— Наклонись над столом, — приказываю я. Она делает, как я говорю, наклоняясь прямо над ним, так что ее юбка задирается до середины задницы. Мой член подпрыгивает в штанах при виде ее мокрой и готовой для меня, без трусиков. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты это спланировала, — бормочу, дотягиваясь до юбки и поднимая ее до бедер. Я шлепаю ее по правой ягодице, затем по левой. — Ты думала о моем члене, малышка? Она стонет сквозь кляп, нетерпеливо кивая в ответ. Я расстегиваю молнию на брюках, зная, что, несмотря на то, что этот класс на некоторое время свободен, чем быстрее мы выберемся отсюда, тем безопаснее. Мой член протекает повсюду, когда я освобождаю его из трусов и располагаю головку на уровне ее мокрого входа. Я хватаю ее за бедро одной рукой, а другой обхватываю свой член, когда толкаюсь вперед, погружая в неё каждый сантиметр до упора. Ева кричит из-за кляпа, но он достаточно приглушает звук. Она лишает меня всякого контроля над своими действиями или чувствами, пока я трахаю ее на своем столе, мои бедра двигаются сильно и быстро, когда я безжалостно беру Еву. Я хватаю ее за бедра и притягиваю к себе, жестко и быстро трахая ее через мой стол, как монстр, которым я действительно являюсь. Звук соприкосновения нашей кожи — единственный звук, наряду с приглушенными стонами Евы и моими сдавленными стонами удовольствия. Было бы невозможно перепутать звуки, доносящиеся из этой комнаты, если бы кто-нибудь стоял снаружи. Но в тот момент мне насрать. Все, что меня волнует, — это заявить права на женщину, распростертую на моем столе и хватающуюся за край, пока я безжалостно вгоняю себя в неё. Я наклоняюсь к её спине и дразню губами раковину её уха. — Ты такая хорошая девочка, так чертовски хорошо принимаешь меня, — бормочу, прикусывая чувствительную плоть. — Я хочу почувствовать, как твоя пизда кончает на мой член, Ева. Прямо здесь, посреди класса. Ева стонет сквозь кляп, сводя меня с ума. Я внезапно останавливаюсь, выходя из нее. Она протестующе скулит, но я переворачиваю ее на спину и проскальзываю обратно. Ее глаза закатываются, когда я трахаю ее с большей силой и скоростью, приближаясь прямо к краю. Я обхватываю рукой ее горло и сжимаю, заставляя ее глаза расшириться, когда я останавливаю поток воздуха. Поначалу она напряжена, но напряжение спадает, когда я встречаюсь с ней взглядом. Она смотрит на меня с чистым, незапятнанным доверием, позволяя мне доминировать над ее телом, полностью владеть им. Мой член набухает внутри нее по мере того, как я приближаюсь к разрядке, но я не могу отпустить себя, пока она не достигнет кульминации. — Мне нужно, чтобы ты кончила на мой член, малышка, — бормочу я, мой голос едва громче шепота, но то, как выгибается ее спина, говорит мне, что она услышала меня. Приглушенные звуки освобождения доносятся из-за кляпа, когда она кончает. Мои пальцы сжимаются вокруг ее горла, и я вхожу в нее еще дважды, прежде чем взорваться глубоко внутри нее. Я рычу в свой свободный кулак, зная, что мы не можем быть слишком громкими. Как только израсходую каждую каплю семени внутри Евы, я отпускаю ее горло. Мой член дергается при виде фиолетового кровоподтека, уже виднеющегося там, где были мои пальцы. Я хватаю Еву за руку и поднимаю со стола, притягивая к своей груди. — Ты в порядке? — Спрашиваю, вытаскивая кляп у нее изо рта. Ева прислоняется ко мне, едва держась на ногах. — Думаю, да, — говорит она, качая головой. — Это было… — Напряженно? — Предлагаю я. Она кивает, с обожанием глядя на меня. Я целую ее, исследуя каждый дюйм ее рта, как будто у нас есть все время в мире. Ева стонет мне в рот, цепляясь за меня, когда выпрямляется и ищет трения о мой набухающий член. — Черт, — выдыхает она, когда мы расходимся. — Я думаю, мне нужно больше. Я ухмыляюсь. — Ты идеальна, Ева. Звенит звонок, сигнализируя о том, что мы только что провели целый урок, трахаясь и целуясь в кабинете. Мое сердце колотится, когда я понимаю, что следующий класс выстроится снаружи через несколько минут, и я засовываю свой полутвердый член обратно в штаны. — Тебе лучше идти. У меня здесь урок для семиклассников. Глаза Евы расширяются, и она кивает. — Да, сэр. Увидимся. Я смотрю, как она подходит к двери, щелкает замком и смело выходит из кабинета. Ничуть не смущаясь того, что мы только что трахались на территории школы, как пара помешанных на сексе животных. Наблюдая за ней, я понимаю, насколько я по-королевски облажался. Глава 22 Ева — Я слышала, Элиас ведет тебя на Зимний бал? — спрашивает Адрианна, не сводя глаз с Натальи. Ее щеки вспыхивают, когда она кивает. — Да, не уверена, что у меня есть выбор. — Мудак, — бормочу я, свирепо глядя на самоуверенного, татуированного ублюдка, который не сводит глаз с нашего стола. — Почему ты позволяешь ему помыкать тобой? — Я спрашиваю. Наталья только пожимает плечами. — С кем ты идешь, Ева? — Спрашивает Камилла. Я качаю головой. — Ни с кем. Меня не волнует наличие пары. У меня сводит живот при мысли о посещении Зимнего бала, когда все, о чем я могу думать, — это мужчина, который руководит этой школой. Мужчина, который трахнул меня в классе три дня назад. Это было так рискованно, особенно после того, как мне пришлось врать сквозь зубы своим друзьям о том, куда я исчезла во время нашей ночной прогулки. Они сходили с ума от беспокойства, а я трахалась с директором. — Ты? — спрашиваю её. Камилла качает головой. — Алек пригласил меня как друга, поэтому я согласилась. Алек — один из немногих порядочных парней, которых я здесь встретила. Он из Индианы, и его семья не совсем влиятельна, но у них есть кое-какие рычаги давления. — Тебе следует встречаться с ним, — говорит Наталья. — Вы были бы самой милой парой. Камилла закатывает глаза, на ее губах появляется легкая улыбка. Она ничего не отвечает, но я почти уверена, что все знают, что Алеку не нравятся женщины. Я вижу, как он смотрит на Гаврила, Арчера и Оака, и точно так же смотрят девушки. — У тебя есть пара? — Я спрашиваю Адрианну. Она качает головой. — Нет, я не хочу свидания. — Она вздрагивает. — Единственный парень, который пока пригласил меня, это Эрнандес. Камилла и Наталья разражаются хохотом. — Серьезно? — спрашивает Наталья. Адрианна с серьезным выражением лица кивает. Я сижу, безучастно наблюдая за тем, как они с трудом сдерживают смех. — Кто такой Эрнандес? — Всего лишь самый жуткий парень в этой школе. Они смотрят на столик в другом конце кафетерия, где сидит парень. У него темные волосы, длиннее, чем у Адрианны, и когда он смотрит вверх, я вижу, что у него монобровь, которая тянется прямиком через все лицо. Его глаза перемещаются на нас, и он улыбается самой жуткой улыбкой, которую я когда-либо видела, заставляя всех нас резко отвести взгляд. — О мой Бог, — говорю я.