- Я не требую от членов совета поддержки, Астид. Я требую повиновения и исполнения моих приказов. Ты ведь не намерен третировать мои решения, а? – холодный взгляд вонзился в лицо Астида. - Что вы, магистр! Я… Как вы могли… - Успокойся, Астид. Я знаю, ты всецело предан мне. Иди, извести всех, что я жду ихчерез час. Находившиеся в зале Совета маги в молчании выслушали Гилэстэла. Астид внимательно следил за выражением их лиц. После недолгого раздумья со своего места поднялся Лейнолл. Голос его был резок, когда он заговорил. - Магистр Гилэстэл, простите мне мою прямоту. Я знаю вашу мудрость и дальновидность, но, выслушав вас сейчас, позволил себе усомниться в них. При этих словах Улле и Иннегард переглянулись, а Астид недобро прищурился. - По моему мнению, сейчас не время отыгрываться за прошлое. Сейчас нужно защищать настоящее. И я считаю, что все эльфы, оставшиеся еще на этом свете, могут и подождать следующую тысячу лет. Равно как и храмы чужих богов. Спеша сюда, я думал, что Совет займется обсуждением положения, сложившегося на южных рубежах. Вот где действительно необходимо наше присутствие, наши способности и вся наша армия. Я был там, и видел, какими усилиями Ригестайну приходится сдерживать эту лавину варваров. Когда же вы поймете, что это – очень серьезно! И те тридцать тысяч, что вы хотите отправить на помощь, просто капля в море! Если воинство южан, которое, кстати говоря, уже насчитывает почти сотню тысяч, и неуклонно растет, прорвется вглубь, на территорию Унии, то государство, об интересах которого вы только что упомянули, может исчезнуть. Я предлагаю заняться решением этого, более насущного в данное время вопроса, а не призрачными планами на будущее. Лейнолл остановился, сложил руки на груди и смотрел исподлобья на магистра. Гилэстэлспокойно выслушал его монолог. - Разве я говорил о предложениях, Лейнолл? Меня не интересуют твои предложения, равно как и твои сомнения. Я требую подчинения. - Я не намерен подчиняться приказам, которые наносят вред моей стране, магистр! Ни один из моих воинов не пойдет на восток. Мои отряды отправятся на юг. Вместе со мной. Можете заниматься, чем хотите – истреблять эльфов, считать камушки, а я займусь тем, чем должен – буду защищать свой народ! После этих слов наступила тревожная тишина. Все, в том числе и Лейнолл, ждали, что же ответит Гилэстэл. И тогда магистр привел всех в изумление. - Хорошо, Лейнолл. Ты можешь отправляться на юг. Но один. Ни я, ни кто бы то ни было из сидящих здесь не последует за тобой. Иди. А я запомню твои слова. Лейнолл, ожидающий грозы, недоверчиво покосился на магистра. А потом, поняв, что дальнейшее промедление может обернуться не в его пользу, стремительно вышел из зала. Гилэстэл проследил, как одетый в серое полуэльф покидает зал, и метнул острый взглядна остальных. - Еще кто-то желает высказаться относительно положения на южных границах? - Улле и Иннегард опустили глаза. – Нет? Тогда Совет окончен. Отправимся, как только здесь появится Эркель. *** Корабль Эркеля вошел в Серую гавань вечером следующего дня. Едва якорь с шумным плеском ухнул в воду, и матросы выбросили швартовы, маг торопливо сбежал по сходням на причал, вскочил на ожидающего его коня и помчался в замок. Взвивая снежные вихри, жеребец ворвался в открытые ворота, промчался по аллеям и подлетел к широкой лестнице. Маг спрыгнул со спины разгоряченного, исходящего паром коня, и побежал по ступеням. На ходу скидывая верхнюю одежду на руки слуг, но не выпуская из рук заветной шкатулки, Эркель бросился в апартаменты магистра. Гилэстэл видел из окна, как по центральной аллее на взмыленной лошади пронесся Эркель. Через несколько секунд после того, как маг взбежал по ступеням, раздался стук в дверь, и в комнату магистра скользнул Астид. - Магистр, он здесь! Эркель. Он идет сюда. - Спасибо, Астид, я видел. Укройся пока там, слушай внимательно и будь настороже. Гилэстэл указал полукровке на комнату, примыкающую к кабинету, и Астид ужом шмыгнул за портьеру. Магистр неторопливо