– Адиан… с тем, что мы у них забираем, – прокормим… – Как знаешь, – ответила она наконец. Ян повернулся к людям. Те уже отдали еду – можно было лишь гадать, насколько честно они отмеряли половину, и отошли в сторону. Все по-прежнему молчали. – Дети могут остаться, – сказал Ян. – Вас слишком много, но детей мы готовы приютить. Они станут нашей семьей. Дети молчали. Мальчик поменьше заглянул в лицо старшему, тот покачал головой. Девочка смотрела на Яна покорно, но с неприязнью и отвращением, словно он предложил ей что-то гадкое. – Останьтесь, – сказала та женщина, что едва не разрыдалась. – Будете жить, оставайтесь. Старший мальчик покачал головой. Младший и девочка повторили его жест. Яну неожиданно стало все безразлично. – Тогда уходите, – произнес он. – И лучше бы никому из вас не возвращаться. – Мы были не правы, – сказала женщина, глядя на него. – Мы пришли к вам случайно, но мы захотели остаться и стали угрожать. Мы были не правы. Но теперь вы забрали половину нашей еды. Мы не дойдем до безопасных земель. Мы умрем с голоду. И в этом не правы вы. Ян кивнул. Старая женщина была права, в рамках той странной морали, что сейчас главенствовала вокруг, все именно так и выглядело. Но Ян знал и другое, а женщина то ли не могла это понять, то ли не хотела. Даже эта мораль, причудливая и спутанная, еще оставалась моралью. Скоро не останется и ее. К концу зимы никто не станет требовать половину пищи – отбирать будут все. И убивать всех – и взрослых, и детей. Не дождавшись ответа, старуха развернулась и пошла прочь, забирая вверх по склону, невольно повторяя тот путь, которым ушел майор Сарк с солдатами. С ролью вожака, которую она так легко взяла на себя, никто не спорил – люди потянулись следом. Дети шли в самом конце. Старший мальчик один раз обернулся и показал непристойный жест – скорее Адиан, чем Яну. Ян хотел погрозить ему кулаком, но не стал. Это было бы нелепо – грозить рукой, когда у тебя автомат. Ему не хотелось выглядеть глупо даже перед этими смертниками. – Гуманнее было бы их расстрелять, – сказала Адиан, глядя вслед бродягам. – Но я не смогу, Ян. Он почувствовал дрожь в ее голосе, подошел и обнял. Сказал: – Ты все сделала правильно. Я заколебался, а ты сделала то, что было нужно. Правду говорят, что в тяжелый час женщины сильнее мужчин. – Да, – сказала Адиан. – Да. Наверное. Но вы зароете его без меня? Ян посмотрел на неподвижное тело. Кивнул: – Зароем. Рыж поможет. Но вначале… вначале закончим утеплять эту стену. * * * Первая-вовне пригласила всех наблюдать за высадкой со станции. Матиас с извинениями отклонил предложение, сославшись на требования Устава о присутствии старшего офицера на борту. Уолр отделался извинениями и сослался на аллергию, которая у него возникла после посещения станции, – Матиасу показалось, что Халл врет, причем даже не заботясь о правдоподобии. Соколовский тоже отказался, радостно воспользовавшись словами Уолра как поводом, а какая причина у него была на самом деле – осталось тайной. А вот Бэзил, Мэйли и Мегер с кадетами приглашением Первой-вовне воспользовались. Матиас позвал представителя Халл и доктора в рубку – ироничный крот ему нравился, ну а с Львом они служили вместе три года. Корабль все так же висел вблизи станции, периодически корректируя положение в пространстве – притяжение планеты все время разносило их в стороны. Вот и сейчас Марк включил маневровые двигатели, и корабль слегка развернулся. Матиас с любопытством отметил, что если раньше станция находилась в прицеле второй плазменной пушки, то сейчас станция попала в прицел третьей. Это была случайность, или после уничтожения своего двойника «Твен» все время ждет каких-то неприятностей? Матиас не стал спрашивать Марка, но решил при первом удобном случае поговорить об этом с Тедди. – Старший помощник, благодарю за приглашение! – Вошедший Уолр был, как всегда, вежлив и любезен. Следующий за ним поляк лишь благодушно махнул рукой. Некоторые люди с возрастом становятся болтливыми, но большинство все-таки тратят меньше слов. А Соколовскому было уже под восемьдесят, возраст не преклонный, но уже внушающий уважение. – Располагайтесь, – занявший на время командирское кресло Матиас указал на свободные кресла. – Будем болеть за наших. – Будем болеть, да, – подтвердил Соколовский. Сел