Так зачем же она истратила один из драгоценных каналов связи? Ксения знала ответ, и он ее тревожил. Ей просто захотелось поговорить с Ракс. Поговорить с матерью. Ксения тряхнула головой. У нее нет матери. Она человек лишь внешне. Но тело… это живое человеческое тело… бьющееся в груди сердце, вдыхающие воздух легкие, струящаяся в венах кровь… Тело значит для людей слишком много. Больше, чем для Халл‐3, играющих со своей биологией. Больше, чем для Феол, привыкших мыслить симбиотически и ощущать свою двойственность. В памяти матери, Второй-на-Ракс, был отчет о контакте с людьми, но в тот раз особь-вовне была лишена пола. Ракс счел это жестом вежливости при контакте с двуполой цивилизацией, но очевидно, что это стало ошибкой. Сознание людей зависит от пола, от межличностных отношений, от сексуального влечения. Бесполая особь человека – не совсем человек. Ксения подошла к той части стены, где был основной экран. Скомандовала: – Зеркало. К счастью, базовые сервисные функции не обрабатывались центральным компьютером «Твена». Экран включился, отображая Ксению. Она посмотрела на себя долгим изучающим взглядом, потом сняла блузку, расстегнула и стоптала брюки. Высокая, но чуть-чуть ниже большинства мужчин: в их генах заложено желание доминировать. Длинные стройные ноги. Грудь большая, на грани соразмерности, маленькие соски нерожавшей женщины. Кожа загорелая до смуглости, хотя и выдающая принадлежность к белой расе. Голубые глаза. Волосы цвета густого меда. Сочетание цвета волос и глаз уникально редкое и потому привлекательное на подсознательном уровне. – Я красива, – сказала Ксения. Голос ей тоже нравился. Голос был чуть ниже, чем естественный для этого тела, – и поэтому чувственный. Тело было создано на контрастах, все время чуть-чуть превышая ожидания, едва уловимо нарушая нормы. Она провела руками по голому животу, остановилась, коснувшись трусиков. Это тело жило своей жизнью. Это было тело взрослой женщины, появившейся на свет чуть больше суток назад, и тело знало, что ему нужно, куда лучше, чем Третья-вовне. В дверях тихо зажужжал зуммер. Ксения подошла к двери и, не спрашивая, открыла. За дверью стоял старший помощник Матиас. Увидев Ксению в одних трусиках, он слегка приподнял бровь. Укоризненно произнес: – А если бы вместо меня был кто-то из кадетов? Интерком каюты не работает, я хотел удостовериться, что у вас все в порядке. Ксения шагнула в сторону, кивком приглашая его войти. Сказала: – Я знала, что это будете вы, Матиас. Нет, у меня не все в порядке. – Что я могу для вас сделать? – спросил Матиас все так же вежливо и чуть-чуть иронично. Вошел в каюту, но перед этим бросил быстрый взгляд в коридор, проверяя, нет ли там кого-нибудь. – Все, – ответила Ксения, закрывая дверь. И коснулась Матиаса губами в осторожном, но жадном поцелуе. – Я хочу, чтобы вы сделали все. * * * Тедди валялся на койке, глядя в потолок каюты. Мягкая серая обивка потолка была наследием незапамятных времен, когда опасались внезапного отключения искусственной гравитации. Предполагалось, что она сохранит голову незадачливого астронавта в целости. Единственный случай выхода генератора гравитационного поля из строя произошел лет через пять после начала полетов с искусственной силой тяжести. Мягкая обивка никого не спасла. Гравитационное поле внутри корабля было автоматически отключено через несколько секунд, но в эти секунды хаотически менялось в разные стороны в разных точках пространства. Экипаж разорвало в пыль. «На сто тысяч триллионов клеточек каждого», – поэтически высказался об этом преподаватель систем жизнеобеспечения. Кадет Тедди знал, что в человеке в три раза меньше клеток, но поправлять не стал. Уже к десяти