прошел к столу, стоящему напротив двери, и опустился в кресло. Едва он это сделал, как дверь распахнулась, и на пороге возник Эркель. - Эркель! Наконец-то. Я уж думал, ты не появишься. Ты пропустил Совет. Ты словно не в себе, что-то случилось? - Да, магистр, - не отрывая горящего взгляда от лица беловолосого полуэльфа, Эркель подошел к столу. – Случилось. Я нашел кое-что. Надеюсь, вы объясните мне смысл этой находки? Он рывком поднял крышку шкатулки, и выхватил из неё стопку разрозненных листов. Шкатулка полетела на пол, а Эркель разжал пальцы, и смятые, пожелтевшие от времени и подгоревшие по краям листки легли на стол между ним и магистром. Гилэстэл опустил взгляд на разлетевшиеся легкие страницы, исписанные мелким изящным почерком. Поднял один из них и с минуту молча рассматривал его, вертя в руке. - Мой старый дневник… хм-м…. Вот в чем дело. Кто тебе о нем рассказал? - Неважно. То, что я в нем прочел – правда? - Если я скажу, что это ложь, ты мне поверишь? - Возможно. - Это правда. Эркель задохнулся от навалившегося на него гнева,в глазах поплыли разноцветные круги. - Ты…. Так это сделал ты. Все эти бессчетные годы ты лгал нам, нам всем – Лейноллу, Иннегарду, Улле, Ригестайну. Ты лгал мне, бессовестно и беззастенчиво, глядя мне в глаза. А я верил тебе, как слепой котенок, шел за тобой, куда бы ты ни звал. Ты чудовище, отвратительный, бездушный оборотень. Монстр в человеческом облике, беспощадный, не знающий сострадания и не имеющий души. Я ненавижу тебя! - Твои слова звучат таким искренним чувством, - магистр поднялся с кресла, и, обойдя стол, встал перед Эркелем. - Пусть я чудовище – это почти комплимент для меня. Но разве не я поддерживал тебя все эти годы, пробуждая в тебе волю к жизни, вытаскивая из одолевающих тебя депрессий,хандры и долгих постыдных запоев, похожего на одну из мягких душных подушек на твоем ложе? Разве не я сделал тебя тем, кто ты есть? Ты забыл об этом. Кем бы ты был без меня, Эркель Эарнилион? - Я был бы самим собой, Гилэстэл. Я был бы братом той, которую ты так безжалостно и цинично убил. Я был бы мужем той, которая чуть не погибла по твоей вине. Я был бы сыном того, кого изгнали по твоей воле. Ты говоришь, что вернул мне волю к жизни. Но не ты ли лишил меня её, отняв всё, чем я владел, чем был счастлив?! Ты украл у меня семью, оклеветал любимую мной женщину, уничтожил мой народ. Ты лгал мне в том, что понимаешь меня, приписывая себе те чувства, которыми ты не наделен от рождения – сострадание, милосердие. - Нет, Эркель. Я знаю о сострадании и милосердии больше, чем ты можешь себе представить. Неужели то, что я сделал для людей, не есть проявление этих чувств? - А как насчет эльфов? Что ты скажешь о них, безжалостно сметенных с лица земли одной твоей волей? - Ты кое-что забыл, мой вспыльчивый друг, обвиняя во всех смертных грехах меня одного. Разве ты сам не принимал участия в той войне? - Я раскаиваюсь в этом, - голос Эркеля дрогнул. - Вот как? Разве твоё раскаяние может воскресить погибших? - Сейчас речь идет не о них. Я виноват не меньше. Но моя вина – лишь следствие твоей лжи. Ты, несущий смерть и холод в этот мир, отнял у меня то, чего не знал и чем не владел сам – любовь. - Любовь? Страсть? – в расширившихся глазах Гилэстэла зажегся огонёк. - Я знал её, Эрк. Я боролся за неё, я убивал ради неё, я берег её. Хранил в самых тёмных и потайных закоулках своей несуществующей души. Она горит во мне и сейчас, сжигая изнутри, заставляя метаться по ночам в пламенном безумии, полном желаний и стремлений.