Молча двое развернулись и зашагали прочь. Ведьмак долго смотрел им вслед, нутром понимая, что, скорее всего, долгое отсутствие папашки связано с неприятностями по работе. Максим не мог припомнить, чтобы такое когда-либо случалось. Может, просто инквизиторы странные попались? Из молодых. Не знают, кто он? Отец всегда в инквизиции был в авторитете. Зачем им нападать на членов его семьи? Снова что-то внутри, наверное, задушенный внутренний голос, вяло пропищал, что это слабое утешение. И верится в него не больше, чем взрослому в Деда Мороза. — И куда ты так быстро слиняла, Иришка? — поинтересовался Максим. — В нашей семье и так разногласия. Ты еще что-то скрываешь. Ветер, как с цепи сорвавшись, ударил в лицо и заставил идти в родной подъезд. Домой! Там за чаем с травами лучше думается. Но, не дойдя до подъезда пары шагов, ведьмак заставил себя повернуться и, сражаясь с ветром, побрел в магазин. За тортиком. Для любимой сестренки. Долг — прежде всего. И пусть только попробует сказать, что испеченный его стараниями торт был бы вкуснее. По пути с магазина запиликал сотовый. Макс давно забыл про покоящийся во внутреннем кармане куртке кусок пластика с микросхемами. Борясь с ветром и стараясь не уронить тортик, он на ходу распахнул плащ, извлек телефон. На табло высветился незнакомый номер. — Алло. Молчание. Сквозь ветер едва слышно чье-то дыхание. — Кто это? — Твоему отцу нужна помощь, — раздался незнакомый голос. — Кто говорит? — Найди его. Гудки отбоя… Макс застыл посреди улицы, держа в руке потухший сотовый. Постарался включить. Но тот оказался разряженным. И Макс с удивлением вспомнил, что телефон разрядился еще в автомобиле. Или раньше? Зарядить и включить сотовый на расстоянии? Это прямое воздействие на неживой объект, выполненное так тонко и искусно, что он, чуткий до любых форм силы, не заметил совершенно ничего! По телу прошла неприятная дрожь. — Иришка, куда же ты уехала? Глава 8 — Дождь для тебя - Тучи низкие, собраны кучками. Безнадежная, большая серая вата, превратившая день в вечер. Мир в сумерках. Людей клонит в сон. Забраться под одеяло и погрузиться в долгую спячку — рецепт выживания. В сон клонят сами инстинкты. Древние, мудрые, подстроенные под природу. Охота в такую погоду будет неудачной, как и рыбная ловля, собирательство. Раздолье хищникам, ориентирующимся не по зрению, а по обонянию. Подкрадутся со спины, прыжок и… потеря для племени. Вячеслав протяжно зевнул. Даже челюсть хрустнула, а из глаз брызнули слезы. На него, как ни на кого другого влияла природа. Он жил ее ритмами, ощущая ее потоки. Взаимодействуя с природой, он легко мог подталкивать погоду в нужную для себя сторону. Но делал это редко. Так как знал основной принцип: меняешь погоду в одном месте, в другом проявляют себя потрясения. Конечно, торнадо, цунами, землетрясения и прочие наводнения с селями — результат лишь самых жестких вмешательств. Но неожиданный снегопад посреди лета, засуха в муссоны, град и дождь в пустыне… К этому люди давно привыкли. И называют просто — глобальные климатические изменения. Вроде полюса меняются, возрастает солнечная активность, которая топит шапки льдов, и внутриядерные процессы Земли сбивают тысячелетние маршруты навигации птичьих стай. Вячеслав снова зевнул. Не в полюсах дело. Не столько природа меняется, сколько человек своими экспериментами способствует ее гневу. И таким как ему, Вячеславу, и прочим стихийникам, приходится смирять этот гнев, в определенные моменты перенаправлять искаженные потоки в стабильное русло. Все-таки сгнившие урожаи, извержения вулканов и дым от