- Я хочу видеть их. - Ты мне не доверяешь, - горестно покачал головой магистр. - Нет, - жестко ответила Вера. – Я тебе не верю. Если они… если они действительно… я хочу видеть их. - Послушай, Вайра… - Я хочу видеть!!! – выкрикнула Вера, поднимаясь на ноги и наступая на Гилэстэла, почти с ненавистью глядя в его бледно-голубые глаза. - Напрасно ты так предвзято относишься ко мне, - холодно и обиженно вымолвил магистр. - Я не отказываю. Я хочу лишь предупредить тебя, уберечь от потрясений. Это зрелище может лишь навредить тебе, поверь мне. - Я справлюсь, - прошептала Вера, как-то сразу сникнув и окончательно обессилев. – Мне надо знать наверняка. - Хорошо, - в голосе Гилэстэла зазвенел лед. – Если ты настаиваешь. Я пришлю слуг, они помогут тебе собраться. И ты убедишься в том, что я не такой, каким меня тебе описали. Дальнейшее смутно отпечаталось в Вериной памяти. Приходили и уходили какие-то люди, что-то приносили, о чем-то говорили, одевали и причесывали. Веру мало заботило то, что с ней делают. Она вела себя, словно безвольный манекен, позволяя вертеть её, как им заблагорассудится. Потом была поездка верхом, по незапомнившимся местам, мимо безличных пейзажей. Полное осмысление происходящего наступило тогда, когда она поняла, что стоит на дощатых мостках, переброшенных через болото, с кочки на кочку. - Идем, - коротко бросил ей Гилэстэл. Она последовала за ним не сразу. Слишком силен был страх пережитого. Но, преодолев смятение, Вера ступила на шаткие доски. Она шла за магистром, не следя за расстоянием и темпом движения, и едва не ткнулась ему в укрытую серой тканью спину, когда он остановился. - Смотри… - кивнув головой куда-то вбок, полуэльф отступил на шаг. Вера, собравшись с духом, боязливо покосилась на покрытую ряской поверхность болота. - Я ничего не вижу, - вглядываясь в буро-зеленую массу растительности, сказала она. Гилэстэл несколько секунд смотрел на неё, словно бы что-то решая. Потом холеная ладонь вытянулась над болотом, и ряска, послушная тонким пальцам, стала расползаться в стороны. Вера, бледнея с каждым открывающимся сантиметром чистой воды, смотрела, не в силах отвести взгляд. В зеленоватой глубине медленно колыхались черные нити эльфьих волос. Чуть дальше, сквозь застилающий глаза ужас, она различила светлые пряди Ори и темные - Троди. Почти неузнаваемые распухшие лица, с синюшными пятнами и язвами от уколов ядовитых игл, с немым укором взирали на неё из-под слоя воды. Разодранная одежда, сползая клочьями, открывала объеденные стражами тела. Силы оставили Веру и она опустилась на колени, на мокрые шершавые доски. Чувствуя, как рвется на куски сердце, как в немом вопле заходится душа, она застонала. Полный муки стон перерос в крик. Мостки со стоявшими на них Гилэстэлом и Верой стали эпицентром энергетического взрыва, когда сила, высвобожденная неконтролируемыми эмоциями, выплеснулась в пространство. Она гнала болотную воду волной к берегу, выворачивала с корнями попадающиеся на пути кусты и деревья, поднимала вихри смерчей, наполненные вязкой болотной жижей. Магистр, заслонившись руками от неистового ветра, с восторгом и изумлением глядел на рыжеволосую чародейку. Вера подняла на него зеленые глаза, и Гилэстэл увидел в их глубине пустоту и мрак. Искры в зрачках потухли, и Вера, обхватив себя за плечи, поджав ноги и съежившись, свернулась сиротливым клубком на мостках. *** Гилэстэл стоял на террасе, глядя на загорающиеся в вышине звезды. Долетавший из недалекой гавани ветер, пахнущий солью и водорослями, робко перебирал белые волосы, не смея, однако, лохматить и спутывать снежные пряди. Послышались легкие шаги, на террасу вышел Астид и остановился возле своего господина. После долгого молчаливого созерцания сверкающих в осеннем небе звезд магистр вымолвил: - Тебя что-то тревожит, Астид? - Да, - ответил маг. – Меня беспокоит эта женщина. - Чем же? - Я чувствую что-то, но не могу объяснить. - Я тоже чувствую это. Это её аура, Астид. Пережитый шок высвободил в ней новые источники силы. - Она опасна, магистр. Вы видели, на что она способна. Вы поступили с ней жестоко… - В тебе проснулась жалость? Или страх? - Здравый смысл, магистр. Заберите камень, и поскорее избавьтесь от неё. - Нет. - Нет? – Астид озадаченно