Я жестом показываю ей, чтобы она выходила из кабинета. Она разворачивается и уходит, соблазнительно покачивая бедрами. В этот момент я понимаю, что беззастенчиво пялюсь на ее пышную фигуру и, особенно, на упругий, округлый зад. Покачав головой, я иду за ней, стараясь держаться на шаг впереди. — Следуй за мной. Несмотря на то, что каблуки Евы намного ниже, чем у ее матери, она цокает по каменному полу, яростно сотрясая воздух. Звук — это все, что стоит между нами, пока мы направляемся к женскому крылу общежития. Трудно поверить, что после долгих махинаций я завладел самым дорогим для Анджелы и Джейми Кармайклов. Они разорвали мой мир на части и разрушили созданную мной империю за считанные минуты, а также убили женщину, которую я был слишком слеп, чтобы понять, что люблю. Крупная страховая выплата позволила мне приобрести Академию Синдиката у Артема Сидорова, бывшего командира "Братвы", который с радостью ушел на пенсию в семьдесят один год. Школа имела репутацию учебного заведения для подготовки успешных лидеров, но я пошел дальше, расширив обучение на все мафиозные кланы, а не только на "Братву". Я беру у Евы ключ-карту, чтобы войти в женское крыло общежития, и веду ее в роскошный коридор. Номера, конечно же, напоминают гостиницу, поскольку семьи не ожидали бы меньшего для своих любимых отпрысков. Переход из главной школы, холодной и темной, в западное крыло общежития создает странный контраст. Тихий вздох Евы — тому подтверждение. Звук привлекает мое внимание к ней, и мои брюки слегка натягиваются. Я нахмуриваю брови и возвращаю свое внимание к коридору, прокладывая путь через лабиринт дверей к её комнате. Наконец, нахожу номер шестьдесят девять. — Это твоя комната. — говорю ей, указывая на дверь. Я протягиваю ключ-карту. — А это твой ключ. Я провожу им по панели, и она открывается со щелчком. Она морщит лоб. — Это школа-интернат или отель? — Для защиты студентов все комнаты имеют карточный доступ. — Я пожимаю плечами, когда она непонимающе смотрит на меня. — Электронный замок невозможно взломать, — добавляю. За пять лет, прошедших с тех пор, как я приобрел эту академию, у нас произошло несколько инцидентов, которые повергли бы в шок самых закоренелых преступников. В общей сложности за пять лет мы потеряли семь студентов в результате жестоких нападений. Инциденты потрясли меня до глубины души, но я предполагаю, что никогда не было бы легко собрать наследников криминальных семей под одной крышей. Я толкаю дверь в ее спальню и вхожу внутрь. — У тебя есть своя комната, за первой дверью — небольшая гостиная, за второй — ванная, ведущая в гардеробную, — объясняю ей. Ева следует за мной внутрь. — Это не то, чего я ожидала, увидев остальную часть школы. Она кладет свою сумку и заходит в комнату, где ее ждет один чемодан. Учитывая, что девушка будет жить здесь, вещей у неё немного. — Это все, что ты взяла с собой? — Я спрашиваю. Ева смотрит на меня с грустью в глазах. — Да. Она слегка пожимает плечами. — Они позволили мне упаковать только одну сумку. Я сжимаю челюсть, гадая, что это за укол в животе. Может быть, сочувствие? Эта девушка пострадала от таких родителей, как Анджела и Джейми Кармайкл. Однако я отказываюсь признавать, что в глубине души, под своей ангельской внешностью, она не такая, как они. Женщина, воспитанная злом, не вырастает незатронутой им. Я наблюдаю, как она подается вперед и нежно проводит пальцами по кремовому шелковому белью на кровати с балдахином. Нельзя отрицать, что она потрясающе красива, но это маска для того, что скрывается под ней — тьмы и гнилого зла. — Послушай меня, Ева, — говорю строгим голосом. Она оборачивается и встречается со мной взглядом, широко раскрыв