спасти”, благодаря всем наборам для обесцвечивания и красителям, которыми я пользовалась на протяжении многих лет. Я не утруждала себя стрижкой, наверное, месяцев восемь или девять, так что теперь несколько дюймов прядей лежат на полу, оставляя их чуть ниже плеч. На первый взгляд они уже светлее, но я почти час сижу с какой-то смесью на волосах, предназначенной для удаления старой краски, и мне это совершенно надоело. Единственная, кто мог бы меня подбодрить, это моя лучшая подруга, входящая в дверь, что именно и происходит в данный момент. — София! — Ана улыбается мне, осторожно обнимая, несмотря на свирепый взгляд Бриджит. — Я не могу поверить, что Лука согласился позволить мне прийти. — Я тоже, — признаю я, неловко ерзая на своем стуле. Я открываю рот, чтобы сказать что-то еще, но тут в дверь спальни входит кто-то еще, высокая брюнетка, о которой я могу только догадываться, должно быть, Катерина Росси. Она великолепна, высокая, со стройной фигурой "песочные часы", длинными каштановыми волнистыми волосами и темными глазами на ее идеальной форме лице с оливковой кожей. С высокими скулами, пушистыми ресницами, которые почти наверняка были наращены, и полными пухлыми губами она могла бы стать моделью. Неудивительно, что друг Луки согласился жениться на ней, сухо думаю я. Я не могу не задаться вопросом, что она думает об этом браке, такой ли ее жених красивый, как Лука, и такой же ли мудак-манипулятор. — Привет, — приветливо говорит она, протягивая руку, как только оказывается достаточно близко. — Я Катерина. Лука попросил меня прийти и составить тебе компанию. Нет, он попросил тебя приглядеть за мной и убедиться, что я ничего не замышляю со своей подругой. Я заставляю ее улыбнуться, вяло пожимая ей руку. — София. — Приятно познакомиться. — К ее чести, она действительно выглядит так, как будто пытается быть дружелюбной. — Я много слышала о тебе. — Серьезно? — Я моргаю, глядя на нее. Я не могу представить, чтобы Лука выкроил время из своего рабочего дня, чтобы посплетничать с этой женщиной о своей предстоящей женитьбе. И тогда я вспоминаю, конечно, она же дочь дона Росси, того самого человека, который хотел, чтобы меня убили. — Мой отец упоминал о тебе, — говорит Катерина, изящно присаживаясь на край ванны. — И Франко сказал мне, что ты согласилась выйти замуж за Луку. Я не могу не задаться вопросом, как много она знает. Мой взгляд опускается на ее левую руку, там лежит бриллиант, который выглядит почти вдвое больше моего, окруженный ореолом, на ободке, инкрустированном так, что кажется, будто его окунули в алмазную пыль. Она носит это так небрежно, как будто это ничего не значит, но опять же, для нее это, вероятно, так и есть. Она, вероятно, ничего другого и не ожидала от своего жениха. Все в ней такое же утонченное и культурное, как и у Луки, от идеально уложенных волос и слегка накрашенного лица до дизайнерских узких джинсов и стильной светло-голубой блузки. В ушах у нее бриллиантовые заклепки, а на ногах лабутены, и я внезапно вспоминаю сегодняшнее утро, когда я подумала, не надеть ли мне свои бриллиантовые украшения, чтобы взять завтрак из холодильника. Лука, наверное, подумал, что я выгляжу как ребенок, который не знает, как одеваться. Меня все еще раздражает, что он назвал меня ребенком прошлой ночью. И я не собираюсь менять все в себе ради жениха, который планирует аккуратно спрятать меня подальше и забыть обо мне, как о старой футболке, как только сможет. Я никогда не была тем человеком, который надевает бриллианты к завтраку, и я не собираюсь начинать. — После этого мы уходим выбирать мое свадебное платье, — говорю я нейтрально, когда Бриджит запрокидывает мою голову назад, смывая смесь, которой она намазала ее ранее. Сочетание теплой воды и ее пальцев на моей коже головы приятно, но я не могу расслабиться. Я слишком нервничаю из-за присутствия Катерины и осознания того, что все, что я скажу не так, может вернуться к Луке или, что еще хуже, к Дону Росси. Ана протягивает руку и сжимает мою. — Ты будешь самой прекрасной невестой. — Выбор твоего платья — лучшая часть. — Катерина лучезарно улыбается мне, но я вижу под этим намек на дискомфорт, как будто она знает, что на самом деле она здесь никому не нужна. — Я не могу дождаться, когда пойду за покупками своего. Моя мама… Она замолкает, как будто осознав, что сказала. Ана пристально смотрит на нее, и она быстро облизывает губы, сцепляя руки на коленях. — Мне жаль, София, — тихо говорит она. — Я знаю, что обоих твоих родителей больше нет. Это, должно быть, тяжело… не видеть здесь твою мать. — Могу я поговорить с тобой снаружи? — Ана встает, и я вижу напряжение в ее плечах. — Дай Софии минутку. Катерина выглядит расстроенной, но встает, бросает на меня взгляд, прежде чем последовать за Анной в спальню. Я наклоняюсь вперед, когда Бриджит начинает наносить краску на мои волосы, пытаясь расслышать, о чем они говорят. Уходя, Ана закрыла дверь, но я все еще слышу шепот. — Ты не знаешь Софию, — я слышу, как холодно говорит Ана. — Тебя вообще не должно здесь быть. — Я просто пытаюсь помочь. — В голосе Катерины слышится защитная нотка. — Лука попросил меня быть здесь… — Софию