взглянул на беловолосого полуэльфа. - Еще два дня назад я хотел поступить именно так. Но я изменил планы. Она сама представляет не менее ценное сокровище, чем камень в её медальоне. Я буду учить её. Она станет мне преданной и верной соратницей. Как ты, Астид. Как все вы. - Вы пытаетесь приручить стихию. Она опасна, мой лорд. - Не настолько, как ты думаешь. Мы все опасны. И ты, и Улле, и Эркель, и все остальные тоже. Или ты считаешь, что мне не под силу совладать с ней? - Нет, я так не считаю. Но если она узнает... Она не простит…. - Этого не произойдет, Астид. Она не узнает. Я буду внимателен, чуток, я смогу расположить её к себе. Сейчас она убита горем, это самое благоприятное время доказать ей мою лояльность. Она сама отдаст мне лорелант. А еще, - Гилэстэл прищурился и нехорошо ухмыльнулся, - она поможет нам разыскать убежище эльфов. - А если нет? Если вам не удастся убедить её? - Не сомневайся, Астид. Это не так трудно. Гораздо труднее было бы воздействовать на неё силой. Но даже и при таком исходе у нас есть достаточно веский аргумент. Не так ли? Астид кивнул. - И все же… Она настолько важна для вас? - Даже больше, чем ты можешь представить, мой друг. - Чем, магистр? - Она женщина. - Но разве Зараэль менее сильна? К тому же, она так преданна вам. - Зараэль, да, - магистр тихо улыбнулся каким-то своим мыслям. - Моя девочка, моя гордость, моя принцесса, моя…. Но её способности – суть мои усилия по созданию идеала. А у них есть оборотная сторона. Моя девочка не полноценна. У Зараэль не может быть детей, Астид. Черноволосый полукровка медленно повернул голову. - Вы хотите сказать…. - Да, Астид. Вайра ценна не только как обладательница великой силы, не только как носительница знания о местонахождении последних эльфов. Её способность к деторождению – даже более важное качество. Ребенок, рожденный той, которой ты так опасаешься, будет иметь способности, во многом превосходящие мои. Он сможет стать величайшим из чародеев. Таким, которого я бы не хотел иметь во врагах. И я этого не допущу. - Каким образом? – в голосе Астида проскользнуло напряжение. - Это будет мой ребенок. Кровь от крови, плоть от плоти моей. Я веками искал ту, которая могла быть равной мне. И нашел. Она достойна стать матерью моего сына. Астид отвернулся, чтобы Гилэстэл не увидел его лица. Пряди черных волос скрыли от магистра судорожно закушенные губы, сдвинутые в смятении брови. - А как же Зараэль? Похоже, она любит вас, – робко, слишком робко и неуверенно прозвучал вопрос. - Зараэль? – магистр не заметил, или сделал вид, что не заметил интонаций вголосе Астида. - Если дело обстоит так, как ты сказал, она поймет. Я уверен, она поймет мои истинные намерения, и не будет препятствовать им. Что бы ни случилось, она всё равно останется моей единственной, моей принцессой. Магистр развернулся, и, грезя о будущем, неспешно удалился с террасы. Астид молчал, пока шаги Гилэстэла совсем не затихли в галереях замка. Едва улеглось эхо, маг, едва сдерживаясь от негодования, чуть слышно зашептал: - Циничный эгоист! За что? Она – всё, что есть у меня. То, чего у меня никогда не будет. Небо, отдай её мне! Он делает её несчастной, а я… Я сам буду оберегать её. От всех. Даже от него. Сам… Астид поник, опустился на цветные плитки пола и прислонился лбом к прохладному камню парапета.Отчетливыми картинами всплыли воспоминания о давних днях. О тех днях, когда в замке появилось странное дитя, привезенное магистром из килитских племен. В тот день Астид встретил Гилэстэла у крыльца замка и принял ношу из его рук. Он отнес почти невесомое тельце в покои магистра. Закутанный с ног до головы в плащ ребенок со смуглой кожей крепко спал, от длинных черных ресниц на впалые щечки ложилась густая тень. Но, едва ребенка положили на кровать, он проснулся и устремил на изумленного Астидапрозрачно-голубые, в точности как у магистра, глаза. В следующее мгновение дитя, вывернувшись из плаща, стремительно метнулось в сторону, и забилось в угол, за кресло. Астид, совершенно потрясенный увиденным, не мог отвести глаз от странного существа – девочка лет семи, страшно худая, смуглокожая, с татуировкой на тоненьких руках и острых плечиках. Неопрятно обрезанные сиреневые волосы, не знавшие гребня, завивались