Я ставлю свой портфель рядом со столом, расстегиваю пиджак и вешаю его на спинку стула. Когда я снова поднимаю взгляд, она все еще не смотрит на меня. Другие девочки в классе рассматривают меня, когда я расстегиваю манжеты и закатываю рукава до локтей, ненавидя болтовню, которая доносится с конца кабинета. Ева не отрывает глаз от своего блокнота, как будто находится в трансе. Я прочищаю горло. — Достаньте свои книги и откройте на пятьдесят шестой странице, — приказываю. Ева остается неподвижной, рисуя что-то в блокноте. Она в собственном маленьком мирке, так как не реагирует. Я иду к парте, сжимая кулаки по бокам. Даже когда оказываюсь в футе от нее, она все равно меня не замечает. — Ева, ты меня слышала? В тот момент, когда я произношу ее имя, она выходит из оцепенения, поднимая глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. — Нет, извините, сэр. — Я вижу, что она рисует детальное изображение птицы, обозначая по ходу дела ее анатомию. Моя челюсть сжимается при употреблении этого слова, которое, кажется, имеет силу разрушить меня. Джинни Дойл и Анита Хендерсон, две девушки, которые напали на Еву в ее первый вечер, хихикают у нее за спиной. Джинни наклоняется к Аните, шепча что-то, что заставляет Аниту смеяться. Это только усиливает кипящую ярость, пульсирующую в моих венах. Я пристально смотрю на эту пару. — Ты хочешь что-то сказать, Джинни? — спрашиваю, сосредоточив на ней свое внимание. — Или мне нужно отправить тебя обратно к профессору Ниткину? Джинни бледнеет, ерзая на стуле под моим пристальным взглядом. — Нет, мне очень жаль, директор Бирн. — Хорошо, — говорю я. Затем вновь перевожу взгляд на Еву, которая смотрит на меня со странным выражением, ее книга теперь лежит на столе. — Страница пятьдесят шесть, и не заставляй меня повторять снова. Ева сглатывает, быстро перелистывая на нужную страницу. — Да, сэр. Я приношу свои извинения. Желание бушует во мне, как лесной пожар, безжалостно горящий в лесу, и мне трудно отвернуться от нее. Я стискиваю зубы и возвращаюсь к своему столу, незаметно поправляя брюки. За пять лет, прошедших с тех пор, как я купил эту эксклюзивную школу, я никогда не желал ни одну из своих студенток. И последней ученицей, которую ожидал возжелать, была дочь моего врага. Студентка, чью семью я намерен погубить. Я беру маркер и пишу на доске имена трех исторических лидеров. Гунн Аттила Чингисхан Королева Мария I — Мы увековечиваем этих трех лидеров в истории, потому что все они имеют одно сходство. — Я поворачиваюсь лицом к студентам. — Кто-нибудь может сказать мне, какое? Отвечает Наталья. — Они были безжалостны в том, чего хотели. Наталья Гурин — одна из самых ярких учениц этой школы. Из неё получится отличный лидер, но боюсь, что это будет напрасно. Братва — крайне женоненавистническая организация, основанная на архаичных традициях, и я не верю, что эта организация позволит женщине руководить, даже если она единственная наследница Михаила Гурина. Я киваю. — Совершенно верно. История не была благосклонна к этим лидерам, но для нас они являются идеальными образцами для подражания. Дмитрий толкает Еву локтем, что привлекает мое внимание к ним, когда он шепчет ей на ухо. Щеки Евы краснеют, показывая, что он сказал что-то неуместное. Дмитрий известен тем, что постоянно флиртует с девушками. — Дмитрий, — рявкаю я. Он подпрыгивает, выпрямляясь в кресле. Я скрещиваю руки на груди. — Если тебе есть что сказать, расскажи всему классу. На его губах появляется легкая ухмылка. — Не думаю, что вам понравится то, что я сказал, профессор. Моя кровь нагревается от выражения его лица, заставляя кипеть под кожей. Я готов взорваться, гнев переполняет меня. Я