годам он научился держать язык за зубами, не поправляя учителей при каждой ошибке. С его точки зрения, это было неправильно, но чего не сделаешь ради репутации хорошего кадета. Генераторы переделали, сбой в их работе теперь считался совершенно невозможным, но мягкая обивка стен и потолка каюты сохранилась. Традиция. Точно такая же, как аварийные калосборники, которыми предписывалось пользоваться в невесомости: мягкие пластиковые пакеты, липучкой приклеивающиеся к заду. С такими летали на Луну первые астронавты, и пакеты до сих пор входили в аварийный комплект, служа неиссякаемым источником кадетского юмора. – О чем думаешь? – спросил Алекс. Он все еще разбирал свои вещи, аккуратно раскладывая их по полочкам в личном шкафчике. Каюта была на двоих, что после кадетских спален можно было считать роскошью. Лючию вообще поселили отдельно. – Я не думаю, я смотрю логические цепочки, – ответил Тедди. Алекс с сомнением посмотрел на него. – Ты без очков. – Я в уме, – сказал Тедди. На самом деле логические цепочки Марка он уже проверил, а сейчас представлял себе Ксению. В его фантазиях (на самом деле – как и в реальности, но этого Тедди не знал) Ксения, Третья-вовне, стояла перед зеркалом в одних трусиках и гладила свою грудь. Снять с нее трусики Тедди не решился даже в фантазиях. – Слушай, Алекс, кто-нибудь знает, какие они, Ракс? Алекс сел на кровать, вздохнул: – Ага, роскошная подруга… Только тебе не светит ничего. И мне тоже. Она на старпома запала. – Она же негуманоид! – возмутился Тедди. – Ну и что? Ракс покидают планету только в искусственных телах. Если отправляются к Халл – становятся похожими на них. Если на какую-нибудь дикую планету – в облике аборигенов. А на кого они сами похожи… – Алекс вздохнул. – Наверное, жуть какая-то. Раз они не хотят показываться. Пауки какие-нибудь мерзкие. Или скользкие комья протоплазмы. Тедди с сожалением прогнал из головы образ Ксении. Пауков он не любил, скользкие комья тоже воодушевления не вызывали. – Про них вообще мало что известно, – продолжал Алекс. – Вроде как у них на планете три государства. Или клана. Чтобы Ракс приняли решение – должны все три с ним согласиться. А еще они никогда… ну, почти никогда не отправляют с планеты больше двух посланников. Пока кто-то из них не погибнет или не вернется, Ракс с планеты посылают в космос только автоматические зонды. – Они же не любят компьютеры. Алекс хмыкнул: – Ну мало ли кто чего не любит? Я не люблю овощи. Но они полезны, я их ем. Ракс древние, может, даже самые старые из цивилизаций Соглашения, вдруг у них какие-то проблемы были? Восстание машин, роботы-убийцы. – Ерунда, – сказал Тедди, но без полной уверенности. За земные искины он был спокоен, но мало ли что могли соорудить разумные пауки? Вдруг они такие отвратительные, что даже роботы попытались их уничтожить. – А еще у них ужасно опасный принцип космических перелетов, – вздохнул Алекс. – «Перемещение Ракс». Его бы запретили, если бы могли что-то запретить Ракс. Их корабль в одном месте из реальности исчезает, а в другом появляется. Если вдруг в новом месте что-то было, то оно исчезает из реальности насовсем. Словно его и не было никогда. То есть меняется вся Вселенная. – Да знаю я, – сказал Тедди. О методиках космических путешествий Алекс был готов говорить часами. – Но тогда Вселенная просто изменится, и никто даже знать не будет, что она стала другой. И надо что-то совсем важное убрать из реальности, чтобы всех задело. Метеором не обойдешься. – Представь, что Ракс случайно переместились туда, где летит старый земной спутник. Спутник сразу исчезнет на всем протяжении времени. А может, этот спутник был разведывательный или связной и когда-то помог