в кресло старпома и выжидающе посмотрел на Матиаса. – За удачу, – усмехнулся Матиас и достал из кармана фляжку. – Властью, данной мне командиром, я совершил маленькое нападение на его бар. – Что это? – заинтересовался Уолр. – Коньяк. Старинный земной напиток. – О! Ферментированный сок виноградных ягод, подвергнутый дистилляции и выдержке! – Как-то это очень сухо звучит, – заметил Матиас. – Я на вахте, но двадцать грамм этого напитка устав разрешает. Еще с ранней космической эры. – Ну да, прям уж так разрешает, – фыркнул Соколовский, но маленькую металлическую рюмку взял с явным удовольствием. – Не запрещает! Но только на усмотрение врача и по его разрешению! – Не спорю, – сказал Матиас. – Усматриваете? Лев понюхал коньяк и кивнул: – И даже разрешаю. На здравие! – Как же мне нравятся ваши многочисленные обычаи, связанные с приемом пищи, напитков, сменой сезонов, занятиями сексом, – ерзая в узковатом для него кресле навигатора, сказал Уолр. – У нас все как-то просто, без затей. – И с сексом тоже? – заинтересовался Лев. – Особенно с сексом. Семейная группа формируется на период личиночной стадии детей, но редко собирается повторно. И никаких предварительных ласк… – Уолр вздохнул. – Догнал самку и оплодотворил – хорошо. Не догнал – пошел искать другую. И все это в период гона, вне его сексом занимаются лишь извращенцы… – Но в погоне, вероятно, есть элемент игры? – уточнил Лев. – Да ни малейшего, – снова вздохнул Уолр. – Чистый спорт. Впрочем, феномен спорта у нас тоже не слишком распространен. – Слушайте, Уолр, вы же шутите, – сказал Матиас. – Как же «Кохр-Вр»? Как же эпос «Глубоких путей»? Там же половина про любовь! Уолр едва не поперхнулся коньяком, который как раз собирался попробовать. – А что, это переведено на земные языки? – Я читал на письменном-ксено. – Ну, это упрощенная версия, там смещены акценты… – Я читал в письменном-научном-ксено. Уолр вздохнул и выпил коньяк. Помолчал, прислушиваясь к ощущениям. Вернул доктору рюмку. – Да, вы правы, Матиас. Я шутил. Почему вы космонавт? Вам надо быть ученым. – Ученые у нас все скучные, – ответил Матиас. – Чтобы полноценно заниматься наукой, они принимают препараты, подавляющие эмоции, такое не для меня. – Препараты? – воскликнул Уолр. – Шучу, – усмехнулся Матиас. – Марк! Как там с трансляцией? – Станция транслирует четыре канала. Я порекомендую выбрать внутреннюю камеру катера и одну из внешних, – мгновенно отозвался Марк. – А как наши на станции? – Смотрят трансляции. Я приглядываю за ними. – Приглядывай, пожалуйста, – сказал Матиас. – И выводи картинку. Включились два больших экрана – на одном была кабина с лежащими рядом космонавтами, на другом – приближающаяся, заполняющая уже полнеба планета. – Кильки, – внезапно сказал Соколовский. Трое космонавтов в серебристых комбинезонах, тесно прижатые друг к другу в маленькой круглой кабине, и впрямь напоминали рыбешек в консервной банке. Матиас невольно улыбнулся. – Нужна ли двусторонняя связь? – спросил Марк. – Пока нет, не будем отвлекать ребят, – решил Матиас. – Спасибо, хорошая картинка. – На станции лучше, – с ноткой не то обиды, не то раздражения отозвался Марк. – Великолепные голографические проекторы. Я пытался понять механизм формирования такого плотного изображения в чистом воздухе, но не смог. Возможно, вы попросите Ракс поделиться технологией? – Они крайне неохотно делятся технологией, – ответил Матиас. – И не только с нами… Вам они многое дают, Уолр? – О нет, – вздохнул крот. – Конечно, они поддержали нас, когда мы отделились от Халл-один. И дали несколько эффективных технологий терраформирования, что позволило нам обрести полноценную независимость. Мы благодарны, да. Но Ракс не любят делиться знаниями. Они сами в себе, дорогой друг. Прячут свою планету, не рассказывают о своей жизни, не показывают истинный облик. Даже не говорят, сколько лет их цивилизации. Но мы думаем, что они очень, очень старые. Не просто старше всех культур Соглашения – безмерно старше. Быть может, это их гнетет. – Гнетет? – Лев засмеялся. – Ну да. В них есть какая-то тоска. Какая-то ущербность. Может быть, им даже нужна наша помощь. – Никогда Ракс не просил помощи. – Мне кажется, что само наше существование для них – помощь, – туманно сказал Уолр. – Ладно! Не будем сплетничать! Это нехорошо.