глаза. — Простите, сэр. От слова "сэр" у меня все сжимается внутри, и я чувствую, как набухаю в штанах. Здесь ученицы не называют меня "сэр", так что, возможно, это слово взывает к моей доминирующей стороне, которую я давным-давно похоронил. Я хмурю брови, глядя на неё и размышляя, почему одно слово, исходящее от этой девушки, так повлияло на меня. — Слушай внимательно. Ты будешь подчиняться здешним правилам, нравится тебе это или нет. — Я сокращаю расстояние между нами, заставляя ее отступить к стене. — Я не уклоняюсь от телесных наказаний для тех, кто не слушается. Ева вздрагивает, ее глаза распахиваются, когда воздух со свистом вырывается из легких. Удовлетворение охватывает меня при первых признаках того, что она действительно находит меня пугающим. Я стискиваю зубы, когда меня охватывает другое чувство, отличное от удовлетворения. Жгучее, запретное вожделение, которое скапливается где-то в глубине моего нутра. У нее перехватывает горло, когда она сглатывает, и она качает головой. — У меня нет проблем с соблюдением правил и никогда не было. Мои родители — наивные идиоты, верящие в то, что я могла завести роман с уборщиком средних лет. Я поднимаю бровь. — Жалкое отрицание при наличии фотодоказательств, мисс Кармайкл. Ее глаза вспыхивают. — Не тогда, когда существует Photoshop. Она говорит это так буднично, глядя на меня с восхитительной уверенностью. — Я могу выбить из тебя отрицание, Ева. — Я делаю паузу, пристально глядя на нее несколько мгновений. — Не думай, что я этого не сделаю. Она по-прежнему уверена в своей правоте. — Это не отрицание, сэр. Это правда. — говорит она, отворачиваясь от меня. — Ты что, проявляешь ко мне неуважение? Я рычу, хватая ее за запястье и резко разворачиваю к себе. Ее глаза расширяются, когда она переводит взгляд с моей руки, обхвативший ее запястье, на меня. — Пожалуйста, отпустите мою руку, сэр. Я смотрю ей в глаза, игнорируя ее просьбу. — Никогда больше не поворачивайся ко мне спиной. Ты поняла? Когда Ева не отвечает, остатки контроля, которые у меня были, утекают сквозь пальцы. — Обычно я не прибегаю к телесным наказаниям в первый день обучения студента. — Я придвигаюсь к ней ближе, побуждая ее сделать шаг назад, все еще держа за запястье. — Однако ты испытываешь мое терпение своим нахальным отношением. — Я продолжаю двигаться, пока задняя часть ее ног не упирается в кровать. — Я задал тебе вопрос, — рычу я. Горло Евы подпрыгивает, привлекая мое внимание к ее тонкой шее. — Да, сэр. Я понимаю, но, пожалуйста, не могли бы Вы убрать свою руку с моего запястья? Вот оно снова. Напряжение между моих бедер в ту секунду, когда она произносит это гребаное слово. Это все равно, что подбросить бензина в костер. — Раз уж ты вежливо попросила. Я наклоняюсь к ней, вдыхая ее аромат — смесь лаванды и жасмина, который сводит меня с ума. — В следующий раз ты так легко не отделаешься. Наши губы находятся в нескольких сантиметрах друг от друга, и она смотрит на меня со смесью шока, страха и легкого возбуждения. — Ты поняла? Ева прерывисто дышит, отчаянно кивая. — Да, сэр. Я отпускаю ее запястье и запускаю пальцы в свои волосы. — Хорошо. Я шагаю к двери, чтобы увеличить расстояние между нами. — Отдохни немного. Одна из моих коллег зайдет к тебе утром и отведет на завтрак ровно в восемь часов. Я смотрю на часы на стене, чтобы убедиться, что они точно показывают время. — Никому не открывай эту дверь до утра, что бы ни случилось. У студентов есть традиция издеваться над новенькими, особенно над теми, кто начинает в середине семестра. Мое предупреждение, говорю я себе, заключается в том, чтобы она не подвергалась опасности, и любая травма не помешала моим планам. Ее брови хмурятся. — Почему?