— Спасибо, Наталья. Абсолютно точно. Я беру учебник со своего стола и поднимаю его. — Все вы открываете страницу сто пятьдесят пять и читаете пять страниц о различных стратегиях лидерства. — Я отталкиваюсь от своего стола и занимаю место с другой стороны. — Затем мне нужно трехстраничное эссе на тему о стратегии лидерства, которую вы бы выбрали, и причине вашего выбора. Несколько учеников ворчат, но я игнорирую это, поскольку все неохотно достают свои учебники и находят нужную страницу. Ева, которая все еще красивого розового оттенка, не поднимает на меня глаз, сосредоточив все свое внимание на текущей задаче. Я откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за ней, совершенно очарованный девушкой, которая сломила мою решимость ранее на этой неделе. Ева заставила меня усомниться во всем, что, как мне казалось, я знал в течение последних пяти лет. Мое внимание привлекает стук в дверь, и я нахмуриваюсь, когда вижу свою секретаршу Мишель, стоящую там. Я даю ей знак войти. — В чем дело? — Спрашиваю. Она нервно оглядывается по сторонам. — Вы должны сами это увидеть. Я бросаю взгляд на свой класс, который теперь сосредоточен на нас, а не на своем задании. — Возвращайтесь к работе, — рычу на них. — Я скоро вернусь. Я встаю, следуя за своей загадочной секретаршей в холл. — Мишель, — шиплю, как только мы оказываемся вне пределов слышимости учеников. — Говори, что происходит. Ее брови хмурятся. — Это студент. — Она сглатывает. — Он мертв, и нет никаких признаков того, кто это сделал. — Черт, — рычу я, маршируя по коридору. — Где? Она кивает в сторону мужского туалета. — Там. Я вхожу и сразу же зажимаю рот рукой. Мальчик, о котором идет речь, на самом деле Хенли Андерсон, сын Джексона Андерсона из Оклахомы. Мы считаем, что в настоящее время они втянуты в довольно ожесточенную войну с русскими на своей территории, что указывает на то, что это была братва Орлова. Здесь учится сын их лидера, Степан Орлов. Хенли было всего пятнадцать. Степану — семнадцать. Мой желудок сводит от открывшегося передо мной зрелища. Невозможно описать масштаб кровопролития. Они выкололи ему глаза и зафиксировали открытый рот с помощью устройства. — Сообщите семье и позовите сюда Эйнсли почистить здесь всё. Это не первая смерть, с которой нам приходится иметь дело в академии, но первая за последние два года. У нас бывают жестокие драки, которые заканчиваются тяжелыми ранениями учеников, но, к счастью, чаще всего мы избегаем смерти. Однако в данном случае ясно, что ничто не помешало бы братве Орловых отомстить семье Андерсонов. — Конечно, — отвечает Мишель, выглядя довольно зеленой. — Мне нужно убраться отсюда. Она разворачивается и направляется в коридор. Ее рвотные позывы наполняют воздух, пока я стою на месте, почти застыв от увиденной сцены. Я тяжело вздыхаю, качая головой. Самое безумное, что Степану Орлову это сойдет с рук. Он наследник Братвы в Оклахоме. Он имеет полное право использовать свои полномочия там, где, черт возьми, он хочет. И как коллектив, который учит его быть самым жестоким лидером из всех возможных, как мы можем наказать его именно за это? Это то, что я больше всего ненавижу в этой академии. Тьма, которую мы взращиваем и вдохновляем, только дает им свободу терроризировать эту страну. По иронии судьбы, я бежал из такого мира, не в силах смириться с безнравственностью роли, которую мне предстояло сыграть, только для того, чтобы в конечном итоге учить именно тех людей, которых я презирал. Я выхожу в коридор. — Эйнсли уже в пути? Мишель кивает, убирая с пола рвоту. — Да, он будет здесь через пять минут. — Хорошо. А пока никого туда не впускай. — Я