пожаров на тысячи километров — это не то, что хочется видеть каждый день по телевизору. Вячеслав знал, что почти каждый стихийник сам по себе. Те, кто постарше, давно твердят, что человек сам расплачивается за свою глупость. И вмешиваться в процессы не принято. Можно таких дел натворить, что цунами с тысячью-другой жертв покажутся мелкими локальными конфликтами. Каждый стихийник любит свой город и бережет то место, ту территорию, где живет или обитает более-менее постоянно. Вот и Вячеслава недели сумрака над городом начали угнетать. Хотелось солнца, тепла и света перед зимой. Силы людям еще понадобятся. Ослабленная иммунная система к началу зимы — переполненные больницы и морги позже. А умирают от нехватки сил, как правило, те, кто много работает. Те, кто что-то создает, творит, двигает, доносит миру. Трудится, сжигая себя, почти не думая, что его вспыхнувшую искру могут и совсем не заметить. Таких стоит беречь. Стихийник прикрыл глаза. От него во все стороны потянулись тоненькие незримые щупальца. Они коснулись и оплели деревья, растелились по земле, проникая внутрь коры, раздвинулись парусами по воздуху, ловя ветер. Вячеслав потянул за эти нити, собирая всю энергию, которую природа могла дать. Когда в руках и груди потеплело и тело наполнилось легкостью, а голова чуть закружилась, стихийник убрал нити. Приоткрыв глаза, посмотрел в свинцовое небо и снова опустил веки. Сам он стал луком. Тяжелым, составным. И тугая стрела от него пронеслась, спущенная с тетивы. Сорвалась с его рук и устремилась в небо. Стрела быстро исчезла из виду, растворяясь в серой хмари. Именно сейчас энергетический посыл начнет формировать вихри, усиливать потоки ветра, поднимаясь все выше и выше. Ветер разгонит тучи, и город получит чистое небо. — Красиво, — донесся сбоку легкий женский голос. Вячеслав открыл глаза, медленно повернув голову. Она все еще кружилась. Сначала от переизбытка энергии, теперь от ее нехватки. Все-таки он вложил в стрелу слишком много и от себя. Сильная получилась встряска. Аж виски покалывает. Рядом находилась красотка. Рыжие волосы, светлые глаза, веснушки. Бледная помада и минимум макияжа. Губы растянулись в одобрительной светлой улыбке. Она долго стояла к нему спиной, не решаясь заговорить, но последние действие стихийника подвигло на разговор и она повернулась. Она Видела. Точно видела. Значит — не человек. Не то, чтобы Вячеслав никогда не встречал прочих инициированных или вовсе нелюдей. Было дело. Но те никогда не подходили близко. Мелькали на виду, тут же исчезая. Редко шли на сближение. А тут сама подошла. Даже подкралась. Жаль, нет в нем способностей, чтобы определить, кто же она. Только минимум ощущений: теплая, светлая, доброжелательная. Наверное, этого достаточно. Вячеслав знал, что можно запросто накинуть личину, внушить любые ощущения, чувства. Но кому он нужен, простой стихийник, больше понимающий в ветре, чем в людях и нелюдях? — А еще одну пустишь? Ну… интересно же! Ее голос звенел. Веселый, жизнерадостный. Как у ребенка, не скрывающего эмоции, ощущения. И за этим ребенком ощущалась сила. Хорошо бы она использовал ее в светлую сторону. С такими проще разговаривать. Таких проще принять. По крайней мере, ему, доброжелательному стихийнику. Все пронеслось в голове за какие-то секунды. Моргнув и усилием воли приглушив головную боль, Вячеслав улыбнулся приятной незнакомке и коротко ответил: — А больше и не надо. Достаточно. — Почему же? Так красиво было. Вячеслав поднял взгляд к небу. Пронзенная хмарь дала первую брешь, выпуская из жуткой темницы свет. Он робко пополз по