Я хмурю брови. — Почему? Она качает головой. — Элиас Моралес ненавидит людей, которые противостоят ему, и это была ваша первая встреча. — Ее губы сжимаются в тонкую линию. — Он пытался приударить за тобой, а ты выставила его дураком. — Поэтому он тебя ненавидит? — спрашиваю её. — Нет, он невзлюбил меня, еще до того, как я с ним заговорила. Я оглядываюсь назад по коридору и обнаруживаю, что троицы там больше нет. — Он меня не пугает. Если у него проблемы, пошел он к черту. Наталья улыбается. — Ты невероятна. Мы станем хорошими друзьями. За ужином я должна представить тебя своим подругам Камилле и Адриане. — Она смеется. — Они и так собирались полюбить тебя, но когда я скажу им, что ты противостояла Элиасу, они, вероятно, будут боготворить тебя. Мой желудок слегка переворачивается, и я задаюсь вопросом, не совершила ли я ошибку, ответив этому парню. Больше всего на свете я ненавижу хулиганов. Мы добираемся до аудитории, обе немного запыхавшиеся. Наталья подводит меня к сиденью впереди и плюхается на него. — Ты в порядке? Я киваю. — Да, к этому месту нужно немного привыкнуть. Она хихикает. — Это все, что я когда-либо знала. Я качаю головой. — Элиас — местный плохиш? Наталья кивает, ее лицо становится серьезным. — У него зуб на меня с тех пор, как он пришел сюда в четвертом классе. — Почему? — Я спрашиваю. Наталья пожимает плечами. — Без понятия. Я ничего ему не сделала. Он просто возненавидел меня с первого долбаного взгляда. — Она тяжело вздыхает. — Я думаю, это потому, что ему не нравится, какая я умная. Это могло быть как-то связано с увлечением Элиаса русской красавицей. Я бы узнала взгляд, которым он одарил ее, где угодно. Резкий стук по дереву эхом разносится по классу, привлекая всеобщее внимание к передней части, где стоит высокий темноволосый мужчина, смотрящий на всех нас своими неповторимыми карими глазами. — Страница семьдесят пять, — приказывает он строгим голосом с акцентом. Наталья быстро хватает свою книгу и проводит большим пальцем по странице. В этом классе необычная атмосфера. Беспокойство, витающее в воздухе, ощутимо среди всех студентов. Ниткин. Он, безусловно, внушает ужас, поскольку я практически чувствую запах страха, исходящий от каждого студента в комнате. Я беру свою книгу и открываю нужную страницу, прежде чем снова поднять взгляд на печально известного профессора Ниткина. Он, несомненно, привлекателен — так же сексуален, как любой мужчина-модель. — Почему все учителя здесь такие горячие? — шепчу вопросительно Наталье. Ее глаза расширяются. — Не разговаривай на этом уроке, если не хочешь быть наказанной. — Она поднимает взгляд на Ниткина, который пишет что-то на доске. — Я не знаю, но ты права. Почти весь персонал такой, даже женщины. Я хихикаю над этим. Внезапно Наталья вскрикивает, когда что-то ударяет ее по затылку. — Ой, — говорит она, прикладывая руку к месту удара и поворачивается, чтобы свирепо уставиться на Элиаса, который смотрит на нее своими пронзительными голубыми глазами. — На что ты смотришь, Гурин? Я горяч, но нет необходимости пялиться. Обычно спокойное лицо Натальи становится разъяренным, она смотрит на татуированного парня и качает головой. — Тогда, возможно, тебе стоит пойти нахуй. На его лице отражается шок: похоже, то, что я противостояла ему в коридоре, придало ей уверенности. Я легонько подталкиваю ее локтем и понимающе улыбаюсь, а она пожимает плечами. — Что самое худшее, что может случиться, а? Стук по нашему столу заставляет нас обеих подпрыгнуть, потому что профессор смотрит на нас сверху вниз. — Вы двое уже знаете все, что вам нужно знать о печени? Мой желудок скручивается от тона его голоса. И я качаю головой. — Извините, сэр. Боюсь, что нет. Его глаза сужаются. — Ты новенькая. Как тебя зовут? — Ева, сэр. Он кивает. — Добро пожаловать, Ева. А теперь будь внимательна, или я заставлю тебя разделать печень, как бы мало ты об этом ни знала. Я хмурю брови, и мне интересно, о чем он говорит, пока он не снимает крышку с серебряного блюда спереди. — Это — человеческая печень. Я подавляю вздох, желая спросить, откуда, черт возьми, у него человеческая печень, но я знаю, что мне не понравится ответ. Кроме того, у меня такое ощущение, что на этом занятии не задают вопросов. Дрожь пробегает по моей спине, пока я смотрю на окровавленный орган. Я зажимаю рот рукой, когда тошнота подкатывает к горлу. — Где мы можем найти печень в человеческом теле? — Ниткин спрашивает. Даже Наталья не поднимает руку на этом уроке. — Никто? — Спрашивает он. Я нерешительно тяну руку вверх, так как биология была одним из моих лучших предметов в последней школе. В конце концов, я хочу стать ветеринаром. — Да, Ева. — С правой стороны брюшной полости, чуть ниже диафрагмы, сэр, — говорю я. Он хлопает в ладони и этот звук заставляет меня подпрыгнуть. — Правильно. — Его взгляд блуждает по всему классу. — А кто мне назовет лучший способ повредить печень? Мое сердце замирает, когда я понимаю, о чем этот урок анатомии. Как я могла быть такой глупой? Я надеялась, что это будет похоже на биологию, но, оказывается, все сводится к разработке наилучшего способа лишить жизни, по сути, урок по убийству. Это как нельзя более противоречит моему желанию научиться спасать жизни животных. Я ненавижу это гребанное место. Наталья может показаться милой девушкой, но это то, что ее интересует, — стать преступницей, как и мои родители. Могу ли я дружить с кем-то вроде нее? Часть меня хочет этого, ведь она была так дружелюбна ко мне, но другая часть знает, кем станут эти студенты после окончания школы — убийцами, наркоторговцами и даже хуже. — Наталья. Ты должна знать? — Ниткин давит. Она кивает в ответ. — Да, лучший способ — нанести удар в переднюю часть груди, где нет защиты от ребер, но это может быть непросто в драке. — Она пожимает плечами. — Если вы собираетесь это сделать, то с таким же успехом можете целиться в сердце.