ухожу. — Куда Вы идете? — Мишель кричит мне вслед. — Возвращаюсь в класс. Эйнсли разберется с этим. Эйнсли — наш помощник, которого мы вызываем во время подобных инцидентов. Человек, который умеет разгребать и скрывать беспорядок так, что кажется, будто его и не было, а также разбираться с родителями. Я возвращаюсь в класс, чувствуя хаос. Родители Хенли приедут в течение дня, и они будут недовольны. Это означает, что мне придется выплатить компенсацию, даже несмотря на то, что они подписали соглашение, в котором подробно указано, что СА и ее сотрудники не несут ответственности за смерть или увечья, причиненные одноклассниками. Однако скорбящих родителей не переубедить, даже если они часто оплакивают лишь потерю наследника, а не ребенка. Я управляю школой для порождений монстров, и только деньги успокоят монстра, потерявшего ребенка. Я провожу рукой по волосам и опускаюсь за свой стол. В классе тихо, все продолжают работать. Наталья встает после моего возвращения и кладет эссе на мой стол. — Все готово. Я киваю и машу рукой. — Ты можешь идти. Остальная часть класса не сильно отстает, пока не остается только Ева. Она — желанное отвлечение после дерьма, свидетелем которого я только что стал. Она встает, как только мы остаемся одни, и подходит к столу, нерешительно улыбаясь. — Вот, держите, сэр. Я рычу, понимая, что она использует обращение, чтобы подразнить меня. Ева поворачивается, чтобы направиться к двери, но я останавливаю ее прежде, чем она успевает это сделать, хватая её за бедра и притягивая вплотную к себе. — Куда, по-твоему, ты собралась? — На следующее занятие, сэр. — Она оглядывается на меня через плечо, но выгибает спину, так что ее упругая попка прижимается к моей напряженной эрекции. — У меня урок физкультуры с профессором Дэниелсом. — Черта с два ты уйдешь, — рычу, прижимая ее к стене рядом с дверью, чтобы нас никто не видел. Моя рука тянется к жалюзи на окне, и я оттягиваю их вниз. — Я дам тебе лучшее физическое воспитание, Ева, — бормочу, позволяя своим зубам дразнить раковину ее уха. — Что ты на это скажешь? — Тянусь к замку на двери класса и поворачиваю его, убеждаясь, что никто не может войти внутрь. В это время класс свободен, но я не буду рисковать. — У меня будут неприятности из-за… — Нет, если я объясню твое отсутствие. — Я хватаю ее за запястье и заставляю повернуться ко мне лицом. — Вы нужны мне прямо сейчас, мисс Кармайкл. Она смачивает губы языком. — Разве тебе не нужно вести урок? Я качаю головой. — У меня сейчас окно, малышка. — Я позволяю своей руке нежно скользить по ее бедру, прежде чем сжать его. — Перестань слишком много думать и просто чувствуй. — Я целую ее в губы, зная, что прямо сейчас все, что мне нужно, это утонуть в ней. — Есть проблема, сэр. Я не думаю, что смогу вести себя достаточно тихо. Ее тон стал кокетливым, что означает, что ей это нравится. Я снова целую ее, затем отпускаю и иду к своему столу, доставая кляп с шариком. — Это должно решить проблему. Ее глаза расширяются, и она медленно приближается к двери, страх искрится в ее радужках. — Что ты планируешь с этим делать? — Иди сюда, — приказываю я. Она колеблется, но, в конце концов, подчиняется моему требованию. Ее шаги медленны, когда она приближается. Как только она оказывается в метре от меня, я говорю: — Повернись. Она поворачивается, так что я оказываюсь лицом к её спине. — Положи шарик в рот, — говорю, передавая его ей. Она делает это, и тогда я застегиваю ремешок на её затылке. — Если для тебя это станет слишком, щелкни пальцами. Это будет нашим безопасным действием. Ева вздрагивает, когда я встаю перед ней, кладя руку ей на плечо.