осенней земле, деревьям, коснулся их скамейки, остановившись почему-то у ног светлой незнакомки. Потом прыгнул на колени, словно верный пес хозяйке. И погрузил в расплавленное золото всю скамейку. Недавние капли росы заблестели, играя отблесками. Светлая дева с веснушками улыбнулась светилу, подставляя прищуренное лицо под его теплые лучи. — Да, это тоже красиво. Даже лучше… Люблю солнце. Светило, словно повергнув мечом всех врагов, беззастенчиво раскидало тучи и гордо воссияло на небе, одаривая мир теплом. Конечно, это усиленный ветер разогнал тучи, но со стороны выглядело, словно огнеликое само повергло тьму на лопатки. И все живое этому радовалось. Даже, казалось, пожухлая трава потянулась ввысь, а деревья одобрительно закивали широкими ветками. — Вы сами как солнце. Вся сияете на радость всему живому, — неторопливо произнес Вячеслав. — Да? Мне все это говорят… Только как-то не так. Вроде бы немного иначе. А вы… словно правдиво говорите. — Я по-другому и не умею. Либо правду, либо в морду… Э, просите. — Да ничего, человеческое в нас все же почти не изживаемо. Посреди света и редеющих туч на землю вдруг посыпались редкие капли дождя. Блестящие, как бриллианты. Отражая свет, они заиграли лазурью, разбиваясь о землю с легкими шлепками. Вячеслав потер висок, жалея об отсутствии зонтика, чтобы прикрыть незнакомку. Зонтиков сроду не носил. Что такого в том, чтобы попасть под дождь? Не таял. Ни разу. Произнес вслух: — Простите за дождь, остаточные явления. Накопилось над городом, знаете ли… К вечеру пройдет. — Что вы? Как замечательно. Слепой дождик. — Она подскочила со скамейки и, вытянув руки навстречу небу, завертелась в неспешном танце. Длинные волосы вроде бы сами скинули резинку. Она просто не выдержала их напора. И локоны побежали вслед за хозяйкой, собирая на себе блестящие капли воды. Вячеслав поднялся, поражаясь незнакомке. Да, сам он дождь любил, но редко видел, чтобы люди не шарахались от него, прячась под зонты, козырьки, укрытия, пусть даже моросила сущая мелочь, от которой не промокла бы и букашка. — Слышите музыку дождя? — она подхватила за руки и потянула стихийника за собой, закружив в веселом танце. Редкие прохожие, убегающие от дождя, смотрели на них, как на сумасшедших. Как же так, намочить голову и плечи? Простуда! Немедленная простуда, грипп и ангина, а потом пневмония, воспаление мозга и как следствие ранняя смерть. Но, кружась в этом легком танце, Вячеслав не видел в ее блестящих озорством глазах этих людских тревог. Напротив, она принимала эту легкую смесь стихий как подарок среди серых дней. И, глядя на нее, на лицо наползала глупая улыбка, и настроение неутомимо карабкалось вверх, как гордый скалолаз на вершину горы. Со смехом завершив танец, — дождь резко, так же, как и начался, оборвался — они не стали вновь садиться на мокрую скамейку, а побрели, подхватив друг друга под руки по аллее. — Прекрасная принцесса из сказки, могу я узнать ваше имя? — Наконец вспомнил о приличиях Вячеслав. — Иришка, — легко ответила "принцесса". — А откуда ты знаешь, что я принцесса? — Чутье. Да и духи нашептали еще раньше. Этим только дай волю пошептаться. Столько наговорят. — И как зовут такого чуткого покорителя неба, низвергателя духов? — Вячеслав. Только я никого не низвергал, не покорял. Я дружный и вообще мирный… Большую часть суток. — С духами стихий в особенности? — тепло улыбнулась Иришка. Вячеслав отвесил изысканный реверанс и ответил: — Вы меня раскрыли, принцесса. Я — стихийник до мозга костей. — Тогда и я раскрою тебе свою тайну, — Ириша приблизилась. — Я не принцесса.