шагаю к ним, и кладу руки на его стол. Дмитрий съеживается на своем стуле, когда я нависаю над ним. — Повтори то, что ты сказал сейчас. Несмотря на свое дерзкое поведение минуту назад, он бледнеет. Он только болтает и не кусается. — Я сказал, что с удовольствием поприветствую Еву в академии после занятий в моей комнате в общежитии. Меня пронзает зеленая ревность от того, что он даже подумал о том, чтобы сделать к ней шаг. Класс смеется над его комментарием. — Вон. — рявкаю я. Дмитрий хмурит брови. — Профессор? — Неуважительно так разговаривать с женщиной. — Я киваю в сторону двери. — У профессора Ниткина свободное окно. Скажешь ему, что я послал тебя. Дмитрий бледнеет, глядя на меня с недоверием. — Не слишком ли это строгое.. Я хлопаю руками по столу. — Сейчас же, или я буду посылать тебя к нему каждый день, пока ты не усвоишь урок. Дмитрий встает, собирает свои книги и выходит из комнаты. Когда я возвращаю свое внимание к классу, все лица выглядят потрясенными. Гаврил Ниткин — наш самый страшный профессор, так как он садист по части телесных наказаний. Даже самые безжалостные ученики боятся быть наказанными им. Я хлопаю в ладони. — Кто-то еще хочет сказать что-нибудь унизительное своим одноклассникам? — спрашиваю я, оставаясь стоять перед Евой. Тишина оглушает в то время, как она удивленно смотрит на меня. Я позволяю своему взгляду переместиться на нее на несколько мгновений, наблюдая, как сильнее краснеют ее щеки, а грудь неистово поднимается и опускается. — Хорошо, — говорю я, когда все молчат. — Я хочу, чтобы вы прочитали с пятьдесят шестой по шестьдесят пятую страницу. — Я отворачиваюсь от Евы, возвращаюсь к своему столу, и сажусь за него. Мое суровое наказание для Дмитрия необычно, и я знаю, что если бы он сказал это любой другой девушке в этой комнате, моя реакция была бы другой. Чистая ревность подняла свою уродливую голову, вызвав еще больше вопросов о моих сомнительных побуждениях к Еве. Я никогда не испытывал такого внутреннего влечения к женщине до того, как увидел ее. Она у меня под кожей, а это ужасное осложнение, которое мне не нужно. Я замечаю, как Джинни наклоняется и снова что-то бормочет Аните. — В тишине, если только не хотите присоединиться к Дмитрию. — Я пристально смотрю на них, заставляя их заткнуться. Я возвращаюсь к своему столу и сажусь за него, обнаруживая, что мое внимание приковано прямо к Еве. Ее щеки все еще пылают, а волосы немного растрепаны с тех пор, как она нервно провела по ним пальцами. Все в ней заманчиво в худшем смысле этого слова. Я намерен втянуть семью Евы в скандал, но не себя вместе с ними. Если бы я вступил в сексуальные отношения со студенткой, репутация академии пошатнулась бы. Моим первоначальным намерением было использовать Арчера Дэниелса. Однако это проблематично, когда моя ревность поднимает свою уродливую голову. Это ставит меня в затруднительное положение, так как я не знаю, как использовать это соблазнительное создание, чтобы отомстить. Весь класс читает книгу, включая Еву, которая выглядит потерянной на страницах, ее глаза следят за словами с широко раскрытыми глазами и невинным удивлением. Книга противоречива, поэтому мы используем ее здесь. В ней подробно описывается величие, проявленное безжалостными тиранами из истории. Мужчины и женщины, которых большинство людей считают бесчеловечными монстрами, но мы можем многому научиться у их прошлого руководства относительно управления преступной организацией в современном мире. Наталья заканчивает чтение. — После этого я хочу, чтобы вы написали короткое двухстраничное эссе в пользу одного из лидеров, о котором вы только что прочитали и который вас больше всего вдохновляет.