Оборотням тоже знакома любовь, Эрк, хотя и несколько иного рода. И они преданы ей до последних дней своих, до последнего вздоха, до последнего взгляда. - Не смей произносить её имени, не оскверняй его своим змеиным языком! – выкрикнул Эркель в лицо магистру. - Чьё? - Той, которую ты отнял у меня. Той, которую в насмешку над тобой вернула мне судьба. - Ты об Анарниэлль? – понимающе кивнул головой магистр. – Нет, Эркель, нет. - Нет? – растерялся маг. - Нет, Эркель. Ни её, ни другой женщины, - вкрадчиво прошептал Гилэстэл, приблизившись и коснувшись длинными пальцами плеча Эркеля. Эркель отпрянул от магистра, пытаясь стряхнуть цепкие пальцы, словно гадкое, склизкое насекомое. - Не отталкивай меня так опрометчиво, Эркель, - вкрадчивый голос Гилэстэла наполнился горечью, искры в голубых глазах разгорелись, грозя перерасти в бушующее пламя. Эркель оттолкнул Гилэстэла, сбрасывая его руку со своих плеч. Магистр отступил на шаг, и, отвернувшись, опустил голову. Волны белоснежных волос скрыли его лицо от взора Эркеля, плечи вздрагивали в беззвучных судорогах. Эркель с отвращением смотрел на стоящего перед ним мужчину. Гилэстэл поднес ладони к лицу, и, выпрямившись и откинув белые пряди с лица, взглянул на Эркеля. Тот моргнул, отвращение на его лице сменилось растерянностью. Серый магистр смеялся. А, взглянув на недоуменное и растерянное лицо Эркеля, расхохотался в голос. - Я пошутил, Эркель, - магистр насмешливо оглядел полуэльфа. – Не смог удержаться, настолько забавно и нелепо ты выглядел. Не обольщайся по поводу себя, мой ненавидящий друг. У меня в жизни только одна страсть, одна непреходящая любовь – власть. Жажда власти, Эркель, безграничной власти – вот что в действительности одолевало меня, заставляло предавать, убивать, лгать. Она давала и дает мне силы, она поднимает меня над суетой этого мира, наполняя ощущением безграничной свободы. Для меня не имеет значения цена, не имеют значения средства, которыми я достигну нужного результата. - И этим средством стала война, - прищурился Эркель. – Узурпатор! - Нет!!! – внезапно рассвирепев, взорвался Гилэстэл, и неистово грохнул кулаком о край стола. – Я не отбирал, а вернул себе то, что принадлежало мне по праву! Мэнелгил занимал то место, которое принадлежало по праву мне! Мне! Приняв трон у моей матери, первой из рода Хэлкериес, он обрек меня на унижение. Он глумился надо мной, насмехался, всякий раз прямо или косвенно напоминая о том, что я – лишь наполовину эльф! Будь я на своем месте, его дочь не посмела бы мне отказать, а его сын не смотрел бы на меня, как на дешевого трюкача, развлекающего их фокусами! «Норхетский затворник». А по чьей милости я затворился, а?Думаешь, легко выносить все эти взгляды, читать в них одно и то же: «Не повезло. Будь его отцом эльф, был бы королем». Думаешь, легко быть принцем-полукровкой?! - Причем тут это? – резко парировал Эркель. – Твоя мать отказалась от короны сама! Потому что хотела посвятить себя тому, кого любила! - А королевский титул этому мешал?! Пусть бы посвящала свою жизнь, кому вздумается. Зачем было ломать мою? Это с её подачи Мэнелгил ввел в моду неприязнь к анад-эн, рожденным в смешанных браках. А потом мода стала нормой. - Ты сам выдумал эту неприязнь, Гилэстэл. Это лишь твое больное воображение, уязвленное самолюбие. Я никогда не испытывал неудобство от того, что моя мать – не эльфийка, а я - полуэльф. А вот ты – не полуэльф. И даже не получеловек. Ты – недочеловек, выродок. - Вот как? – зло усмехнулся магистр. – Почему же? Потому, что искал справедливости? - В обмане и предательстве нет справедливости и истины. - Читаешь мне мораль? Можешь не усердствовать, этого высокопарного вздора в меня натолкали достаточно еще в отрочестве. У меня к нему иммунитет. И все же, Эркель, у меня были и есть основания отстаивать свои права. Тебе этого не понять. Да, ты представитель знатного семейства, лорд при дворе короля Мэнелгила. И для тебя совершенно неважно, что твоя мать из рода людей. Но ты не королевской крови. Что касается меня, то моя мать имела большие права на трон, чем Менэлгил, но по глупости и недомыслию отказалась от него во имя любви к моему отцу. Но это было её право. Так почему же я, истинный наследник, не мог отстоять свои права? Скажи мне, разве моё происхождение менее знатно, чем у этого выскочки? Разве ребенок, рожденный от брака двух королевских особ, не является наследником их власти? Где справедливость? Неужели она в том, чтобы безмолвно подчиняться тому, кто по всем генеалогическим законам стоит на одну ступень ниже? - И когда же ты стал задумываться над своей избранностью?