принуждают к этому браку он и твой отец. Ты действительно думаешь, что она хочет этого напоминания? Серьезно, сегодня, когда ее готовят, как куклу Барби? — Мне тоже не удалось выбрать себе мужа, — тихо говорит Катерина. — Я могу предложить ей некоторое представление о том, на что это похоже… — Твоя жизнь не была бы в опасности, если бы ты сказала нет. — В любом случае, у меня все равно не было выбора. — Теперь в голосе Катерины появились стальные нотки, которые напоминают мне Луку, но, как ни странно, из-за этого она нравится мне еще больше. По крайней мере, она держит себя в руках, а с Анной нелегко спорить, когда она сердита. — Тебе здесь не место. — Тебе тоже, маленькая балерина, — тихо говорит Катерина, так тихо, что я едва могу разобрать слова. — Ты тоже обязана Луке своей жизнью, как и София. В спальне повисает долгая тишина. Мое сердце колотится в груди, болезненно сжимаясь. Я понятия не имела ни о чем из этого, и я напрягаюсь, чтобы услышать как можно больше. — Что ты имеешь в виду? — Я слышу, как Ана шепчет сдавленным голосом. — Ты не можешь сказать мне, что знаешь, что происходит в твоей ужасной семье. Никто в мафии ничего не говорит женщинам, не имеет значения, какого рода. Итальянец, русский, ирландец, все они обращаются с женщинами как с игрушками. — Я проигнорирую оскорбление в адрес моей семьи, — спокойно отвечает Катерина, ее голос тоже приглушен. — Но я научилась слушать, Анастейша. Я слышу разные вещи. И я знаю, что мой отец был недоволен тем, что девушка со связями в Братве, какими бы далекими они ни были сейчас, переехала к Софии Ферретти. — Ну и что? Он собирался приказать меня убить? — Возможно. — Голос Катерины ровный. — Обычно это его решение, насколько я могу судить из того, что я подслушала. Лука был тем, кто настаивал на том, что ты не хочешь причинить вреда, что твой отец давно мертв и что ты больше не представляешь никакого интереса для Братвы. Мне требуются все мои усилия, чтобы не реагировать. Я не удивлена, что Росси хотел избавиться от Аны, хотя это заставляет меня ненавидеть его больше, чем когда-либо. Но Лука спас ее? Лука не согласился со своим боссом из-за русской девушки, которую он едва знает? Это, как и тарелка, оставленная у моей двери прошлой ночью, не соответствует холодному и бессердечному человеку, которым он себя выставил. — У нас, женщин, в этом мире нет выбора. — Голос Катерины снова доносится из-за двери, твердый и прохладный. — Мы должны найти способы извлечь из этого максимум пользы. Я всегда знала, что мне не удастся выбрать себе мужа. Я знала, что мне не удастся выбрать, с кем я пересплю в первый раз. Для меня выбрали, и я рада, что это кто-то молодой и красивый, а не какой-нибудь старый капо, которого мой отец хотел возвысить. Франко будет думать, что последнее слово в нашей семье за ним, но я найду способ оставаться собой и способ убедиться, что моя жизнь хотя бы в чем-то похожа на то, какой я хочу ее видеть. И я могу помочь Софии научиться делать то же самое, но так, как ты не сможешь. — Она делает паузу, и когда она снова заговаривает, я слышу сочувствие в ее голосе. — Ты ее лучшая подруга, Ана. Я не пытаюсь занять твое место. Но Лука тебе не доверяет. Чем ближе я буду к Софии, тем легче тебе будет быть такой же. Я действительно хочу помочь. — Почему я должна в это верить? — Потому что, Анастейша, никто из нас, женщин, не находится в безопасности в этом мире. Даже я не в безопасности. Мой отец, Лука, и Франко, это все, что стоит между мной и русскими или ирландцами. Это все, что стоит перед Софией. Они могут защитить и тебя, если ты та, кому они могут доверять. Ты сможешь помочь Софии лучше, впустив меня, чем когда-либо, сражаясь со мной. — София не заслуживает ничего из этого… — Никто из нас этого не заслуживает. Но когда моего отца не станет, я стану женой второго по влиятельности человека в семье, а София станет женой первого. Разве ты не видишь, какая в этом сила? Франко влюблен в меня. Я могу заставить его поверить, что некоторые вещи, которые я хочу, это его собственные идеи, если буду осторожна и научусь играть с ним. София может сделать то же самое с Лукой. — Я не верю, что кто-то может сделать это с Лукой. Наступает еще одна долгая пауза. — Может быть, и нет, — признает Катерина. — Но это лучше, чем альтернатива. Дверь ванной открывается, и я откидываюсь на спинку стула, стараясь не выглядеть так, будто я подслушивала. Лицо Катерины очень гладкое, оно ничего не выдает, и я вижу, что Ана изо всех сил старается выглядеть счастливой, а не так, как если бы они просто спорили на улице. Бриджит выходит, оставляя меня с волосами, намазанными краской на макушке, а Катерина снова осторожно садится на край ванны. — Я знаю, ты, вероятно, не хочешь, чтобы я была здесь, София, — тихо говорит она. — Я знаю, что ты меня не приглашала. И я знаю, что это очень тяжело. Я не знаю всего о ситуации, но я знаю, что ты ничего из этого не выбираешь. — Она делает паузу, нервно поглядывая на Ану, и я могу сказать, что она чувствует себя не в своей тарелке. — Я тоже не выбирала Франко. Но я планирую убедиться, что я нечто большее, чем просто очередная жена мафиози. И я могу помочь тебе, София.