мелкими кольцами. На девочке была надета длинная рубаха, явно с чужого плеча, подвязанная обрывком подола. Девочка смотрела из-за спинки кресла на Астида настороженным взглядом дикого зверька. Полукровка в растерянности взглянул на вошедшего следом Гилэстэла и спросил. - Кто это? Увидев магистра, девчонка выскочила из своего убежища, и, подбежав, обняла его за ногу и прижалась к нему. Опустив руку ей на голову, Гилэстэл чуть улыбнулся. - Это Зараэль. Моя дочь. Услышав свое имя, девочка подняла личико, глядя намагистра преданными глазами. Она осталась в замке, и воспитывалась Гилэстэлом как настоящая леди. Ему она подчинялась беспрекословно. Другие же обитатели замка были для неё никем, в том числе и Астид. Его мысли будоражила эта странная и дикая девочка, он наблюдал за ней исподтишка, и узнавал в ней себя в далеком прошлом. Однажды он застал её за воровством. Набрав полный подол сырых яиц, Зараэль выглянула из дверей кухни, и уже собиралась шмыгнуть через двор и помчаться в парк. Там, скрывшись в густых зарослях, можно было прекрасно провести время, со смаком высасывая свежие яйца. Из их скорлупы она делала наполненные водой снаряды, и кидалась ими вприслугу, довольно хохоча. Она поздно заметила Астида, преградившего ей дорогу. - Нельзя брать без разрешения, – строго сказал он, нахмурившись. - Верни все на место. А она, оскалив зубки, швырнула в него яйцо, и помчалась прочь. Полуэльф отпрянул, яйцо размазалось по стене, а Астид изумился и расхохотался. Никто во всем замке не смел подобным образом обращаться с ним. Жаловаться магистру на девчонку Астид не стал, почтя это унизительным для себя. Он нашел другой способ заслужить её доверие. Он подарил ей рогатку, и показал, как ею пользоваться. Она была так похожа на него. В Зараэль он узнал себя. Бастард. Полукровка. Они, Зараэль и Астид, сошлись в непостижимой дружбе, на удивление всему замку. Сошлись потому, что он помнил себя. Помнил, как его самого забрал с постоялого двора магистр. Он вырос в придорожном трактире, в круглосуточной суете и тяжелом труде. Вырос, получая издевательские насмешки от посетителей и затрещины от хозяина. Он не помнил своей матери. Как и отца. Все, что он знал в своей жизни, к чему привык – этот постоялый двор. Из рассказов хозяина, которыми тот потчевал проезжих сердобольных эльфийских дам, Астид уяснил, что его матерью была знатная эльфийка, остановившаяся на этом постоялом дворе. Она была беременна, и родила здесь ребенка. Через четыре дня, оставив хозяину постоялого двора сына и некоторую сумму на его содержание, она уехала, пообещав вскоре вернуться за ребенком. Но так и не вернулась. Эльфы спят мало, и хозяин, убежденный, что сон для полукровки - излишество, принуждал его работать ночь и день напролет. Астид, убирая по ночам зал и коридоры, пошатываясь от усталости,с завистью прислушивался к сонному дыханию постояльцев за тонкими дверями их комнат. В предрассветные часы, когда людской сон так крепок и сладок, удавалось немного передохнуть. Он прятался на сеновале, в погребе, в хлеву, или в другом месте, откуда было не слышно криков хозяина, и забывался в короткой дреме. Каждый день начинался одинаково. - А-асти-ид! Мать твоя кошка драная, где ты, выродок? Он стискивал зубы, закрывал ладонями уши, и сжимался в комок. Ругань и побои хозяина, обнаружившего его в укромном месте,поднимали бастарда-полуэльфа, являясь самым сильным стимулом к работе. Ему шел двадцатый год. Он был худ и изможден. Серые глаза, казавшиеся непомерно огромными на длинном лице, смотрели затравленно и настороженно. Острые эльфьи уши он старательно прятал под черными волосами. Человечьи дети в этом возрасте были уже полноценными мужчинами, а он смотрелся как подросток – слабосильный и чахлый. Он ловил по двору убегающую курицу, обреченную на бульон, когда в ворота неспешно въехал всадник. Астид, наконец, догнал птицу. Ухватив её за ноги и ссутулившись, он наблюдал, как путник спешился и, оставив коня у коновязи, вошел в трактир. Курица квохтала и била крыльями по ногам. Астид, завистливо оценив дорогую сбрую коня, привычным движением свернул птице шею, и отнес её на кухню. Там кухарка сунула ему в руки большой кувшин с вином и кружки. - Неси в зал, на стол господам эльфам.