- Эркель, захваченный зрелищем мрачных бездн сознания стоящего напротив магистра, внимал ему с жадным интересом и ужасом. - С детства, мой друг, с того самого момента, когда мои учителя посвятили меня в тайны истории и генеалогии, - криво улыбнулся магистр. - Я был молод, но уже полон вопросов, на которые мне никто не мог дать внятного ответа. Почему не я? Я задал его матери, но она лишь рассмеялась, мимоходом потрепав меня по голове, и убежала к отцу. Я задал его отцу, но он прочитал мне лекцию о долге, любви и чести. Не знаю, не помню, любил ли я их. Возможно. Они ушли почти одновременно,слишком рано, оставили меня одного, предали меня. Я не виню отца, это был его удел, удел смертного. Но мать! Как она могла так поступить со мной… - в глазах магистра мелькнула тень давней детской обиды и боль внезапной потери. На мгновение, лишь на долю секунды Эркелю показалось, что он чувствует исходящее от собеседника тепло. Но это был лишь морок, созданный собственным восприятием мага. Взгляд льдисто-голубых глаз, в которых никогда не горел огонь сострадания или раскаяния, развеял мираж. - Но я благодарен им за то, что они освободили меня своей смертью, дав мне право самому выбирать свою судьбу. Все, чего я достиг, я достиг собственными силами, не прося помощи у сильных и подминая слабых. Сильные теперь повержены мной, а слабые служат мне, добровольно подставляя свои плечи. Ведь ты слаб, Эркель. Талантлив, умен, но беспомощен и слаб, и потому жив. Эариндель была сильнее тебя, представляя серьезную угрозу для меня, я не смог бы удержать её, потому её и нет. Эркель молчал, задетый за живое характеристикой, которую дал ему его учитель, его друг. Его враг. Нарастающее возмущение, наконец, оформилось в конкретный вопрос. - С чего ты взял, что я слаб? - А разве не так? - Гилэстэл пренебрежительно дёрнул бровью. - Тебе всегда был нужен кто-то, за чьей спиной ты мог бы спрятаться, чьё одобрение давало бы тебе стимул к действиям. После Эариндель, которая была для тебя центром поклонения, чья смерть чуть не убила и тебя, я занял её место. Разве не я тащил тебя на поверхность все эти годы, чтобы ты, громогласно стенающий о своей горькой судьбе, не утонул в волнах собственных переживаний? Тебя, переполненного жалостью к себе, не приспособленного ни к чему, кроме как слепо повиноваться тому, кто ведёт тебя, словно незрячего калеку, по дороге, которую и выбираешь не ты? Для меня ты, такой зависимый, податливый и предрасположенный к внушению, вкупе с твоим недюжинным талантом к магии, стал сущей находкой. Тем более, что так легко позволил себя обмануть. Ты драгоценный самоцвет, но подходящую огранку тебе подобрал я. Не появись ты в моем замке в свое время, тебя ждала бы совершенно иная судьба. Ты моё детище, Эркель, мы с тобой связаны не только общими целями, мы связаны гораздо более прочными нитями, чем отец и сын, чем братья, чем любовники. Ты не сможешь существовать без меня, ты потеряешься в этом мире, обезличенный и растворившийся, и уже не сможешь воспринять его по-другому. Ты зависишь от меня с тех пор, как лишился влияния Эариндель. - Нет, - кулаки Эркеля сжались, он с ненавистью смотрел на того, о ком недавно еще думал не иначе, как с восхищением и благодарностью. И, отчетливо понимая, что магистр прав, на все сто прав в отношении него, прошипел ему в лицо. -На этот раз твое чутье подвело тебя. Я не буду больше марионеткой, дергающейся на нитках своей зависимости. Тебе лучше убить меня прямо сейчас, не дожидаясь, пока я убью тебя. Гилэстэл хищно усмехнулся. - Как же ты предсказуем… Ты хочешь убедить меня в том, что сможешь это сделать – убить меня? Так докажи, - он развел руки в стороны, глядя в полные решимости глаза стоящего перед ним полуэльфа, приглашая того к действию. – Смотри, я безоружен, я не защищаюсь и не молю о пощаде. Так сделай же это, ненавидь меня до смерти, заставь меня поверить, что ты не трус! Сделай это!