предотвратить мировую войну? Сам же знаешь, до середины двадцатого века люди много воевали. И вот спутник исчез, и значит – случилась война. И никакой космической цивилизацией мы не стали. Бегаем сейчас по руинам и охотимся друг на друга с копьями. – Мы бы с тобой вообще не родились, – сказал Тедди, но невольно поежился. – Ерунда это! Вероятность ничтожно низкая. К тому же старые спутники собирают и уничтожают. Только «Вояджер» не нашли пока, болтается где-то в космосе. Но он войну не предотвращал. – Все равно это был уникальный научный эксперимент, – вздохнул Алекс. Тедди пробурчал что-то утвердительное. При всей любви к космосу – настоящему, бесконечному, живому – он куда меньше увлекался историей космонавтики. Гагарин, Леонов, Армстронг, Юн Сюй, Герстле – достаточно знать тех, с чьим именем связан какой-то этап покорения космоса. А каждую железку, запущенную на орбиту, помнить не имеет смысла. – Как считаешь, там действительно происходит что-то опасное? – спросил он. – На тех планетах? – Алекс на мгновение задумался. – Вряд ли. Разумные существа склонны к саморазрушению. Просто так совпало. Там же везде были станции и корабли. Ну что, ты считаешь, кто-то прилетел из глубин Галактики и воздействовал на аборигенов? Давайте, мол, убивайте друг друга… Это обычное дело, просто совпало по времени и пространству. – Но Ракс все-таки прислали наблюдателя… – сказал Тедди. – Причем Третью! – Они осторожные, – возразил Алекс. – Когда живешь на одной-единственной планете, а рядом гибнут несколько цивилизаций подряд, то поневоле будешь нервничать. Лучше подумай, как нам повезло! Вместо обычного полета участвуем в исследовательском рейде Соглашения! Представь, какая строчка в личном деле. – И все из-за туфель Лючии, – сказал Тедди, достал из прикроватной ниши очки, надел. Стекла потемнели, потеряли прозрачность, возникло изображение – немолодой мужчина, седовласый, с дымящейся трубкой в руке. Виртуальный Марк Твен сидел посреди заросшего сада в кожаном полукресле и внимательно смотрел на Тедди. Лицо было знакомо кадету, «Гекльберри Финн» Твена входил в список обязательного чтения на Северо-Американском континенте. Губы писателя шевельнулись, и Тедди услышал хрипловатый, тихий, но сильный голос: – Ты одобряешь образ, мой юный друг? Тедди улыбнулся. Беззвучно ответил: «Да, Марк. Тебе идет. Давай попробуем рассчитать вероятность того, что конфликты в мирах вблизи Ракса имели причиной внешнее воздействие». – Я уже посчитал, – ответил Марк. – Одна целая и двенадцать сотых процента. «Немного». – Вероятность того, что моим оператором станет несовершеннолетний кадет, не превышала одной сотой процента. Я не советовал бы тебе полагаться на математику, юноша. «На что же мне полагаться?» – На то, чего я лишен. На интуицию. Тедди прикрыл глаза. Подумал. Представил себе безграничный космос, холодный и пустой. Крошечные искры звезд, теплящиеся так далеко друг от друга. И миллиарды умирающих разумных. Мертво плывущие в темной толще воды существа, похожие на тюленей, но с пучком щупалец, как у кальмаров, на морде, облепленные деловитыми, раздирающими их плоть рачками. Изящные, похожие на эльфов создания, сгорающие в ослепительном пламени термоядерного взрыва. Космический буксир странных очертаний, с серокожим существом за пультом, – разгоняющий по траектории к планете астероид. Покрытые бирюзовой чешуей ящерицы, невысокие и гибкие, передвигающиеся на двух ногах и держащие в передних лапах оружие, – корчатся, бьются в агонии, раздирают себе когтями лицо… «Марк. Запусти алгоритмы скрытого наблюдения, пройдем по ним пару раз. А потом – схемы боевого взаимодействия». – Хорошо, мальчик, – сказал Марк, и в голосе его было одобрение.